Я улыбнулась и обняла обоих. Ребята постепенно выбирались из своего отчаяния и выглядели теперь гораздо лучше. Хотя я знала, что ни Оля, ни Федя этим летом не были ни на каком море — поступали в институт. Причём в один и тот же, на журфак. Для Клочкова это было веление сердца, а Оля… ну. она пошла бы за ним даже в Ад. пожалуй. И я очень надеялась, что он когда-нибудь поймёт это и оценит её не просто как хорошего друга.
— Как у вас дела. Алёна Леонидовна?..
— Мы так соскучились!
— Безумно странно, что в этом году не пойдём в школу!..
Такие юные, живые лица. Федя и Оля не светились от счастья — боюсь, это возможно ещё не скор, — но были оживлёнными, какими и должны быть подростки.
Мы проговорили с полчаса, обсуждая их поступление и дальнейшую учёбу, новый рассказ Клочкова, недавно вышедший в прокат фильм, на который меня в прошлые выходные вытащили Лев и близнецы, а потом распрощались.
— Мы будем заходить, Алёна Леонидовна! — пообещал Федя, сверкая глазами. Милый мальчик… Он ещё не знает, что у него на это будет мало времени. Ну и пусть. Я отпустила их в дальнейшее плавание ещё в июне, когда смотрела, как они с Олей получают аттестаты.
— И звонить! — кивнула Зимина. — И писать!
— И вы нам пишите!
— Обязательно, — улыбнулась я, ещё раз обняла, мысленно благословив обоих, а потом стояла у окна и смотрела, как они идут по школьному двору, держась за руки…
Милые мои ребята.
Обернулись, помахали. Я засмеялась и махнула в ответ — догадались, почувствовали!..
— Мам, мам! — вдруг раздалось от двери громкое, и я едва не подпрыгнула от неожиданности. — Ну ты идёшь?
— Идёшь, идёшь?
— Папа сказал, что он всё, а ты?
— Да, папа готов!
— Готов, готов, — подтвердил Лев, и я хмыкнула, отходя от окна. Подошла к своим мужчинам, расцеловала всех троих. — Идём домой?
Я взглянула ему в глаза — и на мгновение утонула в них. столько любви и нежности там было.
Господи… спасибо тебе за него.
— Идём!
Конец
