Последняя граница. Дрейфующая станция «Зет» - Маклин Алистер

— Мы их всех подберем, командир, — жизнерадостно произнес Забринский. Несмотря на широкую улыбку, в глазах его веселья не было. — Похоже, парни там подобрались крутые.

— Очень крутые, — рассеянно отозвался Суонсон. По его лицу я понял, что он прислушивается к грохоту мелких кусочков льда, стучавших по корпусу субмарины, словно мириады пневматических молоточков. Из-за грохота было почти невозможно разговаривать. — Очень. Установили двустороннюю связь?

Отрицательно покачав головой, радист отвернулся. Улыбки на его лице как не бывало. Пришел Рейберн. Забрав протянутый ему листок, направился к себе в штурманскую рубку. Мы последовали за ним. Спустя минуту он поднял голову и произнес:

— Если кому-то захочется совершить воскресную прогулку, такая возможность имеется.

— Они так близко?

— Рукой подать. В пяти милях к востоку от нас плюс-минус полмили. Чем мы не ищейки, а?

— Нам просто повезло, — лаконично ответил Суонсон. Вернувшись в радиорубку, он поинтересовался: — Поддерживаете контакт со станцией?

— Связь с нею потеряна.

— Начисто?

— Мы слышали их всего минуту, командир. Потом сигнал начал слабеть и затух. Думаю, Карпентер прав. Они там крутят генератор ручкой. — Помолчав, радист произнес: — Даже моя шестилетняя дочка смогла бы запросто крутить такую машину целых пять минут подряд.

Молча посмотрев на меня, Суонсон отвернулся. Я пошел за ним к пульту погружения и всплытия. Со стороны люка, соединявшегося с мостиком, слышались вой шторма, жуткий грохот и скрип льдов.

— Забринский очень точно выразился... Интересно, долго ли продлится этот треклятый шторм?

— Очень долго. У меня в каюте есть медицинская сумка, фляжка медицинского спирта и арктическая одежда. Вы не можете дать мне двенадцатикилограммовый пакет с аварийным запасом продовольствия? Бенсон знает, что мне понадобится.

— Думаете, я рехнулся? — медленно произнес Суонсон.

— Это кто тут рехнулся? — спросил Ганзен, только что вошедший в центральный пост из носового коридора. Он услышал лишь последние слова командира, но выражения его лица не видел. — Очень опасное состояние. Придется взять командование на себя, шеф, а вас заковать в кандалы. Если не ошибаюсь, так предписано уставом корабельной службы.

— Доктор Карпентер собирается захватить с собой мешок с харчами и отправиться пешком на пост ледового наблюдения «Зет».

— Снова вышли на связь? — спросил Ганзен, мгновенно забыв про меня. — Неужели обнаружили станцию? По крюйс-пеленгу?

— Только что. По словам Рейберна, до станции пять миль.

— Господи! Каких-то пять миль! — Но в следующую минуту восторг сменился иным чувством, словно сработало невидимое реле. — В подобных метеорологических условиях это равно пятистам милям. В такую погоду и старик Амундсен не прошел бы тридцати футов.

— Очевидно, доктор Карпентер собирается утереть нос Амундсену, — сухо заметил Суонсон. — Он намерен идти пешком.

Изучающим взглядом посмотрев на меня, Ганзен произнес:

— Вот кого надо заковать в кандалы.

— Пожалуй, — согласился командир субмарины.

— Послушайте, — возразил я. — На станции остались люди. Возможно, их уже немного, но они еще живы. Хоть один человек, но остался. Люди, которым плохо. Которые вот-вот погибнут. А когда человек на грани между жизнью и смертью, и пушинка может нарушить равновесие. Я врач, я это знаю. Все может решить сущий пустяк. Глоток спирта, несколько ложек еды, чашка горячего кофе, какой-нибудь порошок. Тогда человек выживет. А иначе ему конец. Люди вправе рассчитывать хоть на какую-то помощь, и я обязан пойти на риск, но помочь им. Я никого не прошу сопровождать меня. Единственное, о чем я прошу вас, это выполнить распоряжения, отданные вам Вашингтоном, то есть оказать мне всяческое содействие, не подвергая опасности «Дельфин» и его экипаж. Не думаю, что угрозы в мой адрес — это оказание содействия. Я вовсе не намерен подвергать опасности ни ваш корабль, ни ваших моряков.

Суонсон уперся взглядом в палубу. Не знаю, о чем он думал. О том ли, как помешать мне, о приказе ли из Вашингтона или о том, что начальником станции «Зет» является мой брат. Суонсон был единственным человеком на корабле, который знал об этом. Он не проронил ни слова.

— Ему надо помешать, командир, — настаивал Ганзен. — Ведь если б вы увидели, что человек приставил к виску пистолет или бритву к горлу, вы бы не позволили ему кончить жизнь самоубийством. Здесь то же самое. Он выжил из ума. — С этими словами он постучал костяшками пальцев по переборке. — Боже мой! Знаешь ли ты, док, почему гидроакустики продолжают нести вахту, хотя корабль не имеет хода? Да потому, что они следят за перемещением ледяной стены с наветренной стороны полыньи. И еще потому, что следить за дрейфом льда визуально невозможно: ни один человек не в состоянии продержаться на мостике больше тридцати секунд. Да и не видно ни зги в такую пургу. Высунь нос наружу, и ты тотчас изменишь свои намерения, как пить дать.

— Мы только что вернулись с мостика, — бесстрастно заметил Суонсон.

— И все равно он собирается в поход? Я же говорю вам: он выжил из ума.

— Мы можем погрузиться сию же минуту, — сказал Суонсон. — Координаты станции нам известны. Возможно, нам удастся отыскать полынью в полумиле от станции. Тогда все было бы проще.

— Как же, ищи иголку в стоге сена, — отозвался я. — Чтобы найти этот канал в паковых льдах, вам потребовалось целых шесть часов. Да и то благодаря счастливой случайности. И не вздумайте пробивать лед торпедами. Толщина льда в этом районе в среднем достигает тридцати футов. На то, чтобы всплыть где-то в другом месте, понадобится часов двенадцать, а то и несколько суток. Я же сумею добраться до станции за два-три часа.

— Если не окоченеешь, пройдя первые триста футов, — возразил Ганзен. — Если не свалишься с тороса и не сломаешь ногу. Если не ослепнешь спустя несколько минут. Если не провалишься в полынью, которую не заметил. В таком случае даже если ты не утонешь и выберешься из воды, через пол минуты превратишься в ледышку. Допустим, ничего этого с тобой не произойдет. Тогда, скажи мне на милость, как ты отыщешь станцию, расположенную в пяти милях отсюда? Не потащишь же ты с собой гирокомпас весом в полтонны, ведь магнитный компас в здешних широтах бесполезен. Магнитный полюс находится далеко к юго-западу от нас. Даже если тебе каким-то образом удастся не потерять направление, то как ты в темноте, да еще в пургу найдешь лагерь или то, что от него осталось? Ты можешь оказаться в какой-то сотне футов от станции и не заметишь ее. Допустим, тебе невероятно повезет и ты доберешься до станции. Как ты отыщешь дорогу назад? Будешь искать собственные следы? Или протянешь за собой бечевку длиной в пять миль? Безумная затея, мягко выражаясь.

— Действительно, я могу сломать ногу, утонуть или замерзнуть, — согласился я. — И все равно попытаю счастья. Добраться до лагеря и обратно — штука нехитрая. Вы знаете направление на станцию и ее точные координаты. Взять пеленг можно с помощью любого передатчика. Мне нужно лишь захватить с собой портативную рацию и поддерживать с вами связь. Вы же будете корректировать направление движения. Вот и все дела.

— Так-то оно так, — заметил Ганзен. — Если бы не одно обстоятельство. Такой рации у нас нет.

— Зато у меня в багаже есть портативный радиопередатчик с радиусом действия в двадцать миль, — возразил я.

— Надо же, какая удача, — пробурчал старпом. — Ты, конечно, случайно захватил его с собой. Держу пари, у тебя в багаже и не то найдется. Правда, док?

— Что находится в багаже у доктора Карпентера, нас не должно интересовать, — пожурил Ганзена командир субмарины. Правда, сам он прежде думал иначе. — Нас должно интересовать другое — его намерение покончить с собой. Неужели вы рассчитываете, что мы согласимся с вашей нелепой затеей, доктор Карпентер?

— Никто вас и не просит соглашаться, — заметил я. — Вашею согласия не требуется. Я прошу об одном — не мешать мне. И предоставить аварийный запас продовольствия. Если вы этого не сделаете, придется обойтись без него.