"Великая река". Компиляция. Книги 1-8 - Токацин .

- Да, со змеями не шути, - кивнул тот, оглядываясь по сторонам. Чёрные листья прилипли к его доспехам, но он не замечал их.

- Речник Фрисс, на тебе мох, - прошептала Кесса. Он мигнул.

- Где Гленн и Ангеасса? Куда они ушли? Не видела?

Флона опустила морду к земле и засопела. Речник хмыкнул.

- Должно быть, пошли к дому. Садись, поедем обратно. Тут, похоже, не до нас.

Из переулка навстречу им выметали гору прелой листвы и мокрого мха, во все стороны от неё прыскали белые многоножки, и Флона, опасливо зафыркав, устремилась по другой улочке.

- Стой! – Фрисс дёрнул поводья и спрыгнул на мостовую, не дожидаясь, пока ящер остановится. Кесса скатилась следом и влетела в тихий дворик. Там на врытых в землю столбах цвели вьюнки с красивыми зелёно-чёрными листьями, и маленькая водяная чаша время от времени плевалась в них водой. Из неё, должно быть, хотели сделать фонтан, но что-то не получилось.

- Хэ-э-эссс… - простонали из вьюнков. В их тени, прижав к затылку поникший гребень, сидел Гленн. Зачерпнув из чаши немного воды, он вылил её себе на макушку. Появление пришельцев не слишком его обрадовало.

- Гленн, ты что? Расшибся? – Фрисс наклонился над ним, разглядывая голову хеска, и даже хотел пощупать, но Ваймор сердито зашипел.

- Магия, Вайнег её дери… - он пригладил гребень и снова смочил его холодной водой.

- Перегрелся? – нахмурился Фрисс. – А где Ангеасса?

- Ангеасса… - Гленн прикрыл глаза, его язык еле ворочался. – Ангеасса колдует прескверно, а я не великий маг, чтобы поднять на руках весь Лайон.

- Ясно, - кивнул Речник. – Ехать можешь?

- Нет, - гребень на затылке Ваймора слегка приподнялся. – Позови её. Она уже дома… наверняка. Хэ-э-эссс… Знать бы заранее – утопил бы Саркеса в болоте!

- Сейчас позову, - пообещал Фрисс. – Кесса, побудь тут. Сильно Гленну не докучай.

Его шаги стихли в переулке, и оттуда послышалось сдержанное фырканье – Флона успела потерять седоков, но никак не могла развернуться на узкой улочке.

- Ты сразился с Саркесом, со зловредным Некромантом? – тихо спросила Кесса. – Он и тебе пытался навредить? Это из-за него Лайон падает в болото? А как…

- Много вопросов, знорка, - хеск закрыл глаза. – Не так быстро.

Он хотел собраться с мыслями, но не мог – и сердито шипел, приоткрывая пасть.

- Лайон – такой большой тяжёлый камень, - пробормотал он наконец. – На сваях. Но он не может висеть в воздухе. А опереться не на что. Слишком много ила и грязи… может, до самого низу – ил и грязь. Его держат чары… такая толстая прочная сеть из заклятий. Он висит в ней, как в гамаке. И если она попорчена…

- Постой! Но если её сплели, то можно и починить? – подпрыгнула на месте Кесса. – И ты… вы с Ангеассой это и делаете?

- Ещё чего, - оскалился Ваймор. – На то есть Совет. Но надоело… эти потопы каждый день, и повсюду болотный сор.

- А отчего Совет не пошлёт чародеев к этой сети? Так ведь город и вовсе провалится… - покачала головой Кесса.

- Ему виднее, - Гленн зачерпнул воды и вылил себе на голову. – Шла бы ты, знорка, болтать со своим наставником…

Кесса обиженно фыркнула. «Почему никто не хочет ничего объяснять? Надо бы добраться до этого их Совета. Вдруг им нужна помощь, а мы и не знаем?»

…Речник подтащил ближе пустое корытце и вывалил туда листья папоротника и ветки холга. На самом дне куля нашлась охапка сена, и Кесса выудила из неё лепесток Золотой Чаши, запутавшийся в траве.

- Тут даже травы какие-то странные, - вздохнула она.

Отмытый до блеска панцирь Двухвостки сверкал яркими цветами, шипы, позеленевшие и местами замшелые, наконец-то побелели, и само существо, избавленное от приросших к шкуре растений, приободрилось. Вайморы смотрели на него с опаской и близко не подходили.

- Флона – хорошая, - Кесса ладонями обхватила голову Двухвостки и легонько встряхнула её. – Флона – правильный ящер. У неё – чешуя!

Существо фыркнуло и потянулось к листьям папоротника. Отдёрнув руки, Кесса покосилась на Речника – Фрисс ничего не заметил за разговорами с Гленном.

- Речник Фрисс! А ты слышал про сеть из заклятий… - начала было она, но Фриссгейн сердито отмахнулся.

- Кесса, не канючь! Дай поговорить спокойно.

- Ну вот, - вздохнула та, возвращаясь на скамью. Ангеасса, сосредоточенно помешивающая в котле, негромко зашипела и покосилась на странницу.

- О чём они там толкуют?

- Меня прогнали, - пожаловалась Кесса. – Наверняка о славных деяниях!

- Хэссс… - махнула хвостом Ангеасса. – Лучше бы им об этом не толковать. Что там за слова были про чешую?

- А! Это я сказала, что у Флоны – чешуя, как у нормального ящера, - усмехнулась странница. – А не перья, как у всяких там… Ты слышала о когтистых чудищах? Они – ящеры, но в перьях, и с во-от такими когтищами!

- Да, слышала я о таких, - ответила Ангеасса, не отрываясь от котла. – Видеть не довелось – только перья да подранные стволы. Город наш – шумное место, крупные звери к нему не подходят, а далеко в лес мне самой не зайти. Разрешение, вишь ты, нужно… Вайнег их дери!

Кесса изумлённо мигнула.

- Ты видела перья когтистых ящеров?! И слышала их голоса?!

- Да, такое уханье с присвистом… «сссу-у-урх!», вот так примерно, - кивнула колдунья. – У нас их называют пернатыми холмами. А перья… Хаэ-эй! Гленн!

- Чего? – недовольно обернулся хеск.

- Не видел, где красный горшок с треснутой крышкой?

- Так выкинул я его ещё в том году, - пробурчал Ваймор. – Там, кроме дряни, не было ничего.

- Пернатые холмы… - прошептала Кесса. – Если бы поглядеть на них… Только издалека и сверху, чтобы не почуяли и не достали! Они очень злые?

- Животное есть животное, - хмыкнула Ангеасса. – Не пучок травы. Это у вас заведено диких зверей тащить в дома…

Кесса представила себе, как огромная харайга втискивается в белокаменный дом Гленна, и прикусила губу – зрелище получалось уморительное. Потом ей представилось, как в дверь просовывается лапа с когтями, подобными мечам, и вцепляется в панцирь Флоны, а Двухвостка ревёт и отбивается. Кесса поспешно замотала головой, отгоняя дурные мысли. «Хорошо, что эти ящеры боятся города! От такого не вдруг отобьёшься…»

- Ещё вспомнила, - Ангеасса, попробовав варево, отошла от очага и уселась на скамью. – Они ловят рыбу. Берут много тины и катают, пока не выйдет длинная труба. Потом суют внутрь кору с личинками и кладут в воду. Такие ловушки, как брёвна, лежат на мелководье, я их много видела. У нас даже дети четырёхлапые знают, что это трогать нельзя.

- Ой! Я не буду трогать тину, - заверила Кесса. – Значит, если такая тина лежит, то сам зверь где-то рядом…

«Не нравятся мне харайги, ставящие сети,» - подумала она, и дрожь и гул земли тут же напомнили ей о других сетях. Она вскочила, но Вайморы замахали на неё руками.

- Просело, но ненамного, - сказал Гленн. – Встряхивает тут часто. Думал бы уже Совет, а то в самом деле утонем…

Кесса проснулась от холодного дуновения – воздух колыхнулся и снова застыл. Растерянно мигнув, она привстала на локте. Постель рядом с ней была пуста, смятые шкуры ещё хранили тепло. Кесса с рассеянной усмешкой повернулась на другой бок и почти уже провалилась в сон, когда гневный вопль, переходящий в шипение и треск, сдул её с ложа.

- Что? Ящер?! – Кесса схватила первое, что подвернулось под руку, и бросилась к двери.

- Стой! С ног собьёшь! – испуганно вскрикнули в темноте. С церита, укреплённого над косяком, слетел колпак, осветив бирюзовую чешую и поцарапанную дверь. Ангеасса, встряхнув головой, навалилась плечом на створку, но та и не шелохнулась.

- Что случилось? – спросила Кесса, глядя на неё во все глаза. Что-то мерцало серебром по краям деревянных створок – и чем сильнее Ваймор на них налегал, тем ярче они вспыхивали.

- Тварь болотная! Он зачаровал дверь, - щёлкнула языком Ангеасса и отошла от створок, недоверчиво покачивая головой. – Так и есть, поставил двойную печать. Ох и накручу я ему хвост, когда вернётся…