— Не могу. Императору не нужно, чтобы его полководцы загребали под себя земли, которые завоевывают.
— Ничего я не загребаю. Милан достанется Лодовико Сфорца, спроси у императора, если не веришь.
— А Генуя?
— Французский губернатор переименуется в дожа.
— А Рим?
— Я знаю, что вы, Фуггеры, и в Риме под нас копаете. Зачем?
— Император сомневается, что ваша конфедерация войдет в Священную Римскую Империю.
— Я поверил бы, если бы услышал это от него самого.
— Твое право.
— На самом деле, ты защищаешь не интересы императора, а интересы Венеции в ущерб интересам императора.
Фуггер вздрогнул, но не попытался опровергнуть. Колонна усмехнулся.
— У меня разведка работает не хуже, чем у тебя, — сказал он, — Я-то от Венеции до Милана у себя дома, а ты здесь просто заезжий купец.
— Посмотрим, кто станет Папой, — ответил Фуггер.
— Кардинал Помпео Колонна, конечно. Шиннер, Фарнезе, Медичи? Даже слушать смешно.
— У нас с императором есть свой кандидат.
— Если ваш кандидат не говорит с детства на высокой латыни и не родственник десятку старых духовных семей, то лучше бы ему и вовсе не появляться в Риме.
— Посмотрим.
— А пока что посиди-ка у меня в гостях до завершения переговоров и конклава.
— Вынужден тебе отказать.
— Не заставляй моих парней уводить тебя силой.
— Ты не посмеешь. Я буду жаловаться императору.
— Посмею. У тебя даже личного дворянства нет. Ты сам-то сколько раз говорил с императором? Может, ты для него города брал?
— Не заставляй меня оказывать вооруженное сопротивление.
— У тебя один телохранитель весьма простолюдинского вида.
Кокки неспешно вытянул меч из ножен.
— Взять его! — скомандовал Колонна и вышел из комнаты, чтобы не мешать своим браво.
Миланцы не потащили в дом арбалеты с их широкими дугами, а аркебуз у них и вовсе не было. Все выстрелы Кокки приписал охране.
Он атаковал первым. Когда противников много, нельзя отдавать инициативу. Шаг влево, левая ладонь сбивает вправо колющий удар латника, правая рука наносит короткий удар мечом в правое подколенное сухожилие.
Повернулся на левой ноге, толкнул падающего латника. Поставил правую и парировал удар второго, держа меч острием вниз. Тут же повернул руку и ударил в лицо быстрее, чем противник успел отбить.
Третий хорош. Один, два, три удара не проходят в цель.
Фуггер бросил в нападающих стул и прыгнул под стол. Камердинер и секретарь схватили свои аркебузы, которые поставили за стул, завешенный плащом.
Большая ошибка — перейти к разговорам раньше, чем разоружить свиту врага.
Третий увидел стрелков и заметался. Кокки не дал ему разорвать дистанцию и сбежать. Бабах! Бабах! Комнату заволокло дымом. Первая пуля порвала рукав, вторая попала в живот. Не жилец. Во всяком случае, не боец.
На Кокки насели двое противников, умевших работать в паре. Он отбивался мечом и кинжалом и отступал к двери черного хода.
Фуггер открыл дверь. Оттуда выскочил еще один миланец. Секретарь оттолкнул господина и сам получил укол широким лезвием в грудь. Камердинер ударил врага прикладом в лицо, отшвырнул в сторону, но вслед за этим миланцем появился еще один, который резанул камердинера по шее.
Кокки оказался между тремя противниками. До того, что сзади, три шага. Он повернулся, молниеносно преодолел это расстояние, взял защиту кинжалом, пронзил миланца насквозь и тут же повернулся вместе с трупом на мече, загораживаясь от двоих врагов.
Хорошо, что не спиной к двери. Там скрипнул пол, еще кто-то шел на помощь. И с «парадного» входа вбежали еще двое.
Толкнул убитого в сторону одного из ближних миланцев. Тот отступил назад, запнулся о чье-то тело и упал. Труп тоже повалился на пол, увлекая за собой засевший в груди клинок. Кокки выпустил рукоять.
Защита кинжалом берется как защита мечом. Нижней частью клинка и перекрестьем. Ну и что, что левой рукой. Как мечом, Кокки отвел вражеский клинок влево и ударил ногой. Левой ногой наступил на правое колено, согнутое в выпаде.
Враг упал. Кокки ударил левым плечом в открытую дверь черного хода, почти упал на нее. Прижал не успевшего проскочить миланца. Главное, прижал ему к телу правую, вооруженную, руку. Схватил за кисть, а кинжалом в левой уколол под подбородок. Вырвал меч из слабеющей руки.
Ногой распахнул дверь, за ней никого.
— Уходим!
Фуггер выскочил в черный ход. Перед Кокки остались двое. «Новые», которые вбежали уже после выстрелов. И не нападали. Струсили? Или тянут время?
Латник сидит на полу, держась двумя руками за подрезанную правую ногу. Чуть дальше раненый в голову сидит на лавке, подняв руки к лицу. Кровь течет из него как из поросенка, заливая рукава и грудь светло-серого дублета.
На полу рядом с латником лежит еще живой подстреленный достойный боец. Ближе к черному ходу тела секретаря и камердинера, мертвый миланец, еще один. Осторожно поднимаются двое недобитых. Оба как-то задницами по полу отползли подальше и встают на ноги, вытянув мечи перед собой.
В «парадный» вход заглянул Просперо Колонна.
— Ну что вы! — рявкнул он.
«Новые» атаковали одновременно, и Кокки просто ушел от них в дверь спиной вперед. Они замешкались, ведь в дверной проем пролезет только один за раз. Столкнулись боками, левый шагнул в проем.
Атака, защита. Кокки зажал вражеский клинок мечом и кинжалом, с усилием отвел в сторону, высвободил свой меч и ударил в сердце. Готов!
Боятся. Дальше короткий узкий коридор, им надо войти в дверь, согнувшись, перелезть через труп и биться по одному. Никто из оставшихся уже не уверен, что он справится один на один.
Кокки отступил задом и вышел из дома.
Фуггер стоял в стороне у облетевших кустов.
— За мной, в лодку! — приказал он, и сам первым побежал за кусты по дорожке, спускавшейся к берегу.
Кокки рванулся за ним. Из дома выскочили трое миланцев, огляделись и побежали следом.
Лодка стояла здесь не просто так, а наготове. Весла в уключинах, узел развязывается одним рывком. Когда Кокки спустился, Фуггер уже сидел на скамье с веслами в руках. Рядом с ним лежала та самая кожаная сумка, в которой секретарь держал важные бумаги.
Уф! Второй лодки рядом нет. Арбалетов у этих троих нет. И богач неплохо гребет.
— Они сейчас вернутся к своим лошадям, обгонят лодку по дороге вдоль ручья и расстреляют нас из арбалетов, — сказал Кокки, сидя на задней банке, — Или заставят сдаться.
— Не успеют, — ответил Фуггер.
Лодка проплыла под низкой аркой каменного моста. Финансист приткнул ее к мосткам и выскочил. Кокки последовал за ним. Он так и держал в руке трофейный меч, который не влез в ножны.
Мостки были поставлены для прачек, которые полоскали белье в речке. Здесь же на берегу стоял дом, где прачки занимались всей остальной работой. Фуггер, здороваясь и раскланиваясь во все стороны, дошел до старшей женщины и заговорил с ней. Та несколько раз кивнула и провела их с Кокки в маленькую комнату в глубине дома.
— Служба Обеспечения заранее просчитывает пути отхода, — сказал Фуггер, — Ты не ранен?
Кокки ощупал себя. Меч не лезет в ножны. Левый рукав висит лоскутками. Берет потерялся, плохо. Приличные люди простоволосыми не ходят. Обе руки в крови. В чужой. От рук отмоется легко, от рукавов может и не отстираться.
— Не ранен, но выгляжу как разбойник с большой дороги, — ответил он.
— Сейчас приведем себя в порядок. Когда стемнеет, пойдем к Дино и Джино.
— Сеньор? — удивился Джино, не называя имени.
— Да, черт возьми, — ответил Антон Фуггер.
Джино посторонился, пропуская старшего. Следом за Фуггером вошел Антонио Кокки. Оба без плащей, в одних дублетам. На головах у обоих вместо подходящих по стилю беретов — местные фетровые шапки простолюдинского серого цвета. В темноте сойдет. У Кокки левый рукав заштопан на скорую руку, и на костюме многовато мокрых пятен.
