Счастье волков - Афанасьев Александр Николаевич

Греки сразу пошли в атаку, играя скорее на кураже, чем на классе, – русские вынуждены были отступить, огрызаясь контратаками. На тридцать первой минуте прострел греков справа завершился выходом к воротам… гол!

Стадион взревел. Ноль – один!

Получив мяч, русские перешли в атаку, на тридцать третьей минуте им удалось выйти к чужим воротам. Удар… мяч отлетает, но второй русский переправляет его в сетку через уже лежащего вратаря.

Один – один!

Стадион буквально взбесился. Только что заработанное преимущество уплывало на глазах.

Греки стали играть грубее. Судья дважды не увидел серьезных нарушений правил – за оба можно было назначить штрафной. Но не назначил. Потом еще один. Он уже понял, что футбол здесь больше чем футбол. И ему хотелось уехать из города.

Живым и неизбитым.

На перерыв ушли при счете 1:1.

Раздевалку русских охраняла полиция, но игроки понимали, что в случае чего это не спасет. Они привыкли к вялому течению российской футбольной жизни, и то, что было здесь, было для них неожиданным и опасным.

В раздевалку зашел один из менеджеров, позвал капитана жестом. Отошли.

– Вить…

– Ну.

– Мне только что отзвонили…

…

– Сказали, что если не сольем – живыми не уедем.

– Чо, прямо так?

– Прямо так.

– А откуда они твой телефон знают?

– Ну…

Это и так было понятно – он и дал. Чтобы была возможность условиться о договорном матче. Салоники был соперником проходным, проще было заплатить.

Но в ответ он услышал вот что.

Капитан «Спартака» Виктор Громов думал, что делать. Он был не первый день в российском футболе. И не первый год. И что такое договорной матч – прекрасно знал. Потому что в России с этим по факту не боролись. Не было прецедентов, миллионных штрафов, когда команды первой лиги в наказание ссылают в третью.

Но им всегда предлагали деньги. Такое, чтобы «сливайте матч, а то убьем», – никогда не звучало. Даже на Кавказе такого не было. Кавказ Кавказом, но правила игры он все же выучил и им следовал. Все куплю – сказало злато.

А тут правила устанавливали свои.

У Виктора Громова, как и у всех игроков, были семьи. Красивая жена. Дорогой джип или седан. Миллионная зарплата.

И вот те, кому глубоко на… ать на правила и у кого ничего из этого нет, предлагают – руки вверх, а то убьем. Им плевать на деньги, у них их нет. Они – сила.

Все возьму, сказал булат.

Что делать?

– Ладно. Я поговорю с пацанами.

– И что им скажешь?

Громов посмотрел на менеджера, но ничего не ответил и пошел в раздевалку. Менеджер пошел на тренерскую скамейку. Он был не святым и считал футбол чем-то вроде бизнеса, но сейчас ему было стыдно.

И страшно.

– Пацаны…

Игроки смотрели на своего капитана. Он смотрел на них.

Потом Дмитрий Рашкиев, полузащитник, спросил:

– Сколько?

– Жизнь. Сказали, выиграем – живыми отсюда не уедем.

Все замолчали. Только каждый ощутил всю тяжесть того, что сейчас вверху. Бетон, трибуны…

«Болелы» местные.

И свои – которых совсем немного. Но они есть.

Русский футбол был грязен. Даже очень грязен. И продажен. Даже топовые команды участвовали в договорняках.

Но сейчас все понимали, что это не договорняк. И дело не в том, что не платят. Им просто предлагают сдаться.

А сдался на футбольном поле – завтра, на поле боя, тоже сдашься? А что? Зато не убьют, может, даже не ограбят…

Второй тайм начался с нового натиска греков. Такое – два тайма отыграть, как пять минут, – навевает мысли о допинге, но на допинг проверяли только русскую команду. К тому же свои стены – это тоже допинг.

Новый проход… штанга!

На пятидесятой минуте греки проломились числом – просто снесли защитников – два один. Судья предпочел опасную игру не заметить.

Дальше началась вязкая игра, которую прервал долгожданный свисток судьи.

Штрафной! В ворота греков!

Видимо, судья посчитал, что дальше ничего не видеть уже нельзя.

Капитан «Спартака» подошел на точку, тщательно поставил мяч. Трибуны бесились, с них летели файеры… какие-то бумаги. Все было на грани остановки матча. Но судьи не останавливали – понимали, что если остановят, то «болелы» хлынут на поле.

Он почти физически ощутил, как его ненавидят трибуны.

Это казалось как… тьма. Да, как тьма – за прожекторами.

Ревущая тьма.

Он вспомнил жену. Вспомнил, что надо платить ипотеку за новую квартиру. Что надо платить сыну за британскую школу.

И подумал… а какого черта.

Удар… гол!

Он понял, что гол, не видя этого, – стадион на миг просто замолк. И тишина эта после тысячеголосого рева была совершенно оглушающей, как будто звук вырубили у телевизора.

Потом он увидел поднимающегося вратаря без мяча…

Потом стадион охнул, как один человек.

Потом он вскинул в победном жесте руку.

А потом стадион заорал…

На последних секундах матча Громов забил еще один.

Три – два.

Вся полиция города стянулась к стадиону, но этого было мало, да и полиция не слишком-то жаждала встать на пути разъяренной толпы. Русские футболисты уехали в сопровождении полиции, и в автобус вошли несколько полицейских с оружием на всякий случай. Но теперь надо было еще вывести русских болельщиков…

– Бей, убивай! – Микис, студент богословского, будущий священник, стянул бандану, которую можно и на голову повязать, и рану перевязать, и лицо скрыть, и вот как сейчас. По рядам передавали камни, он взял один, раскрутил как пращой – раз! Камень полетел.

Про то, что на той стороне тоже люди и тоже православные, – Микис не думал. Греки вообще на удивление плохо относились к России.

– Давай! Становись!

Студенты и болельщики встали в колонну, чтобы попытаться проломить стену полицейских.

– Пошли!

Колонна врезалась в полицейское заграждение, замелькали дубинки.

Бах! – ухнуло где-то в стороне, и тут же еще раз – бах!

Из ружья стреляют…

– Бутылки где?!

– Жги!

Кто-то вжикнул молнией сумки, на свет божий появились бутылки с коктейлем Молотова…

Полыхнуло яркое, мятущееся пламя, кто-то заорал…

Кто-то постучал в ставни закрытого по случаю футбола кафе.

Ставни приоткрылись, и кто-то передал изнутри автомат…

26 сентября 2020 года

Цюрих, Швейцария

Штаб-квартира ФИФА

Футбол – это бизнес. Как и любой современный спорт.

В футбольном бизнесе, как и в любом другом, есть потребитель. И, как и в любом другом бизнесе – потребитель всегда прав.

Но есть ситуации, когда не до потребителей.

Исполком ФИФА – футбольной федерации – собирался спешно, как только стали известны результаты матча «Спартак» – «Салоники». Помимо собственно футбольных были и другие – человеческие жертвы. Трое убито, еще несколько при смерти, более пятидесяти человек ранено. Драка уже вошла в историю европейского футбола как одна из самых кровавых, но в этот раз было еще кое-что.

Впервые было применено огнестрельное оружие. И это был край. То, чего нельзя прощать. Никак.

Но было и еще одно обстоятельство, которое надо было учитывать. Политическое.

Все понимали разницу между «Спартаком» и ФК «Салоники». «Спартак» – просто еще один европейский клуб. Который может раскидать по три десятка миллионов евро на трансфертном окне, а то и по пятьдесят миллионов. А вот ФК «Салоники» – это дело другое. Этот клуб происходит из Стамбула, его оттуда выгнали вместе с болельщиками. Его болельщики – люди бедные, им терять нечего совсем. Кроме клуба. И его побед. Символические победы над врагами в футболе – это все, что им осталось взамен реальных побед.

И если «Спартак» переживет и это поражение, и любое другое, то с «Салониками» дело плохо. Им нечего терять, кроме гордости за футбол и за клуб. И если у них отнять и эту гордость – они могут захотеть доказать, что они еще могут, еще существуют, другим способом. Например, устроить кровавую бойню на очередных выборах в нищей, опущенной международными банкирами до предела стране. Или взяться за оружие и пойти выяснять, кому принадлежит Бывшая Югославская Республика Македония – БЮРМ. Или Северная Албания, по которой тоже есть территориальные споры, а с той стороны готовы к бою албанские кланы, которые претендуют аж на Сицилию. И все покатится по кровавой колее. Опасно отнимать у людей последнюю гордость. Очень опасно.