Искра божья - Глазырина Елена

— Есть ещё желающие попробовать свинца?

На суровых лицах ландскнехтов проступило растерянное выражение. Нелепая гибель прославленного полководца стала для них полной неожиданностью. Псы войны неуверенно попятились, разрывая человеческую цепь вокруг импровизированного ристалища.

Не сводя глаз с наёмников и не опуская оружия, Лукка быстро подошёл к Джулиано, помог ему подняться и поспешил к подземному тоннелю в южной капелле.

Джулиано не помнил, как они миновали тёмный переход, что пролегал в толще земли от собора Святого Петра до Папской крепости. Дорога слилась для него в сплошное мельтешение чёрных мушек в алом киселе. Кажется, несколько раз он даже терял сознание и бесполезной ветошью повисал на брате.

— Держись, Ультимо, держись! Не вздумай отдать богу душу! Ты мне ещё нужен, — время от времени приговаривал Лукка, волоча полубесчувственного Джулиано по проходу.

— Передай Кармине, что она сука! А Сандре… Сандро, что он трус! А матушке скажи, что я д-дурак, и бабку за меня… обними.

— Молчи, дурак, сам ещё обнимешь!

Юноша слабо улыбнулся, ощущая, как Гадэс разверзает перед ним мрачную обитель смерти.

Джулиано пришёл в себя в крошечной комнатке, скорее напоминавшей подземный мешок спасённого им накануне узника, с той лишь разницей, что в узкое окно-бойницу над головой лился слабый болезненный свет. Время от времени за стеной что-то оглушительно бухало и свистело. Впрочем, смердело тут также, как в приснопамятном зиндане: тухлятиной и серой.

Юноша с трудом повернул закостеневшую шею и обнаружил источник запаха.

У его постели, скорчившись, точно игрипетская обезьянка, сидел спасённый узник. Он что-то старательно жевал, расчёсывая бороду немытой пятернёй.

Не ощущая боли, Джулиано потрогал рану на животе.

— Я уже в чистилище? — поинтересовался он, ощупывая забинтованный живот.

— М-м, почти, — хихикнул спасённый узник, — все мы одной ногой в чистилище… Да. Но ты не умер. Я об этом позаботился. У тебя просто бред, сынок. Я тебе снюсь… Да, — человек выловил из бороды крупную вошь, пристально рассмотрел её на просвет и, забросив себе в рот, прожевал.

— Поэтому и не болит? — прошептал Джулиано.

— А-а, ты из-за боли переживаешь? — человек потёр грязный нос скрюченными, распухшими на костяшках пальцами. — Я могу её вернуть.

Бывший заключённый быстро дотронулся ладонью до бедра юноши. Низ живота прошили раскалённые иглы. Джулиано замычал и скорчился на постели.

— Не благодари, — пробормотал узник, — это самое меньшее, что я могу сделать для моего спасителя, — он странно хихикнул, приглаживая взлохмаченные патлы. — Ладно, мне пора. Ещё свидимся… Да. Может быть, удастся всё исправить… Хм.

Джулиано пришёл в себя в крошечной комнатке, скорее напоминавшей подземный мешок спасённого им накануне узника, с той лишь разницей, что в узкое окно-бойницу над головой лился слабый болезненный свет. Время от времени за стеной что-то оглушительно бухало и свистело. Впрочем, смердело тут почти так же, как в приснопамятном зиндане: но в основном серой. Бок и низ живота плотно облегала чистая тканевая повязка. Рана ныла, но не слишком сильно.

Юноша с трудом повернул закостеневшую шею и обнаружил сидевшего у него в ногах тощего мальчишку, старательно водящего пальцем по строчкам засаленного евангелия и тихо повторяющего слова святого писания.

Джулиано кашлянул, привлекая внимание читающего.

— Вам уже лучше, сеньор! — счастливо воскликнул мальчишка, откладывая книгу. — То-то отец Бернар обрадуется!

— А, я тебя помню, — нахмурился Джулиано, — ты — Деметрий, послушник из Веригии.

— Ага, только не из Веригии, а из Марасии… — согласился молодой монашек. — Мы у ворот Конта вместе ночь коротали.

— Да-а, — протянул Джулиано, с трудом воскрешая в затуманенном болью и усталостью мозгу недавние события, — там ещё брат Себастьян был, и брат Игнациус, и…

— Ага, был, — Деметрий некрасиво хлюпнул носом, — мы на пресветлое рождество сюда спешили. Хотели святыням истианским поклониться, а тут вон оно как всё вышло-то… Игнациуса на мосту Ангельском проклятые еретики насмерть саблями засекли, а брату Себастьяну ногу по колено ядром оторвало. Теперь выживет ли — неведомо. Столько крови потерял. Эх. Ну и прочие наши не все в целости до Папской крепости добрались…

— Сочувствую, — сказал Джулиано, пробуя встать.

— Куда вы, вам нельзя! — всполошился Деметрий. — Отец Бернар лежать повелел, покуда кровь не уймётся.

— Мне надо…

Игнорируя настойчивые уговоры марасийского отрока, Джулиано, пошатываясь, вышел в узкий длинный коридор, залитый нежно алым светом утренней зари, к которому примешивались отблески недалёкого пожара. Всюду толпились люди. Лестницы и переходы, заполненные до крайности уставшими и ранеными контийцами, показались де Грассо бесконечным лабиринтом. Некоторые защитники крепости спали прямо в кирасах, сидя на полу и привалившись головами к шершавым стенам. Кто-то, замотанный окровавленными бинтами, метался в бреду и звал мать прямо на брошенной в переходе соломе. Несколько раз ему на пути попадались бегущие мимо ополченцы, от макушек до пят замаранные пороховой гарью. Все эти препятствия Джулиано приходилось огибать либо пропускать вперёд себя. Ещё на прошлой неделе он преодолел бы их, даже не запыхавшись, но сейчас все силы юноши без остатка уходили только на то, чтобы идти вперёд вихляющей походкой пьяной черепахи.

Опираясь на плечо Деметрия и изредка цепляя рукой за стены, юноша кое-как поднялся на верхнюю площадку крепости.

Вокруг суетились перемазанные сажей и копотью люди, таскали ящики с тяжёлыми ядрами, мешки с порохом и вёдра с водой. В морозном воздухе клубился пар, идущий от мортир и кулеврин, раскалившихся после долгой стрельбы. Кто-то кричал срывающимся голосом на нерасторопных пушкарей, требуя пошевеливать их драные Саттаной задницы.

Один быстрый взгляд на город, лежащий внизу, дал понять Джулиано, что Конт не сдался и продолжает сопротивляться вторжению жерменских еретиков. Сразу в нескольких местах бушевали пожары. Крошечные, казавшиеся с такого расстояния игрушечными, человечки пытались их тушить. По заваленным трупами улицам двигались разрозненные отряды мародёров. В них стреляли из некоторых городских башен и хорошо укреплённых палаццо.

Под стенами Папского замка бурлила громогласная ватага штурмующих наёмников. Через наполовину развороченный мост катили тяжёлую бомбарду. Вооружившиеся длинными лестницами ландскнехты с упорством трудолюбивых муравьёв карабкались наверх в азартной попытке сломить последний серьёзный очаг сопротивления Конта.

— Здорово, Ультимо! — тяжёлая рука чумазого, точно чёрт, мужчины радостно ударила Джулиано по плечу. — А мне наврали, будто ты уже одной ногой в могиле.

— Пустяки, царапина, — отмахнулся Джулиано, благодушно отвечая на приветствие де Ори. — Отец Бернар любит лепить из мухи демона. Как успехи?

— Пока держимся, — Ваноццо утёр вспотевший лоб, размазав едкую пороховую гарь по коже.

— Ты видел Пьетро, маэстро Готфрида? — спросил Джулиано, с надеждой озирая лица снующих туда-сюда пушкарей.

— К-хм. На твоём месте я бы понапрасну за де Брамини не волновался — такой пройдоха и в аду не пропадёт, — Ваноццо криво улыбнулся чумазым ртом. — Лучше иди сюда. Гляди, чего мне мэтр да Виньти подарил — это его последнее изобретение.

Ваноццо встал у горы ящиков и бережно, словно величайшее сокровище, извлёк из-под промасленной парусины новенький лакированный мушкет красного дерева, блестевший на первом солнышке свежей чернёной сталью.

— Красавчик! — любовно обронил силициец, прилаживая оружие на зубце стены. — Из такого можно вороне в глаз с трёхсот шагов попасть, почти не целясь. Колесцовый замок, облегчённые пули, зелёный порох и никаких тебе фитилей!