– Не знаю. Да вон же папа. Позови его и спроси сам.
Арчи посмотрел туда, где мистер Брустер угрюмо опустился в кресло у столика. Даже на таком расстоянии было ясно, что у Дэниела Брустера неприятности и он переносит их очень плохо. Его глаза рассеянно блуждали по скатерти.
– Нет, позови его ты, – сказал Арчи, закончив осмотр своего грозного тестя. – Ты знаешь его лучше, чем я.
– Пойдем к нему.
Они прошли через зал. Люсиль села напротив отца, Арчи выбрал стул на заднем плане.
– Папочка, милый, – сказала Люсиль. – У Арчи есть идея.
– У Арчи? – недоверчиво переспросил мистер Брустер.
– Это я, – сказал Арчи, указывая на себя ложкой. – Высокий типус благородной наружности.
– Какую еще глупость он затевает?
– Просто великолепная идея, папочка. Он хочет помочь тебе с твоим новым отелем.
– Хочет стать его управляющим, я полагаю?
– Черт! – задумчиво сказал Арчи. – Очень даже неплохая мысль. Я никогда не думал о том, чтобы управлять отелем. Буду рад попробовать.
– Он придумал, как избавиться от Сальваторе и его лавочки.
Только теперь мистер Брустер словно бы заинтересовался. Он пронзительно посмотрел на зятя.
– Ах вот как? – сказал он.
Арчи уравновесил булочку на вилке и подставил под нее тарелку. Булочка укатилась в угол.
– Извините! – сказал Арчи. – Вина всецело моя, абсолютно. Я должен вам булочку. Запишу на свой счет. А, да! Касательно бравого Сальваторе. Ну, дела обстоят так, знаете ли. Мы с ним большие друзья. Знаю его уже много лет. То есть такое ощущение, что много лет. Лу посоветовала, чтобы я отправился в его логово, запутал в силках дипломатии, подавил превосходящей силой интеллекта и все такое прочее.
– Это была твоя идея, золотой мой.
Мистер Брустер помолчал. Как это ему не претило, но он не мог не признать, что тут что-то есть.
– Как вы намерены поступить?
– Став милым старым посланником. Сколько вы предложили типусу?
– Три тысячи долларов. Вдвое больше, чем стоит эта лавчонка. Он не продает, чтобы отомстить мне.
– Да, но как вы сделали ему это предложение, а? Держу пари, поручили своему адвокату написать ему письмо, битком набитое всякими «исходя из вышеупомянутого», «согласно нижеследующему» и так далее. Ничего хорошего, старый товарищ.
– Не называйте меня старым товарищем!
– Никуда не годится, малышок! Абсолютно не то, сердце мое! Ни в какие ворота не лезет, друг моей юности. Поверьте своему дяде Арчибальду! Я исследователь человеческой природы и кое в чем разбираюсь.
– Ну, этого еще мало, – проворчал мистер Брустер, несколько раздраженный покровительственной манерой зятя.
– Папа, не перебивай! – строго сказала Люсиль. – Разве ты не видишь, что Арчи сейчас скажет что-то потрясающе умное!
– Так пусть скажет!
– А следует вам сделать вот что, – сказал Арчи. – Отправить меня к нему с шуршащим запасом банкнот. Я раскину их на столе перед ним. И он на крючке! – Он подбодряюще потыкал мистера Брустера булочкой. – Я скажу вам, что надо сделать. Дайте мне три тысячи самых свежих и хрустящих, и я берусь купить эту лавочку. Гарантированно, малышок.
– Не называйте меня малышком! – Мистер Брустер поразмыслил. – Ну, хорошо, – сказал он наконец. – Не знал, что у вас настолько хватает ума, – добавил он против воли.
– Вне всяких сомнений! – сказал Арчи. – Моя закаленная внешность прячет мозг, подобный циркулярной пиле. Ум? Я источаю его изо всех пор, малышок. Он бьет из меня фонтаном.
В последующие дни выпадали моменты, когда мистер Брустер позволял себе надеяться, но куда чаще выпадали моменты, когда он повторял себе, что такой заведомый олух, как его зять, не сможет удержаться и обязательно найдет способ сорвать переговоры. А потому испытал огромное облегчение, когда Арчи впорхнул к нему в кабинет и объявил о своем успехе.
– Так вы таки заставили итальяшку продать?
Арчи небрежным жестом смахнул несколько документов с письменного стола и воссел на освободившийся плацдарм.
– Абсолютно! Потолковал с ним, как один старый друг с другим старым другом, расшвырял купюры по всей комнате, а он спел несколько тактов из «Риголетто» и расписался на пунктирной линии.
– Вы не такой дурак, каким кажетесь, – признал мистер Брустер.
Арчи чиркнул спичкой по столу и закурил сигарету.
– Такая милая маленькая лавочка, – сказал он. – Дико мне понравилась. Полна, знаете ли, газет, и дешевых романчиков в мягких обложках, и разных жутковатых шоколадок, и сигар с просто ужасающе заманчивыми ярлычками. Думается, дела у меня пойдут успешно. Она ведь в самом центре чертовски привлекательной округи. В один прекрасный день кто-нибудь построит там большой отель, чем поспособствует процветанию торговли. Я предвкушаю, как завершу свои дни за ее прилавком в пышной бороде и ермолке, всеми любимый. И все будут говорить: «Ах, непременно покупайте у этого старомодного восхитительного старого типуса! Такой оригинал!»
Мрачное удовлетворение на лице мистера Брустера сменилось недоумением, почти тревогой. Он полагал, что его зять всего лишь позволил себе малую толику badinage [8], тем не менее слова Арчи не навевали мира и покоя.
– Ну, весьма обязан, – сказал он. – Эта чертова лавчонка все тормозила. Теперь я могу сразу же начать строительство.
Арчи поднял брови:
– Но, мой милый старый волчок, мне крайне жаль разбивать ваши мечты, вставлять палки в колеса вашим воздушным замкам и все такое прочее, но, кажется, вы позабыли, что лавочка принадлежит мне? А я вовсе не уверен, что хочу ее продать.
– Я дал вам деньги, чтобы приобрести ее!
– Чертовски щедро с вашей стороны! – без колебаний признал Арчи. – Первые деньги, которые я получил от вас, и всем интервьюерам я буду объяснять, что именно вы положили начало моим миллионам. Со временем, когда я стану признанным королем Лавочек, Торгующих Газетами и Табачными Изделиями, я поведаю об этом всему миру в моей автобиографии.
Мистер Брустер грозно воздвигся со своего сиденья:
– И ты думаешь, будто можешь взять меня за горло, ты… ты червяк!
– Ну, – сказал Арчи, – я смотрю на это таким образом. С первого момента нашей встречи вы вгрызались мне в печенки, чтобы я стал одним из пролетариев всех стран, зарабатывал бы себе на жизнь и прочее в том же духе, и вот теперь я обрел возможность воздать вам за вашу веру в меня и моральную поддержку. Вы же будете заглядывать ко мне в добрую старую лавочку, правда? – Он соскользнул со стола и направился к двери. – Для вас – никаких формальностей! Сможете в любое время подписывать счет на разумное количество, чуть только вас потянет на сигару или шоколадку. Ну, покедова!
– Стойте!
– Что еще?
– Сколько вы хотите за эту чертову лавчонку?
– Я не хочу денег, я хочу работы. Если у вас есть намерение оттяпать у меня будущий труд всей моей жизни, вам следует предоставить мне какое-то другое занятие.
– Какое еще занятие?
– Вы сами на днях указали на него. Я хочу стать управляющим вашего нового отеля.
– Не говорите чепухи! Что вы понимаете в управлении отелями?
– Ничего. И вашей приятной обязанностью будет обучать меня тонкостям ремесла, пока хибарка будет возводиться.
Наступила пауза, длившаяся, пока мистер Брустер не обгрыз деревянный конец ручки на три дюйма.
– Ну, ладно, – сказал он наконец.
– Чудненько! – сказал Арчи. – Я знал, что найду у вас понимание. Буду изучать ваши методы, а! В добавление к кое-каким моим, разумеется. Знаете, я уже придумал кое-какое улучшение по сравнению с «Космополисом».
– Улучшение по сравнению с «Космополисом»?! – вскричал мистер Брустер, пораженный в самое сердце.
– Да. Есть один пунктик, где старик «Космоп» не держит марки, и я намерен в моей хибарочке восполнить этот пробел. От клиентов будут нижайше требовать, чтобы они на ночь выставляли свою обувь в коридор, а поутру они будут забирать ее во всем блеске гуталина. Ну, пока-пока! Мне пора. Время – деньги для нас, деловых людей, знаете ли.
