Гонец из Пизы - Веллер Михаил Иосифович

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89

Но неудобство состояло в том, что не совсем в городе. Майя жила в Каменке, а это поселок городского типа за полпути к Выборгу, час с гаком электричкой с Финляндского вокзала. И когда дискотека из главного пункта программы превратилась в предлог, а предлог был отброшен наряду с прочими деталями и условностями, что произошло естественно и быстро, то встречаться приходилось там. Кругом было полно летней природы и сплошной зелени, а в плохую погоду Майина подруга, родители которой по выходным пропадали на дачном участке, давала ей ключ от квартиры и на полдня куда-нибудь линяла.

Когда у них все только начиналось, Шура позвонил родителям в Брянскую область с просьбой прислать немного денег телеграфным переводом, и на дешевом рынке в Апраксином дворе купил гонконгские джинсы, китайские кроссовки и индийскую рубашку. Теперь он не зависел от плана задержаний, который комендантские патрули выполняют на вокзалах с мрачным азартом звероловов. Гражданку он держал у дворничихи с набережной, которая оказывала разнообразные услуги матросикам, ответно помогавшим ей скромными подношениями со своего стола и вообще по мелочи типа починки дворницкого инвентаря или вразумления назойливых бомжей. В дворницкой всегда и выпить можно было, налив и хозяйке.

Командированный с утра в портовые склады за канистрой олифы, Шура прикинул время, сунул к дворничихе пустую канистру и в штатском махнул в Каменку – благо Финляндский под боком. С вокзала еще звякнул Майе на работу – в преддверии лучшей жизни она торчала в мастерской по ремонту обуви приемщицей, и договориться на пару часов уйти ничего не стоило.

Но пока он добрался, оказалось, что один мастер сегодня заболел, напарница в отпуске, Майя поцапалась по этому поводу с начальником, и отлучка накрылась. Час Шура просидел на табуреточке, разговаривая с Майей через жестяной прилавок и дыша обувным клеем. А потом она попросила, чтобы он шел, чего так-то, и настроение испорчено, и ему нагореть может за самоход.

Вот это, стало быть, предыстория, а историю можно считать начавшейся с того момента, когда Шура, злой и огорченный настолько, насколько может быть огорчен и зол матрос, у которого, можно сказать, с живого места сняли уже готовую собственную и любимую девушку (в этот момент Майя была безусловно любима им страстно), решил попить пива. Денег оставалось, по ценникам ларька на станции, ровно на бутылку Балтики №3. Имея полчаса до электрички, он растянулся на теплой травке за кустом, закурил и сделал первый глоток. Жить стало лучше, жить стало веселей: товарищ Сталин понимал в психологии матроса.

И тут подошел какой-то солдатик, сапог, и как бы между прочим посмотрел на него так, как именно и только может смотреть не пьющий пиво солдат на человека, который его пьет. Внутренне заслоняясь от контакта первой попавшейся мыслью, Шурка подумал о школьном учителе литературы Матвее Марковиче: его съезд в Израиль провожали насмешливой цитатой: И помчался в Палестину – крест на раменах. Поверху солдат был перекрещен пушечками на мятых погонах.

Перешагнув черту нейтрального расстояния, он всей возможной вежливостью смягчил просьбу:

– Простите, пожалуйста, вы на пиво не могли бы добавить?

– Ты что, браток, – усмехнулся Шурка, – я сам в самоходе.

Солдат вздохнул безнадежно и по-родственному:

– А… Ты откуда?

– С Авроры, – небрежно бросил Шурка и, обозначив уже одним этим ответом неизмеримое превосходство флота над армией, почувствовал себя вынужденным идти дальше по пути демонстрации и утверждения этого превосходства. С краткой досадой он дал солдату глотнуть и закурить.

Наладился ленивый необязательный разговор: каждому были интересны незнакомые особенности службы другого. Своя-то жизнь быстро осточертевает в замкнутом однообразии.

Иван (звали солдатика) возвращался в часть из артмастерских, и выкроил полчасика поваляться на солнышке, пострелять на пиво у станции.

– Чего там делал-то?…

– Ударный механизм брал из ремонта. – Он вытащил из отвислого набедренного кармана шлифованный стальной цилиндрик размером с эскимо, с силой оттянул поперечный рычажок и щелкнул тугой пружиной.

– Дай поглядеть. Это от чего?

– От ЗИС-3. Старые семидесятишестимиллиметровки, учебные.

Дальнейший разговор мог бы явиться находкой для шпиона, если бы содержал хоть что-нибудь неизвестное еще шпионам.

Иван служил в отдельном артполку, который обслуживал стрельбы на полигоне здесь рядом.

– Бобочинский полигон, не слышал? Центральный на весь округ, к нам все приезжают задачи по боевым стрельбам сдавать.

Через десять минут Шура знал размеры полигона, расположение артскладов и фамилию командира полка. Он с веселым сожалением попытался определить стоимость информации, но всучить ее кому бы то ни было на информационном рынке явно не представлялось возможным.

– Слушай, – спросил он, – если ты выдаешь столько секретов за глоток пива, то что ж ты сделаешь за бутылку водки?

– За две с закуской – все! – убежденно сказал солдат.

– Например?

– Например? За полбанки я тебе этот ударник отдам! – засмеялся Иван, и в голосе его Шурка понял закамуфлированную игрой готовность действительно отдать – вроде надежды рыбака на поклевку в пустом водоеме: а вдруг пошлет бог полбанки через дурака-матроса.

– Ты ж потом под суд пойдешь.

– О! Да! С разгону.

– А как?…

– А так. Стакан налью сержанту в мастерских, он мне другой в загашниках найдет. Там этого списанного барахла – немерено, а отремонтировать всегда можно. А триста грамм мне останется. Ну – не интересуешься?

– Да на что мне? – развеселился Шурка.

– Ну, мало ли. Грохнешь куда. Или братве сдашь. Это ведь, кому надо, хрен найдешь.

– А им зачем?

– Ну, откуда я знаю. Может, им пушку починить надо.

– На что им пушка?

– Ну, ты даешь. Мало ли. По ментам стрелять. Или по Смольному грохнуть.

– На что им Смольный? Они и так там сидят.

– Зануда ты! – рассердился солдат. – Зачем да зачем! Это ведь ударный механизм: главная вещь в орудии, без него – мертвое железо. Ну возьми, что ты! Слабо?

Они посмотрели друг на друга и загоготали. Ведь точно за полбанки пойдет ударник, было б кому сдать!… Ну нормально.

Сознание даже ненужных возможностей способствует хорошему настроению. А хорошее настроение, в свою очередь, подвигает к реализации возможностей. Возникает прилив энергии в разных местах.

– Слушай, – сказал Шурка. – А как у вас насчет других калибров?

– У нас хорошо насчет других калибров. А ты почему спрашиваешь?

– К ста пятидесяти двум миллиметрам я бы поговорил, – продолжил Шурка игру, и в шутке явил себя не смысл даже, а чисто теоретический допуск связи со смыслом. Случайные связи опасны, но развлекают своей осуществимостью.

– Элементарно, Ватсон, – важно кивнул солдат.

– Ну уж?

– У нас отдельный взвод старых стапятидесятидвухмиллиметровых гаубиц есть. Не угодно?

До электрички оставалось девять минут. Шурка потащил артиллериста в кассы. Продал в очереди билет (зайцем доберется) и взял еще пива.

Снял пару глотков и щедро протянул Ивану:

– Слушай, земеля. Записать есть чем? – И продиктовал телефон Майи. – Позвони через пару дней – она тебе скажет, если надумаю. Но смотри: будешь подкатываться – убью!

Случайный треп как бы приобретал приятную значительность бизнеса.

– Не топи Муму, – покровительственно успокоил солдат. – Ну что – проникся?

– Прикинуть надо.

– Чего прикидывать?

– Того. Калибр – это одно, а система – другое, сам понимаешь: посмотреть, размеры уточнить.

Иван поднял пегие бровки:

– Нестандартная работа дороже стоит! – скаредным купеческим тоном предупредил он.

– Не бздим-бом-бом. Матрос дитя не обидит.

– Дай-ка еще закурить… Ты что хочешь – по Зимнему второй раз грохнуть? Самое время.

– Учти: растреплешься – в дисбат пойдешь, помогу, – глупо пригрозил Шурка.

– Не смеши, моя черешня! Ты где живешь?…

Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89