Наткнуться здесь на Пилкингтона он не рассчитывал, а общаться с ним хотел меньше всего. Только что расставшись с Джилл, которая отозвалась о его последних финансовых операциях в резких выражениях, и обладая некоторыми зачатками совести, дядюшка понимал, что следующая встреча с Отисом, возможно, породит некоторую неловкость, а для подготовки защиты требовалось время. Теперь приходилось срочно выкручиваться.
– А, Пилкингтон! – воскликнул он. – Дорогой мой мальчик! Вас-то я и мечтал увидеть! Боюсь, произошло маленькое недоразумение… Теперь, конечно, все уладилось, но я все же твердо намерен дать личные объяснения, просто обязан! Случилась нелепость, сущая нелепость… Вот как обстояло дело…
Он приостановился, чтобы поразмыслить, и вновь дернул себя за усы, словно черпал из них вдохновение. Взгляд его голубых глаз был прям и честен, как всегда, не выказывая ни капли неуверенности, но дядюшка прекрасно сознавал: если он сумеет убедить слушателя, что действовал без всякой задней мысли в его же интересах, то совершит настоящий подвиг.
К счастью, коммерческая жилка у Пилкингтона сегодня отдыхала, и десять тысяч представлялись ерундой в сравнении с более тяжкими проблемами, занимавшими его мысли.
– Вы видели мисс Маринер? – живо спросил он.
– Да, только что с ней расстался. Конечно, бедняжка очень расстроена, чрезвычайно!
Пилкингтон глухо застонал.
– Она сильно на меня сердится?
От этого неожиданного вопроса дядюшка на миг онемел. С какой стати племяннице сердиться на Отиса, ограбленного на десять тысяч долларов? Она не излагала подробностей вчерашней бурной сцены, однако, по-видимому, как раз они его сейчас и волновали, и дядя Крис тут же изменил стратегию в связи с новым поворотом событий.
– Сердится?.. – неуверенно переспросил он. – Ну, в общем…
Он понятия не имел, о чем речь, и решил ограничиться отрывочными общими фразами, пока собеседник не прольет хоть какой-то свет на положение дел.
– Боюсь, в пылу спора, – признался Отис, – я наговорил мисс Маринер много лишнего, о чем теперь очень сожалею.
Дядюшка Крис тут же ощутил почву под ногами.
– Да уж… – горестно протянул он.
– Сгоряча, знаете ли…
– Надо думать, прежде чем говорить, мальчик мой.
– Я считал, что меня обманули…
– Дорогой мой! – Голубые глаза дяди Криса широко распахнулись. – Я же сказал, что могу все объяснить! Вышло чистейшее недоразумение…
– О, теперь мне все равно.
– Вы совершенно правы! – сердечно улыбнулся дядя Крис. – К чему ворошить прошлое? Начнем с чистого листа. Деньги вернулись обратно, и точка. Забудем о них, – заключил он великодушно, – и можете не сомневаться: я пущу в ход все свое влияние на Джилл, чтобы устранить этот досадный разлад между вами.
– Полагаете, есть шанс, что она забудет мои слова?
– Говорю же, я употреблю все мое влияние, чтобы уладить вашу размолвку. Вы нравитесь мне, мой мальчик, и я уверен – нравитесь и Джилл. Она проявит снисхождение к словам, вырвавшимся в пылу спора.
Пилкингтон мигом просветлел, и миссис Пигрим, вернувшись с порцией микстуры, порадовалась умиротворенному виду племянника.
– Вы настоящий волшебник, майор Сэлби, – лукаво заметила она. – Чем вы так оживили бедного мальчика? У него с утра жуткая головная боль.
– Головная боль? – Дядя Крис встрепенулся, как боевой конь при звуке трубы. – Не знаю, упоминал ли я прежде, но и сам когда-то страдал от нее, просто изнемогал! Перепробовал все, пока однажды один знакомый не порекомендовал мне одно средство под названием… как бишь его…
Миссис Пигрим в роли ангела-хранителя была поглощена миссией милосердия, поднося микстуру к губам племянника, а потому семя упало на каменистую почву.
– Выпей это, дорогой!
– Ах да, «Нервино»! – воскликнул дядя Крис, но откровение осталось незамеченным.
– Ну вот, – довольно кивнула миссис Пигрим, – теперь тебе сразу полегчает… А вот вы, майор Сэлби, всегда отлично выглядите!
– Зато прежде, – не сдавался дядя Крис, – так мучился…
– Не помню, сказала ли я вам, что сегодня после спектакля мы даем званый ужин для труппы, занятой в пьесе Оти. Вы, конечно, придете?
Неудачу дядюшка принял философски: представится и другой случай.
– С превеликим удовольствием! – отозвался он.
– Ничего особенного, скромная богемная вечеринка, – продолжала миссис Пигрим. – Думаю, будет только справедливо устроить бедняжкам развлечение после таких тяжких трудов.
– Конечно, конечно! Отличная идея!
– Гостей будет немного. Если я начну приглашать кого-то помимо самых близких друзей, придется звать всех подряд!
Приоткрыв дверь, заглянула горничная.
– Мистер Рук! – объявила она.
Как и Пилкингтон, Фредди сегодня пребывал в меланхолии. Он просмотрел пару-тройку газет, где критики с отвратительной щедростью рассыпали похвалы Макхвастлу из рода Макхвастлов. Нью-йоркская пресса приводила Фредди в отчаяние.
Вдобавок проснулся он в семь, хотя лег спать в три часа ночи. Утром по телефону сообщили, что его желает видеть какой-то джентльмен, и теперь у Фредди тяжело ворочались мысли и слипались глаза, как всегда бывает, когда ночной отдых нарушили.
– Как поживаете, мистер Рук? – кивнула миссис Пигрим.
– Спасибо, ползаю потихоньку. – Он поморгал на яркий свет, падавший из окна. – Надеюсь, я не вторгся и все такое?.. Я насчет сегодняшней вечеринки, знаете ли.
– Да?
– В смысле, вы не станете возражать, если я приведу с собой друга? Свалился на меня сегодня из Англии. В семь утра! – пожаловался Фредди. – Жуткая рань, да уж! Короче, буду крайне признателен, если разрешите мне его прихватить.
– Ну конечно! – заверила миссис Пигрим. – Любые ваши друзья, мистер Рук…
– Огромное спасибо! У меня особая причина его привести, знаете ли. Мой друг с незапамятных времен – Андерхилл, сэр Дерек Андерхилл.
– Как? – вздрогнул дядюшка Крис. – Андерхилл здесь, в Америке?
– Да, приплыл сегодня в самую рань. Выволок меня из постели в семь утра!
– А, так и вы его знаете, майор Сэлби? Тогда я уверена, что он очарователен!
– Не могу сказать, – поджал губы дядюшка, – что это слово…
– Еще раз огромное спасибо! – перебил Фредди. – Ужасно любезно с вашей стороны. А теперь потопаю дальше, дела ждут, знаете ли.
– Уже уходите, так скоро?
– Увы-увы, дел невпроворот.
Дядя Крис протянул руку хозяйке.
– Боюсь, миссис Пигрим, и мне придется вас покинуть… Фредди, я пройдусь с тобой, мой мальчик. Хотелось бы обсудить кое-что. До вечера, миссис Пигрим!
– До вечера, майор Сэлби. – Когда дверь за гостями закрылась, тетка повернулась к Отису: – Какие приятные манеры у майора! Старосветское очарование, да и только. Как гладко говорит!
– Да уж, глаже некуда, – иронически хмыкнул племянник.
2
На улице дядя Крис сурово воззрился на Фредди:
– Что это значит? Боже мой, Фредди, у тебя есть хоть капля деликатности?
– А? Что?
– Зачем ты тащишь на вечеринку Андерхилла? Ясно же, что туда придет и бедняжка Джилл! Каково будет ей снова встретить этого мерзавца, этого хама, который ее бросил и разбил ей сердце!
У Фредди отвисла челюсть. Он нашарил выпавший монокль.
– Силы небесные! Так вы думаете, она разозлится?
– А как же! Она такая чувствительная!
– Но послушайте… Дерек на ней жениться хочет!
– Что?!
– Ну да, само собой! За тем и прискакал сюда.
Дядя Крис недоверчиво покачал головой.
– Как же так? Я сам читал его письмо о разрыве помолвки.
– Ну, было такое… но теперь он страшно сожалеет! Говорит, поступил как последний негодяй и все такое. Вообще-то, потому я и сам сюда примчался – как посол, ну, вы понимаете. Передал ей все, как только разыскал, но Джилл была вроде как не в духе, так что пришлось телеграфировать старине Дереку, чтобы занялся этим лично. Мне казалось, она скорее оттает, если увидится с ним сама.
Дядюшка Крис одобрительно кивнул, обретая свое обычное хладнокровие.
