Дональд Уэстлейк
ХРАНИТЕЛИ БРАТСТВА
Перевод: Langley
Оформление: Kaiten
2025
Предисловие переводчика
Несмотря на то, что Дональд Уэстлейк никогда не был так известен и популярен у нас в стране, как некоторые другие современные американские авторы (вездесущий Стивен Кинг, например), и в последние годы (особенно после смерти автора) его практически перестали издавать и переиздавать, он все-таки имел и имеет своих почитателей среди читателей, пардон за каламбур. Поэтому, если это имя пробудило хоть какой-то отклик и интерес – я советую ознакомиться с биографическими статьями о нем, рецензиями критиков, предисловиями переводчиков и редакторов, написанными к различным изданиям. Или можете просто выбрать книгу и попробовать почитать. Вполне возможно, что вы откроете для себя великолепного, необычного, разнопланового и очень плодовитого писателя, который доставит вам многодневное, даже многолетнее удовольствие своим творчеством.
Я же здесь и сейчас не стану отнимать ваше время, повторяя все то, что уже написали и сказали люди, которые поумнее меня будут, да и отзывы/обзоры/рецензии пишут поинтересней. Скажу лишь несколько слов о своей работе над этим романом – «Хранители Братства».
Для начала, прочитав аннотацию к роману (она малость преувеличивает, но поскольку аннотация оригинальная, я ее сохранила), не ждите от него напряженных головокружительных приключений в духе «Одиннадцати друзей Оушена», только с монахами. Это в бо́льшей степени приключение духа, заставляющее сопереживать главному герою и его друзьям, и думать не только и не столько о том, каким хитроумным способом они спасут свой монастырь, но и о том, каково это – быть монахом на маленьком уютном островке спокойствия посреди бурлящего Манхэттена и как страшно, должно быть, покидать этот островок; каково это – столкнуться с угрозой того, что не просто снесут твой дом, а разрушат твой мир, твою жизнь – все, что тебе дорого и имеет для тебя смысл; каково это – влюбиться, будучи монахом, соблюдающим целибат, и оказаться перед тяжким выбором: отвергнуть любовь, не говоря уж о прочих соблазнах внешнего мира, или отказаться от своего предназначения, предать свое братство… По динамике и накалу страстей роман, пожалуй, ближе к произведениям Вудхауса (но только этим; в сюжете и атмосфере общего мало), чем к типичным американским приключенческим детективам.
Должна признаться, что, взявшись за перевод этого романа, я немного переоценила свои силы и способности. Нельзя сказать, что английский автора невероятно сложен, вовсе нет. Но у меня это всего лишь второй опыт в переводе романов, и первый опыт с Уэстлейком. И переводить его было посложнее, чем рассказы Кинга, и гораздо сложнее, чем незатейливую «Лошадь Молнию» Джона Мура. Уэстлейк, на всю катушку пользуясь богатством своего (английского) языка, постоянно употребляет в простых ситуациях и простых на первый взгляд предложениях и описаниях замысловатые и заковыристые словечки или обороты речи, в переводе которых не всегда помогают даже словари, предлагающие слишком банальный, прямолинейный или неподходящий вариант, и приходится лишний раз напрягать собственную думалку, импровизировать или идти на жертвы в виде упрощения/сокращения. Обычно при переводе с английского (который некоторые считают примитивным, сухим языком) для одного и того же английского слова приходится подбирать разные русские синонимы. Здесь же мне зачастую приходилось использовать одно и то же русское слово, переводя английские синонимы автора :)
И теперь я в полной мере осознала, что произведения Уэстлейка, которые я начала читать и любить, начиная с сокращенного «Проклятого изумруда» в журнале «Смена» и продолжая сомнительными в плане легальности изданиями в начале 90-х, были переведены довольно посредственно и не слишком профессионально, спустя рукава. Многие переводчики явно не выкладывались, чтобы передавать все нюансы и полутона автора, не задумывались, подбирая столь же редкоупотребляемый и при этом подходящий и красиво звучащий синоним простого слова, как у автора, пропускали и упрощали те места, что с трудом поддавались переводу, не говоря уж об американских реалиях и отсылках ко всяким любопытным фактам – им посвящены многие ссылки в этом переводе. Чего еще ждать от смутных 90-х. А позже, как я уже упоминала, российские издательства вообще утратили интерес к Уэстлейку. Обидно и удивительно, учитывая какой массой сочинений всяких ноунеймов завалены книжные прилавки последние 20-30 лет.
Кому-то и мой перевод «Хранителей Братства» может показаться пресноватым, местами вольным, местами упрощенным, и так себе передающим тонкую иронию и мягкий, теплый, дружелюбный стиль автора. И я даже спорить не буду. Хотя я старалась в буквальном смысле как для себя. Сделать перевод если не отличным, то хотя бы хорошим – это была единственная мотивация, ведь я не занимаюсь выпрашиванием донатов, не сотрудничаю с нынешними самиздатчиками (хотя и не стану возражать против этого) и даже не подписываюсь настоящим именем ради известности :)
Читайте и получайте удовольствие от хороших книг и талантливых авторов.
Langley
Глава 1
– Благословите меня, отче, ибо я грешен. С моей последней исповеди минуло четыре дня.
– Да-да, продолжай.
Почему его голос вечно звучит так нетерпеливо? Быстрей-быстрей-быстрей – это не подобающее отношение к исповеди.
– Что ж, – сказал я, стараясь сдержать волнение, – приступим. У меня была нечестивая мысль. Вечером в четверг, во время просмотра рекламы средства для бритья по телевизору.
– Реклама средства для бритья? – Голос звучал еще и раздраженно; мало того, что я отнимаю его время, так в придачу ставлю в тупик своими признаниями.
– В той рекламе, – продолжил я, – блондинка со шведским акцентом наносит крем для бритья на лицо молодого парня с довольно выдающейся челюстью.
– Выдающейся? – Теперь он был скорее озадачен, чем раздражен, но мне определенно удалось завладеть его вниманием.
– Это значит, гм, выступающая. Здоровенная такая торчащая вперед челюсть.
– Это как-то связано с грехом?
– Нет-нет. Я просто подумал, что вы хотели узнать… эээ…
– Та нечестивая мысль, – прервал исповедник мою неоконченную фразу, – она касалась женщины или мужчины?
– Женщины, конечно! За кого вы меня принимаете? – Я был в шоке; не ожидаешь как-то подобного поворота на исповеди.
– Хорошо, – кивнул он. – Что-нибудь еще?
Исповедника звали отец Банцолини, он приходил дважды в неделю выслушивать наши исповеди. Перед исповедью мы угощаем его вкусным ужином и наливаем ликера после, но он был, есть и остается на редкость угрюмым священником. Думаю, наши истории кажутся ему очень скучными, и он предпочел бы выслушивать исповеди в театральном районе или в Гринвич-Виллидж. [1] В конце концов, много ли может нагрешить агнец в монастыре?
– Хм, – хмыкнул я, стараясь припомнить что-нибудь достойное упоминания. Обычно, все мои грехи были продуманы заранее, но резкий тон отца Банцолини выбил меня из колеи. Однажды у меня мелькнула мысль записать все свои грехи и просто читать эти записи в исповедальне, но это не вполне отвечало надлежащему тону покаяния. К тому же: а вдруг записи попадут в чужие руки?
Отец Банцолини откашлялся.
– Хм, – поспешно продолжил я. – Я, хм, украл оранжевую ручку «Флер» у брата Валериана.
