За кулисами в Турине (СИ) - Зубков Алексей Вячеславович

Кокки отсалютовал клинком, убрал кинжал в ножны и тоже растворился в толпе.

4. Глава. 25 декабря. Враги идут по следу

Дорогой Друг времени даром не терял. Он имел все основания утверждать, что французский рыцарь на самом деле работает на Медичи.

Максимилиан де Круа до похищения королевского золота уже обозначил себя в одной генуэзской истории. В той самой, где он поссорился по неизвестной причине с де Вьенном и с Энтони Маккинли.

По следам де Круа шел капитан Габриэль Гримальди по прозвищу Морской Кот. Габриэль успел написать письмо, в котором сделал следующие выводы:

…Епископа тогда (в Ферроне в 1519 году) убил какой-то священник, пожелавший остаться неизвестным. В игру вмешался Святой престол, а отвлекал внимание молодой граф-консорт де Круа.

…Марта Циммерман, она же Марта Крафт стреляла в Виолетту в Ферроне. Мы посчитали, что это она из ревности, а Виолетта просто из мести представила ее французам как папскую шпионку. Но Марта бежит в Рим, а после появляется именно в Генуе, как будто она действительно работает на Медичи и знала о наших переговорах.

…Итак, все вышеупомянутые — Марта Циммерман, Максимилиан де Круа, экипаж «Санта-Марии» связаны между собой, замечены ранее в совместных действиях в интересах Папы Медичи и в настоящий момент совместно ведут против нас войну.

Тот же характерный почерк противников Дорогой Друг увидел и в истории с золотом. Modus operandi Максимилиана де Круа это отвлечение внимания от профессионалов, действующих в его тени. Надо полагать, сначала он напоказ побегал по городу, отвлекая внимание от банды похитителей, а потом принял у них королевское золото и повез его в Пьяченцу в обход Тортоны. Пьяченца на то время ближайший к Генуе город, не контролируемый французскими или союзными Франции войсками. Главным представителем власти там после освобождения от французов считался епископ, епископы подчиняются Папе, а последний Папа был из Медичи и расставлял на значимые посты своих сторонников.

Сложив все упомянутое, Дорогой Друг принял Медичи за основного противника, потому что на Медичи указывали все косвенные улики при неимении прямых.

Для полноты картины пригодились и показания Энтони Маккинли, который удачно оказался под рукой. Приехав в переполненный Турин, шотландец принялся искать знакомых по Генуе. Нашел и напросился в соседи, на забыв, как порядочный человек, щедро скинуться на жилье.

Шотландец чувствовал за собой некоторую вину. Он все-таки состоял на службе у французского губернатора Генуи и уехал на каникулы самовольно, не только не спросив разрешения, но и не поставив в известность.

Поэтому Маккинли рассказал Дорогому Другу все обстоятельства задержания телеги с золотом. Как задержал и как передал де Ментону. Как узнал, что де Круа ушел от погони. Как погнался сам и опоздал к бою на переправе в Парпанезе. Как был ранен в бою с разбойниками.

Маккинли умолчал про Вогеру, Фредерика и Пьяченцу. После того, как он узнал, что Максимилиан де Круа вез золото в армию короля, и что это был настолько большой секрет, что Макс предпочел потерять четверть груза, но не признаться, шотландец по соображениям чести, совести и вассального долга перед Его Величеством взял на себя обязательство хранить доверенную ему тайну.

— Есть основания считать, что это золото проскочило мимо Вас обратно в Геную, а потом снова в Тортону, — сказал Дорогой Друг.

— И после этого Вы будете утверждать, что правы были те жалобщики, которых я останавливал для досмотра? Да я вообще каждую телегу буду шерстить, как вернусь, — ответил Маккинли.

— Полагаю, не стоит более утруждать столь достойного рыцаря столь низкой задачей. У нас на носу война. После каникул вернетесь в Геную, примете под начало кусок городской стены, сколько-то солдат и будете готовиться к обороне.

— Почту за честь.

Семья Гримальди уже не первый век входила в круг высшей аристократии Генуи. За пределами собственно города Геную Гримальди владели сеньорией Монако, состоявшей из нескольких рыбацких деревень, удобной бухты и неплохой крепости. На то время Монако не княжество и не герцогство, а просто крепость, порт и окрестности.

Во 1297 году Франческо Гримальди взял эту крепость, войдя туда с несколькими воинами, переодетыми в францисканцев. С тех пор семья Гримальди не раз теряла и возвращала Монако, но в итоге Франциск I признал суверенитет Монако под властью Гримальди, и французская Генуя, конечно, не стала его оспаривать. Сражаясь за Монако, Гримальди не ушли из высших кругов Генуи и до сих пор считались одной из Восьми Семей.

К концу 1521 года герцог Монако Лучиано I сохранял свой титул уже шестнадцать лет. Семья в целом состояла из нескольких ветвей, и вымирание роду Гримальди совершенно не грозило.

Еще до отправления в Геную Лучиано Гримальди получил новость о гибели одного из признанных бастардов семьи. Габриэль Морской Кот поссорился с оставшимся без капитана худшим экипажем Средиземного моря, взял на абордаж «Санта-Марию» у побережья Корсики и проиграл вчистую. Победители оправдали звание самого некомпетентного экипажа и пришли на захваченном’Зефире' в Марсель.

Габриэль занимался контрабандой пряностей во Францию, и в Марселе это отлично знали. Внаглую зашедший в порт «Зефир» привлек столько внимания, что затмил даже слухи о разграблении французской таможни в Генуе двумя днями раньше.

Если бы Габриэля покарало французское правосудие, то Лучиано не стал бы ничего предпринимать по этому поводу. Обстоятельство непреодолимой силы, да Габриэль сам и виноват. Но когда ты владетель, и твоего родственника убивают какие-то слабые мира сего в личном конфликте, нельзя оставить это безнаказанным.

Верные люди установили, что в Марсель «Зефир» зашел, потому что «Санта-Мария» была зафрахтована французским рыцарем Максимилианом де Круа на рейс из Генуи до Марселя. «Зефир» конфисковали за контрабанду, команду приговорили к повешению, а рыцаря отпустили. Кроме рыцаря тем же рейсом в Марсель из Генуи прибыла некая Марта Циммерман, которую опознали как вдову героя Мариньяно Маркуса Крафта, и тоже не задерживали.

Лучиано уверенно предположил, что конфликт с Габриэлем возник не у простолюдинского экипажа, а у фрахтователя. Направляясь на переговоры в Турин, он заглянул в Геную и спросил Дорогого Друга, кто такой Максимилиан де Круа и какое к нему отношение имеет Марта Циммерман.

Оказалось, что и рыцарь, и дама подозреваются в шпионаже и вредительстве в пользу Медичи. Как минимум. А еще в чернокнижничестве и предательстве короля Франции. Дополнительно к этому, дама еще в розыске за нападение на французскую таможню и за убийство служащего Банка. Рыцарь в розыске за побег из-под ареста. По его и ее души уже в аду котел поставлен греться.

— То есть, если мы их просто и бесхитростно убьем, ни в Генуе никто не огорчится, ни во Франции не заплачет? — спросил сеньор Лучиано.

— Если поймаете их первыми, делайте с ними что хотите, — сказал Дорогой Друг.

Гримальди пожал плечами. В принципе, положение немного обязывало помахать кулаками и отправить убийц. Но стоит ли суетиться, когда недругов и так ищет королевское правосудие, а когда найдет — не то голову отрубит, не то сожжет.

Каково же было удивление Лучиано, когда загадочная кампфрау, которая должна бы бежать, куда глаза глядят, обнаружилась в Турине.

Задачу заняться Мартой получил Ламберто. Сводный брат Габриэля, хороший фехтовальщик, который по живости характера не сидел дома в Монако, а подался во французскую армию. Ламберто отпросился встретить Рождество с семьей и приехал в свите де Фуа. Что ж, пусть покажет, что может послужить и семье, а не только французам.

Первую попытку Ламберто провалил. Оказалось, что Рыжую прикрывает не только генуэзский фехтмейстер, а еще не менее двух сообщников прятались в толпе. Можно было догадаться, что разбойница, чья голова стоит сто дукатов, не работает одна. Мужчина еще мог бы навредить уважаемым людям на такую сумму в гордом одиночестве, но не женщина.