"Великая река". Компиляция. Книги 1-8 - Токацин .

- Волна?! – вскинулась Кесса. – Нингорс, ты можешь лететь?

Чёрный дым столбом поднимался над чахлыми хвощами. Пахло гарью, но не тлеющей листвой или ветками, - запах был тот же, что на переполненных вайморскими повозками улицах Хеша. Не увидев за лесом огня, Кесса облегчённо вздохнула, - а потом из-за ветвей показались продолговатые воздушные шары, с шипением выпускающие пар, и ярко раскрашенные резные борта летающего корабля. Это был бескрылый хасен с высокими бортами и широкой палубой, сплошь заставленной плетёными ларями и заваленной связками брёвен. Там, где осталось немного места, громоздились пучки длинных тонких листьев, выгоревших на солнце до желтизны. На корме, на последнем свободном пятачке сидели, расстелив перед собой циновку, Варкины в тёмных накидках. Зыбкая тень хвощей прикрывала их от солнца, но не от полуденной жары, и они, вытащив из связок жёлтые листья, лениво обмахивались ими. У корабельной печи стоял, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, ещё один Варкин с рогулькой наперевес. Едва Нингорс направился к земле, хеск заглянул в печь и вытащил горшок с тёмной водицей. Горьковатый запах разнёсся над маленьким леском. Варкин, стараясь не обжечься, разливал отвар по чашам, соплеменники обмахивали его листьями. Корабельная печь с натужным свистом выплюнула облако сажи, шары над ней вздулись и затрепетали, из-под борта долетел гневный вопль, и на палубу взобрался ещё один Варкин, потрясая кулаком. Обрывки его возгласов долетели до Кессы, но она не вслушивалась – тут, на опушке хвощаника, было на что взглянуть, кроме корабля и недовольного хеска.

На границе тени и ярко освещённой степи лежал огромный пернатый ящер, дымчато-серый, с россыпью чёрных полос и крапин на блестящих боках. Длинные перья на лапах и хвосте отливали медью и багрянцем. Он лежал на боку, прижав к светлому брюху когтистую лапу. Чуть изогнутые жёлтые когти, длинные и блестящие, как стальные мечи, едва заметно вздрагивали. Бока зурхана тяжело вздымались, и он протяжно вздыхал. Что-то клокотало в его горле, и трава под пастью побелела от пены.

- Венгэтский зверь, - заметил Нингорс, углядев на длинной шее зурхана широкий ошейник с тёмными камешками.

Тень скользнула по брюху ящера, и он чуть приподнял голову, помутневшим взглядом провожая пришельцев. Из пасти липкими нитями свисала слюна. Его брюхо заколыхалось, в горле снова заклокотало, и он гулко застонал, уронив тяжёлую голову на траву.

Четверо Варкинов, завистливо поглядывая на соплеменников, распивающих отвар на палубе, топтались вокруг измученного ящера. Длинные копья в их руках были направлены на него. Кесса заметила широкие кованые наконечники в локоть длиной. «Металла-то истрачено…» - по старой привычке вздохнула она, но тут же осеклась. «От такого зверя обычной палкой не отобьёшься! Я бы и с таким копьём испугалась…»

Зурхан тяжело вздохнул, заворочался, чуть заваливаясь на брюхо. Светлые перья снова задрожали, лапы задёргались. С протяжным стоном ящер запрокинул голову, слюна потекла обильнее, размазываясь по огромной морде и заливая траву.

- Что с ним такое? – шёпотом спросила Кесса. – Он так превращается, или просто брюхо заболело?

Ящер вздохнул ещё несколько раз, глубоко и часто, его живот заколыхался. Могучие мышцы под белесыми перьями судорожно сокращались, но без толку – так и не найдя облегчения, зурхан со стоном ударил хвостом по земле. Клочья травы взвились в воздух, копьеносцы опасливо попятились.

- Он отрыгнуть хочет, - приглядевшись, понял Нингорс. – Удумал же… Ящеры не умеют отрыгивать. Так уж устроены.

- Зачем ему тогда… - удивлённо замигала Кесса, осеклась, вспомнив, как каталась по песку харайга в муках превращения, и резко повернулась к хеску. – Нингорс! Он превращается! С ним что-то сделали, и теперь у него всё не так…

- Точно, - оскалился в ухмылке Нингорс. – Теперь я сообразил. Он, должно быть, хочет отрыгнуть камни. Боевой зверь будет есть мясо, а не ветки, и камни в брюхе ему ни к чему. Тогда всё правильно.

Кесса смотрела на огромного ящера – тот всё вздыхал, и каждый вздох обрывался гулким стоном. Зелёный глаз уже не блестел – мутная плёнка затянула его. С палубы корабля за зурханом следил, подбоченившись, Варкин – тот, что отругал смотревших за печью. Его узнать было несложно – только его макушку венчала странная конструкция, похожая на скелет ящера-стервятника. Поверх конструкции свисала узорчатая ткань с медно-рыжей бахромой, ниспадающая на плечи и слегка скрывающая острые уши и длинную морду хеска. Медью сверкали и толстые кисти на широком, богато украшенном поясе поверх тёмной накидки. Её полы спускались до колен, а из-под них на ладонь выглядывала вторая накидка, пурпурная. Под ней виднелась ещё одна – белая с яркими синими узорами.

Подобрав с палубы копьё, разодетый Варкин спустился по трапу и встал за спинами копьеносцев. Громко и сердито о чём-то спросив, он ткнул одного из них кулаком в спину. Тот лишь пожал плечами и отошёл в сторону. Варкин, подобрав горсть сухой земли, кинул в ящера – тот даже не шелохнулся. Его брюхо судорожно втягивалось и содрогалось, и едва ли он замечал что-то вокруг.

Кесса поёжилась, случайно зацепив взглядом огромные когти. Ей было не по себе.

- Что-то с ним не так, Нингорс. Ему всё хуже и хуже, - прошептала она. – Если бы скормить ему твои гадкие листья…

- Толку-то, - фыркнул хеск. – Для меня они гадкие, для тебя – ещё гаже. А зурханы едят всё подряд, ему они только понравятся. Может, его по брюху погладить?

Кесса посмотрела на огромную пасть зурхана, потом – на когтистую лапу, прикрывающую живот, и вторую, вытянутую из-под тяжелого тела, и поёжилась.

- Его погладишь, - пробормотала она. – Оторвёт голову и не спросит, как звали.

Голова ящера чуть повернулась, и помутневший глаз уставился прямо на Речницу. Она едва удержалась, чтобы не отскочить на пару шагов. Зурхан застонал, перья на его шее заколыхались, но из пасти не вытекло ничего, кроме слюны. Кесса судорожно вздохнула.

- Хаэй! Вы что тут забыли?! – сердитый Варкин повернулся к ней. Нингорс с глухим рычанием взглянул на него, поднимая дыбом шерсть на загривке. С палубы взволнованно закричали, Варкин вздрогнул, оглянулся на корабль, растерянно замигал и попятился. Кесса, вернув на голову зубастый шлем, дружелюбно улыбнулась.

- Ваак! Что случилось с твоим зверем?

- Ваак, - Варкин оглянулся на корабль, но бежать было некуда – любопытствующие хески выстроились вдоль борта и на трапе, глазели на пришельцев и тыкали в них пальцами, обмениваясь взволнованными возгласами. – Не о чем тревожиться, уважаемая авлар’коси. Проклятая когтистая тварь превращается… и превратится, если раньше у меня не расплавится печь. Хаэй! Глянь, у него растёт вторая шкура?

Один из копейщиков дотянулся до ящера остриём, раздвинул перья на боку и покачал головой.

- Нет, и следа нет.

- Хаэй! Вуа! Вуа Матангофи! – из-под палубы выглянул ещё один хеск, в кожаной робе, перепачканной сажей. – Скоро там?

- А, Элиг и его отродья! – скрипнул зубами Варкин. – Нет! Не скоро!

Печь выплюнула ещё одно чёрное облако, засыпав хлопьями сажи палубу, и хески с проклятиями принялись отряхиваться. Хеск, выползший из недр корабля, выпрямился во весь рост.

- Вуа! Я гашу печь! – прокричал он, приложив ладони ко рту. – Спускай шары!

- Не смей! – Вуа кинулся было к трапу, но закопчённый хеск уже нырнул в трюм, захлопнув за собой крышку.

- Элиг, Элиг бы тебя сожрал, да живьём и до самых костей, - заскрежетал зубами Варкин, глядя на неподвижного ящера. – Две тысячи отдал белым тварям, одного угля спалил на двадцать кун… Ну что ты вывалил пузо, жирная куча перьев?!

Он перехватил копьё у наконечника и, развернув его древком к ящеру, хотел ударить его по лапе. Нингорс крепко сжал его запястье и потянул хеска назад. Тот дёрнулся с испуганным рявканьем.

- Давно он так лежит? – спросила Кесса у копейщика.

- Акен, если не больше, - тихо ответил тот. – Вуа – болван, каких мало. Летел к белым ящерам, а разнарядился, будто на Мирный Пир. Ему подсунули больную зверюгу, и сейчас она тут издыхает. А мы жжём уголь и ждём, пока у хасена шары прогорят. Авлар’коси, ты не знаешь чар для прояснения ума? Таких, чтобы на Вуа подействовали?