С Бореем был у Феба разговор,
Иль паче спор,
Кто больше сил из них имеет
И больше властвовать умеет.
Проезжий на коне — холодноват был час —
Накинул епанчу проезжий. Крышка греет,
И есть у нас
Указ,
Во время холода теплей прикрыться
И никогда пред стужей не бодриться:
Ее не победишь,
Себе лишь только повредишь.
«Противу холода неможно умудриться,—
Сказал Борей.— Смотри, с проезжего хочу
Я сдернуть епанчу,
И лишек на седле я в когти ухвачу».
А Солнце говорит: «Во тщетной ты надежде.
А если я хочу,
Так эту епанчу
Сниму я прежде.
Однако потрудися ты
И сделай истину из бреда и мечты».
Борей мой дует,
Борей мой плюет,
И сильно под бока проезжего он сует;
Борей орет,
И в когти епанчу берет,
И с плеч ее дерет.
Толчки проезжий чует
И в нос, и в рыло, и в бока;
Однако епанча гораздо жестока —
Хлопочет
И с плеч идти не хочет.
Устал Борей
И поклонился ей!
Вдруг солнце воссияло,
И естество другой порядок восприяло:
Нигде не видно туч,
Везде златой играет луч;
Куда ни возведешь ты взоры,
Ликуют реки, лес, луга, поля и горы.
Проезжий епанчу долой с себя сложил,
И, сняв, о епанче проезжий не тужил.
Репейник хуже райска крина.
О чем я в притче сей, читатель, говорю?
Щедрота лютости потребнее царю:
Борей — Калигула, а Феб — Екатерина.
