Крысиные гонки (СИ) - Дартс Павел

Всё слухи, слухи… Реально же только постоянно подогреваемый по телевизору градус ненависти к «проклятому Мувску» и «агрессорам».

Действительно, где-то там, «на фронте», шли, видимо, бои — в Мувске хватало на улицах инвалидов в камуфляже, с лицами, кривившимися от ненависти при виде «этого проклятого тылового благополучия, когда там, на фронте, убивают наших товарищей!», с нашивками «Верного вектора» или просто в армейском, с костылями и культями вместо рук. Им сочувствовали, ими публично восхищались — но мало кто стремился им на смену, на фронт, из такого уютного, и, в общем, вполне сытого Оршанска.

Кто с кем воюет, и за что, понять тоже было трудно — телевизор и радио, а также оршанские инфо-сайты восстановленного местного сегмента интернета твердили отвлечённо «о мувской агрессии», но вот что бы нужно было Мувску в Регионах, и почему нельзя было просто договориться, понять было трудно. У Владимира вообще сложилось впечатление, что там, «на фронте», идёт просто партизанско-бандитская война местных, ещё более мелких, вплоть до посёлка или деревни, регионов против «плана продразвёрстки», продвигаемого Оршанской Администрацией, но это были только догадки.

Раз за разом объявлялись, оказывается, мобилизации; к времени приезда в Оршанск Владимира их было уже шесть, — все они оканчивались героическими репортажами по телевизору и радио, и реально мизерным ручейком призывников, — тех, кто был достаточно глуп, чтобы являться по повестке; или, получив повестку, продолжать жить по домашнему адресу; или же тех, кто был достаточно отморожен, чтобы отправиться «поиграть в войну» взаправдашним оружием. Пока, во всяком случае, уличных облав «на призывников» не было, что радовало и давало возможность заниматься бизнесом.

Запасы пополнялись; оборотные стопки Региональных талеров росли, уверенно обгоняя инфляцию; Владимир уже искал варианты отправиться с конвоем в сторону ставшего ему дорогим Озерья, чтобы выполнить обещание данное девчонкам, проведать Вовчика, снабдить его всякими нужностями на зиму, разведать обстановку, завезти кое-какое оружие — Виталий Леонидович обещал поделиться… собственно, если бы всё было спокойно, Владимир не исключал для себя и возможности переждать зиму в Озерье… хотя нет-нет! Это только теоретически, пока карта идёт — надо играть!

Каждый день в Мувске подбрасывал новые варианты заработка; контакт с Диего и Рамоной оказался продуктивным — у богатеющего Владимира возникла идей организовать свой кабак, поприличней «Оршанского Рассвета», который постепенно скатывался, казалось, в вариант не то прокуренной пивнушки времён проклятого прошлого, не то в подобие салуна на Диком Западе, и потому терял «приличных посетителей» — во всяком случае, такое впечатление возникло у Владимира после одного из посещений этого заведения.

Тогда всё было как в первый его раз: танцы, телевизор, цветомузыка; кажется, в тот вечер даже заглядывал патруль Верного Вектора, и, не обнаружив нарушений, спокойно удалился.

В этот вечер Владимир как раз и обсуждал с Диего и Рамоной бизнес-план нового кабака. Они сидели за столиком Диего, и решали, что подойдёт под помещение лучше: брошенное кафе «Ромашка» или с грехом пополам ещё функционирующая общественная столовая № 64. И там, и там были свои плюсы и минусы. Рамона, дымя омерзительной сигаретой, убеждала, что непременно нужна шоу-группа, что «ради одного этого будут ходить», что «надо поднять планку» и бралась «всё организовать», у неё, типа, «опыт». Опять вспомнились девчонки из шоу… Гулька. Владимир, тряхнув головой, отогнал неуместные мысли, и опять включился в обсуждение: оборудование — интерьер, кухня, генератор на случай отключения электричества, запас воды для кухни же, персонал, поставка продуктов…

В зале заорали как-то более истошно чем обычно, а кто-нибудь, перекрикивая музыку, орал там постоянно, всё более делая «Оршанский Рассвет» похожим на некий наркоманско-хулиганский притон; они все синхронно подняли головы.

В зале назревала драка. На танцполе, в окружении десятка подвыпивших местных орангутангов стоял и нервно, хотя и с напускной улыбочкой, не сулящей ничего хорошего, озирался один из той троицы, явно приезжих, пришедших в кабак в тот первый день. Непонятно что там у них произошло, но почему-то он был один — без старшего, с глазами-маслинами, и без своего обычного плотного напарника; он был один — и против него был десяток разогретых алкоголем аборигенов, чувствующих своё численное превосходство, и раззадориваемых к тому же из-за спины визгливыми криками их самок. Скорее всего, конфликт из-за женщины и начался; ещё в тот, первый раз, Владимир обратил внимание, что этот, с тонко и тщательно очерченной бородкой и тоненькими бакенбардами пришелец явно большой любитель женщин — он и, разговаривая с друзьями, всё провожал проходящих молоденьких самочек самцовым, эдаким плотоядным, взглядом… и вот, видать, нарвался. Небось и пришёл-то специально один, чтобы снять кого-нибудь накоротке, и увести, ан не тут-то было. Местные орангутанги сочли, видимо, это себе за оскорбление.

Парень стоял и держал руки на виду, и улыбался нагло. А куртка расстёгнута до пояса. Да он же сейчас ствол достанет! — понял Владимир.

Но Диего опередил. Ввинтился в круг и гаркнул:

— Ша!!! Все разборки на улице! Или жмём на кнопку вызова патруля!! Кому на общественные работы захотелось?? Или на фронт, а?..

Знал что говорить — запал у орангутангов как-то спал; не до конца — но в самом кабаке свалки, как понял Владимир, не будет. Потянулись к боковому выходу, кивками приглашая парня за ними, «посмотрим, какой ты герой, понаехало вас тут, суки…»

— Достало уже всё! — пожаловался возвращающийся за стол Диего, — Каждый день такая ерунда; не питейное заведение, а провинциальный шалман времён Реставрации! Продолжим?

— Не, я хочу посмотреть.

— Да что там смотреть. Вот он дурак, что пошёл, гляди. Потопчут сейчас этого новенького и вернутся. Так всегда бывает. Но к заведению претензий нет, если не внутри.

— Он их постреляет.

— Да ладно. Откуда бы?..

— Я знаю, у него есть, я чувствую. Знаю. Я знаю, как себя ведут, когда есть ствол. У него есть.

— Думаешь?.. — Диего встопорщил ДАртаньнские усики, — Ну пошли, посмотрим.

«Посмотреть» не удалось; когда Владимир с Диего и, пристроившаяся с ними Рамона, выбрались на улицу, всё было уже кончено: на асфальте возле бокового, «непарадного», входа под фонарём корчился, взбрыкивая ногами, один из прежде агрессивных орангутангов, прижимая руки к шее. Сквозь пальцы обильно просачивалась и брызгала кровь; кровью же намокала и рубашка под пиджаком. Орангутанги ошарашено толпились поодаль, помочь никто не стремился. Парня, явившегося причиной свары, не было.

— «Ты понял чо? — Да я не видел толком… — Сука какая… не по правилам… — А чо было-то? — Да чо. Вышел, сразу Генке в живот и по шее, бросил — и в сторону. Мы и… и сделать ничего не могли!»

Тут только Владимир заметил, валяющийся рядом с взбрыкивающим ногами и хрипящим телом, длинный, похожий на штык без крепления, нож с зеленоватой пластиковой рукояткой. Вроде, как и у Вовчика был такой, как-то он его ещё называл, теперь не вспомнить.

— «Во падла. Сразу резать. Не мужик, бля. — А чо должен был? — Ну, чо… но не так же!.. — Да хер с ним, чо с Генкой-то делать?» — и все, как по команде, повернулись к Диего.

Тот исподлобья взглянул на Владимира: «- Всегда такой рокамболь: как резаться так сами. Как прибираться так Диего!» — видимо для него произошедшее было не впервой.

— С кем этот… Генка был?

— Чо значит «был»? Чо «был-то»? — выступил из толкучки заробевших орангутангов парень, — С нами… Тот на нашу тёлку…

— Мне это наплевать! — махнул рукой Диего, — Кто с кем и за что, — наплевать совершенно. «Аssez intelligent», как говорится. Вопрос один: патруль или Службу Уборки? Ну?

— Чо сразу «интеллигент»… — забурчал друг порезанного, — Чо «Уборку-то» сразу?? В больничку надо…