Не беси меня! (СИ) - Николаева Ольга

Зато на работе, изо дня в день, из вечера в вечер, я неизменно ощущала его присутствие. Молчаливое, напряженное, раздражающее. Может быть, я это выдумала все, и он просто был занят своими делами… Но несколько раз приходилось ловить на себе взгляд, как всегда, нечитаемый. Никогда не отворачивалась, смотрела прямо на него, стараясь доказать, что хотя бы в этой битве я не проиграю. Хмель же насмешливо дергал бровью, чесал нос и делал вид, что просто случайно глянул. Он все так же писал мне что-то по почте, делал замечания, задавал вопросы, скидывал цифры для анализа, запрашивал отчеты у меня… Максимально официальным тоном. Английские лорды могли бы так общаться.

В принципе, меня устраивало все. Кроме того, что приходилось быть с ним в одном кабинете. Общаться по почте можно было бы, в идеале, и находясь на разных материках.

- Игнатьева, нам через неделю выступать с отчетом по практике… - я даже вздрогнула от неожиданности. Два часа тишины, прерываемой лишь мерным стуком клавиш да щелканьем мышки, состояние, близкое к медитации… и среди этого покоя - громкий голос Хмеля!

- Я в курсе.

- Когда планируешь готовиться?

- А тебя это каким боком касается? - не хотелось ему отвечать, вообще ни слова произносить не готова была. Но… все равно, не отстал бы.

- Нам нужно вместе проводить защиту. Чтобы два раза об одном и том же не рассказывать.

- Тебе нужно, а мне - нет. Могу выступить после тебя. Могу перед твоим выступлением. - Я уже практически написала весь текст, все графики и диаграммы подготовила. И никак не рассчитывала на участие Хмеля.

- Я вчера разговаривал с Артемовым. Это его требование. - Артемов был тот самый принципиальный препод, когда-то поставивший нас в пару с Хмелем. Спорить с ним, о чем-то договариваться - бесполезно. Он считался одним из самых крутых специалистов университета, но при этом - самым требовательным. Писать у него что-нибудь - самое страшное наказание. Жаль, я об этом узнала слишком поздно…

- А разве у нас вчера была назначена встреча с ним? - Я судорожно рылась в памяти, пытаясь понять, как так оплошала, пропустив одно из последних занятий перед защитой.

- Нет. Я сам вчера в деканат заходил, нечаянно наткнулся. И узнал, что теперь у него новая фишка: защиту принимает только в виде совместных выступлений. Похоже, он готовил сюрприз нам на завтра, но решил, что и теперь можно порадовать…

Я долго молчала, обдумывая, что с этим делать. О чем-то общаться с Хмелевским не хотелось. До одури, до тошноты. Однако, придумать какой-то выход не получалось. Все шло к тому, что придется полностью переделывать текст доклада, менять графики, снова подстраиваться под Хмеля…

- Алле, Игнатьева! Ты там уснула, что ли?

- Осточертело! Задолбало меня это все! Неужели  не понимаешь, как ты меня достал? Почему я должна радостно с тобой разговаривать?!  - Взорвалась. Накопленное за долгие дни напряжение вылилось во что-то, похожее на истерику. - Когда ты меня в покое-то оставишь, Хмель? Не наигрался еще, мало?

- Заметь, я тебя не трогал все это время. Но Артемов, к сожалению, вынудил…

- Да пошел ты в задницу, вместе со своим Артемовым! Можете вместе с ним и выступать, а мне уже все это надоело!

Я бездумно позакрывала все файлы, еле успевая сохраниться, вырубила комп одним щелчком кнопки на системном блоке. Ну, и что, что так делать нельзя. Со мной тоже много чего нельзя делать, но это никого не останавливает, между прочим!

Схватила телефон, сумочку и почесала к выходу.

- Игнатьева, ты куда? Ошалела, что ли? - вслед неслись удивленные возгласы Хмеля, но мне уже было пофигу.

По вечерам работал только один лифт, остальные в целях экономии отключались. В него-то я и успела вскочить, нажать кнопку и увидеть сквозь закрывающуюся дверь злую физиономию Хмелевского.

Просторный холл, турникет, вращающаяся дверь на выходе - и упоительно свежий воздух свободы. Кажется, только сейчас я смогла вдохнуть полной грудью. До этого и не дышала вовсе.

Ни одной машины такси у входа не было. Не то, что в разгар рабочего дня, когда они здесь толпятся целыми стаями. Но это разве проблема? Вздохнула поглубже и пошагала восвояси. Привыкать мне, что ли, пешком до общаги ходить? Тем более, еще был шанс успеть на последнюю маршрутку в нашу сторону.

- Надька, да что за хрень, вообще происходит?! - прилетело мне в спину знакомым голосом. - Что за детский сад?

А потом меня схватили сзади за руки, развернули, так резко, что был велик шанс упасть. На шпильках-то - как нефиг делать!

Потрясающие ощущения: упасть в объятия тому, кого и видеть не хотелось бы! Но пришлось вцепиться в рубашку Хмеля, чтобы удержаться на ногах. Проехать по асфальту на коленях мне, отчего-то, даже сейчас не улыбалось.

А он и рад стараться: обеими руками за талию схватил, держал, будто вазу хрустальную, в глаза мне глядя.  Ждал, наверное, что в благодарностях начну рассыпаться.

- Что за дрянная привычка - вечно меня одергивать и хватать? Хотел, чтобы я упала? - проверила, что стою на ногах устойчиво, начала потихоньку отлепляться от Хмеля.

- Я хотел с тобой договорить. А ты неслась, как будто шальная. А если бы под машину угодила?

- Господи… Влад… Ну, сколько можно притворяться заботливым? Ну, не верю я тебе. Не. Ве-рю! Читай по губам, если плохо слышишь. - Странное ощущение: стоять по стойке «смирно», старательно отслеживая, чтобы ни один палец не касался парня, в то время, когда он продолжает обнимать тебя. - И убери, пожалуйста, руки. Я не упаду.

- Не убежишь, если отпущу?

- Какой мне смысл от тебя бегать? Ты в ботинках, а я - на каблуках. Только ноги переломаю. - Констатировала факт, не больше.

- Что будем делать с докладом? - Руки он убрал, наконец-то.

- Что хочешь. Мне уже без разницы. Только постарайся сделать так, чтобы мы по минимуму пересекались.

- За что ты так меня ненавидишь, Игнатьева? Ведь это не я тебе изменил с подругой. И не я оставил все, как есть. Даже не пытаясь ничего исправить. Я просто открыл тебе глаза на людей, которые тебя окружают. Могла бы и спасибо сказать.

- Но ведь ты спровоцировал Зацепина? Разве не так? Зачем растрепал, что мы целовались в офисе?

- Да. Спровоцировал. - Он так спокойно и уверенно ответил, будто вопрос был о чем-то нейтральном и постороннем. Например, вставало ли утром солнце…

- Ну, молодец. Браво, Хмелевский! Разыграл все, как по нотам! Ты у нас теперь - главный Бармалей, а мы - марионетки!

- Надь, я просто убрал из твоей жизни неправильного человека!

- А тебя просили об этом, Хмель?

- Нет. Но это же я подтолкнул к тебе Зацепина когда-то. Надо было и обратно убрать…

- По-моему, ты сейчас издеваешься…

- Немножко есть… - Уголки его губ тронуло подобие улыбки. Правда, глаза серьезными оставались.

- Пошел ты к черту, Хмель! И даже не думай больше ни о чем со мной разговаривать!

Я развернулась и ушла. На этот раз меня уже никто не останавливал.

Следующим утром на мой почтовый ящик прилетел текст доклада, разбитый на «роли», с уже готовым содержанием. Чуть позже на своем столе я обнаружила распечатку отчета, уже оформленного и сшитого по всем правилам.

Пожав плечами, решила, что сопротивляться не буду. Споров и так уже было достаточно. На всякий случай, выучила текст и цифры полностью. Чтобы не облажаться, если кто-то из нас запутается. Ссоры - ссорами, а закрыть год хотелось нормально. Должно же было хоть что-то в моей жизни  быть достойным.

Защита шла на удивление спокойно: ни я, ни Хмель ни разу не запнулись, в цифрах и понятиях не путались, на вопросы отвечали, вроде бы, без косяков. У меня слегка дрожал голос и коленки, как и всегда перед большой аудиторией, но это в целом не мешало.

Все, казалось бы, можно выдохнуть: комиссия довольно покивала головой, поцокала языками, даже Артемов, кажется, не собирался нас убивать.

- В завершение хотелось бы отметить важную часть проделанной работы… - чуть не подпрыгнула, снова услышав голос Хмеля.