Игра теней - Катериничев Петр Владимирович

Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110

Овладев Изумрудным городом… Может быть, может быть… Если Париж стоит мессы, то Город стоит Организации…

— К вам посетитель.

— Спасибо. Я его жду.

Этому человеку за пятьдесят, но выглядит моложе, много моложе. В крутых генеральских чинах. Впрочем, мундир он носит еще реже, чем костюм.

— Слушаю вас.

Посетитель молча оглядел помещение.

— Чисто. Абсолютно.

— Вы уверены?

— Да. Сам проверяю кабинет. Сегодня я его еще не покидал. Все системы электропитания и связи отключил с вашим приходом. Системы глушения, наоборот, включены. Нас невозможно прослушать даже теоретически, по крайней мере, при нынешнем уровне развития техники. Итак, что вы мне хотели сказать о Дронове?

— «Мираж».

— Что?! — Лоб Советника покрылся мгновенной липкой испариной.

— «Мираж».

— Но это — миф!

— Я так не думаю. Да и вы, сдается мне, тоже.

— Не реви…

— Я не реву… — Лека смахнула слезинки с глаз, но олько для того, чтобы на их место набежали новые.

— Водки хочешь?..

— Ничего я не хочу… Домой хочу… Надоело жить.; нигде…

— Анекдот слушай…

— Какой еще анекдот?..

— Мужик приходит к врачу: «Доктор, у меня не стоит». — «Да? Показывайте». — «Вот, доктор». — «Не стоит… Действительно, не стоит. Зато как висит!»

— Дурацкий анекдот…

— Поучительный.

— И чему он учит?

— Во всем искать что-то хорошее.

— Балабол. Ты, точно, не изменился.

— Так потому, что человек хороший.

— И не страдаешь излишней скромностью.

— Скромность украшает только тех, кто других доблестей не имеет. К тому же самоуничижение — всего лишь извращенная гордыня.

— Значит, ты не извращенец.

— Разве только в быту.

— Не наговаривай на себя. Кстати, как в хижине с «ушами»?

— Только на мне.

— Уверен?

— «Чищу» хату каждый день по два раза. Как Маленький Принц — вулканы.

Береженого Бог бережет.

— Причина имеется?

— Да хоть отбавляй! Вот девушка в гости зашла…

Вот от чего балдею — так это от женского кокетства! Лека когда-то «сбросила» на мою многострадальную бестолковку информацию о Досье, этакий «Форт-Нокс» в семи цифрах… Причем каждая из цифр — как брачная весенняя эфа в малогабаритной квартирке! Теперь, появившись из мест столь отдаленных, с приятным нездешним загаром, невинно осведомляется, есть ли у «клиента» причина беспокоиться! Если это не кокетство, то что?!

— Дрон… Можно мне спросить?..

— Валяй.

— А чем ты занимался все эти годы?

— Ждал одну милую девушку.

— Ну и как? Дождался?

— Пока не знаю.

— Дай сигарету, я свои оставила.

Шарю по карманам. Смотрю на полках в шкафу. Пусто Только бычки в пепельнице, а бежать сейчас в ларек — момент не вполне подходящий… Тут вспоминаю о давнем подарке…

— С табачком напряженка. Сигары — будешь?

— Сигары?

— Ну да. — Достаю из стола массивную металлическую сигарницу. Тяжелая…

— Девушка с сигарой — это почти что женщина с веслом.

— Как знаешь.

Открыл, вынул сигару, прикурил…

…Нам тогда повезло. Невероятно повезло. Кумулятивно-зажигательный снаряд, пробивший борт бронетранспортера, воткнулся между досками сиденья и не взорвался. Водитель, Сашка Мамонтов, оглохший и ошалевший, гнал машину напролом — другого способа прорваться сквозь засаду просто не было. Пули боевиков жестко цокали по броне. Слава Богу, других гранатометов у них не оказалось. А может, растерялись: ребята тоже палили густо, из всех щелей… Мы ушли. Чудом ушли. Уже на точке осмотрелись: один убитый, лейтенантик, — форсил, ехал на командирском сиденье, как на параде, выставив голову в люк; на наши скромные пожелания ответил коротко и по-русски. Ошибку он сделал одну: принял нас с Димкой за «начальственных шестерок»… Мы тоже не поостереглись: зона была спокойная, наша, никаких передвижений в последний месяц… Лейтенанта сняли одним выстрелом.

Остальные отделались легко. Двое контуженых и девять испуганных. Сгрузились с бэтээра — и тут эта дура Рванула. Машину разворотило напрочь, пятеро ребят оглохли, но снова — ни одного убитого. Чудо — оно чудо и есть.

Лимонтов смотрел на искореженную машину и плакал. Лицо было обожжено, из ушей — ручейки крови. Сашка отрезал от брони кусок и увез домой после дембеля.

Сделал одиннадцать сигарниц — массивных, толстых, отшлифовал и разослал ребятам.

Дима Крузенштерн выгравировал на двух по-латыни «Помни о смерти», одну презентовал мне. Помнится, я посетовал на меланхоличность изречения. Дима хмыкнул тогда:

«Старик, это очень жизнеутверждающе. Только если не забываешь о грядущей вечности, и жить будешь по большому счету…»

«Ты банкир, со счетами тебе виднее. Но мне ближе: „Пусть всегда будет солнце, пусть всегда буду я!“

Мне тогда почему-то вспомнилось, что в детстве я суеверно сторонился церквей. Кресты на могилах, кресты на куполах… Как каждый нормальный ребенок, обладающий воображением, покойников я боялся. И до сих пор боюсь. В русском языке слова «покойник» и «мертвец» — существительные одушевленные. Потому в печати используется другое существительное: «убитые». Убитый — это из области статистики… Потери, в общем. Для всех, кроме близких.

Чисто детское заблуждение — принимать крест, символ спасения и жизни, за символ смерти. Слава Богу, от заблуждений люди избавляются. Жаль — не все и не всегда.

Дима свою сигарницу носит постоянно, хотя почти не курит. Я — держу в ящике стола.

Лека отхлебнула чаю, задумалась:

— Рассказывать придется много.

— А мы спешим?

— Даже не знаю… Дрон, у меня такое чувство, будто я схватила за хвост зверя… Опаснее которого нет.

— Наши старые-новые друзья китайцы, любят повторять: страшно держать тигра за хвост, но еще страшнее — его отпустить.

Урфин говорил внешне спокойно и даже монотонно. Советник ходил из угла в угол огромного кабинета.

— Сотрудники службы наружного наблюдения опознали в Дронове человека, которого должны были «вести». Больше месяца он вел себя как полный полудурок, а в нужный ему момент — легко ушел. В метро. Это первое.

Второе. Люди из группы, подчиненной непосредственно Глинскому, опознали в Дронове контакт, с Которым Глинский имел встречу в ночном клубе «Артан» Встреча была организована по штатной схеме, тем не менее Дронов сумел уйти, вытащить Крузенштерна… Глинский был убит неустановленным киллером-профессионалом. В этот же день при невыясненных обстоятельствах погиб Глумов. Таким образом, лишившись уровней «Катилина» и, главное, «Гудвин», Организация потеряла координирующие структуры, часть силовых и самое важное — контакты влияния, которые замыкались на уровень «Гудвин».

— Тогда мы проводили проработку ситуации…

— И решили, что причина — в борьбе за власть между Глинским и Глумовым. Тем более Глумов самостоятельно взял на себя контроль над уровнем «Катилина» и стремился к высшей власти в Организации… Досье исчезло. Людей из «наружки» и спецгрупп мы не опрашивали — как вы помните, ими заинтересовались люди Колесникова, и мы сочли за благо полностью законсервироваться.

— Это правильное решение.

— Можно было заняться этим чуть позднее, но ситуация стала развиваться стремительно и не в нашу пользу… Да и ставить под угрозу сепаратные уровни…

— Можете не объяснять. — Советник поморщился. Еще в девяносто первом началась разработка уровней «Янус» и «Советник»; «Гудвин» продолжал считать себя «верхним этажом» Организации, да и был им: Организация изжила себя, оставшиеся от нее словоблуды в Думе и вне ее — жалкое зрелище… Лодка политики — капризное суденышко… Тот, кто из нее выпадает — выпадает навсегда. На долю «выпавшего» достается «спасательный пояс» в виде Фонда, Института экономики или партии с пятью Десятками засранных функционеров… «Урфин», «Янус», «Советник» вместе с уровнями помельче составляли, по ути, новую Организацию — в свете «нового мышления» соответствующих «реалий». Экономическая мощь трех основных уровней и ее влияние было несопоставимо прежним… Сейчас необходимо только одно — закрепить это влияние и превратить его во власть.

Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110