Увидеть огромную кошку - Мертц Барбара

– По дороге сюда я столкнулся с детишками, – продолжил он, усаживаясь на стул и поднимая стакан с виски. – Хотя сейчас, пожалуй, так бы их не назвал. Ваш парень за лето явно вытянулся, а скачет, как кентавр. Где вы раздобыли этих великолепных лошадей?

Мы обменялись рассказами о последних месяцах и заверили друг друга, что не состарились. Сайрус действительно хорошо выглядел. Египетские зимы придали его светлой коже грубоватый вид, морщины на лице подчёркивали характер, а песочный оттенок волос почти не менялся по мере того, как светлел до серебристого. Вскоре Эмерсон, который без малейшей сдержанности относился к любезным и бессодержательным разговорам (и не ценил грубых комплиментов в адрес своей жены), попытался обратиться к археологии. Попытка оказалась неудачной, потому что я хотела услышать новости о наших друзьях. Сайрус знал всех в Луксоре и, как считал Эмерсон, обожал общество.

– Свита Дэвиса здесь, – рассказывал он, – но не думаю, что вы хотите слышать о них. Обычная туристическая толпа, в том числе несколько ваших лордов, леди и высокопоставленных лиц – о которых вы тоже не хотите слышать, – добавил он, понимающе взглянув на Эмерсона. – Ах да, я сегодня столкнулся с одним человеком, и тот попросил, чтобы вам напомнили о нём. Парень по имени Беллингем.

В молчании Эмерсон встал и снова наполнил наши стаканы.

– Он приходил к нам сегодня днём, – ответила я. – Значит, вы познакомились с его дочерью?

– Мисс Долли? – Сайрус усмехнулся и покачал головой. – Та ещё малышка – красивая, как картинка, и подлая, как гремучая змея.

– Как цинично, Сайрус! – воскликнула я.

– Я знаю этот типаж, миссис Амелия. Порой сам влюблялся в таких, когда был моложе и ещё не научился быть недоверчивым. Этот взгляд… – Он замолчал, смущённо закашлявшись, и встал, когда Нефрет и мальчики вышли из дома. Они вымылись и переоделись. Нефрет надела один из длинных египетских халатов, которые предпочитала для повседневной носки; она свернулась калачиком на диване, а мальчики пристроились на каменном выступе.

– Беллингем говорил с вами о том, чтобы найти горничную или компаньонку для мисс Долли? – спросил Сайрус. – Он хочет англичанку или американку, и я ответил ему, что не знаю никого такого.

– А что случилось с… – Давид прервался с нечленораздельным звуком.

– Ты что-то сказал, Давид? – спросила я.

– Нет, мэм. Да, мэм. Я думал о другом.

– А. – Я снова обратила внимание на вопрос о Долли Беллингем. – Нет, он не упоминал эту тему сегодня. Однако кое-что не укладывается в общую картину. Неужели девушка проделала весь путь в Египет без компаньонки?

– Невозможно, – презрительно фыркнула Нефрет. – Она не в состоянии зашнуровать собственные ботинки.

– Да ей никогда и не приходилось этого делать, – повернулся к ней Сайрус. – Старая плантация до сих пор наводнена бывшими рабами и их детьми. Одна негритянка приехала с Беллингемами, но заболела в Каире, и её пришлось отправить домой – третьим классом, естественно [112]. Девчонке явно не везёт со служанками; из-за несчастных случаев или болезни лишилась уже троих. Последняя захворала ночью, и настолько плоха, что её пришлось перевезти в больницу. Вот почему папаша хочет... Ну, приветик!

Удивлённое приветствие было адресовано Сехмет, которая прыгнула с пола ему на колени. Сайрус осторожно положил руку кошке на голову; она одобрительно поёрзала и принялась мурлыкать.

– Просто уберите её, Сайрус, – предложила я. – Осторожно, само собой.

– Нет, всё в порядке. Сказать по правде, я польщён. Раньше она никогда не благоволила мне, вечно преследовала Рамзеса.

Последовала неудобная пауза. Тьма скрывала лица остальных, включая Рамзеса. Он сидел на низкой стене, прислонившись спиной к одной из колонн. Свет из дверного проёма падал на поднятые колени и тонкие жилистые коричневые руки, сжимавшие их.

Молчание нарушила Нефрет.

– Это не Бастет, а Сехмет, одна из её дочерей. Бастет умерла в прошлом месяце.

– Что ж, жаль это слышать, – вежливо отозвался Сайрус. – Сехмет, не так ли? – Он усмехнулся, когда кошка потёрлась о его рубашку в экстазе мурлыканья. – Вам следовало назвать её Хатор [113]. Она точно – любящая маленькая леди. Может, мне самому стоит раздобыть котёнка. Всегда любил кошек; не знаю, почему и не думал о том, чтобы завести кого-нибудь раньше.

Нам пришлось закрыть Сехмет в комнате Нефрет, когда мы пошли ужинать. Даже самые преданные любители кошек не приходят в восторг, когда в их ложке с супом оказывается длинный хвост. Эмерсону удалось поддерживать профессиональный разговор во время еды, но, когда подали кофе, Сайрус снова вернулся к теме потребности Беллингемов в компаньонке.

– Вам никто не приходит в голову, кто подошёл бы? – спросил он меня.

– Я припоминаю нескольких египетских дам, – ответила я. – Тётушка Давида Фатима отлично позаботилась обо мне однажды зимой, когда со мной произошёл несчастный случай, и...

– Не может быть и речи, – поставил точку Эмерсон. – Должность горничной, компаньонки или как бы вы её ни называли, кажется мне несчастливой. Я не удивлюсь, если узнаю, что другие притворились больными; эта девица – избалованная, тираническая маленькая дрянь и, вероятно, относится к слугам, как к рабам, которыми когда-то владел её отец. Я не возражаю против поощрения Беллингема на профессиональном уровне – Ведомству древностей нужны все средства, которые оно может раздобыть – но не позволю нашим детям или нашим друзьям сблизиться с полковником. На мой вкус, у него было слишком много жён.

–Эмерсон, что за необычное заявление! – воскликнула я. – Ты хочешь сказать, что он убил их?

Позволив возросшему гневу спровоцировать его на несдержанность, Эмерсон разозлился ещё больше – на меня.

– Чёрт возьми, Пибоди, я ничего подобного не имел в виду. Это твоё воображение полностью вышло из-под контроля.

– Так-так, ребята, успокойтесь. – Сайрус и не пытался скрыть своего веселья. – Полковник – не Синяя Борода [114]. Он понёс несколько трагических потерь, но все они были вызваны, так сказать, природой. Кроме...

Он смущённо посмотрел на Нефрет, которая наклонилась вперёд, упёршись локтями в стол, и устремила на Сайруса свои голубые глаза.

– Вы имеете в виду, что его жёны умерли при родах? – спросила она. – Сколько?

– Две. Только две. – Сайрус вынул носовой платок и вытер лоб. – Послушайте, я не хотел поднимать такую тему перед вами, дамы…

– Женщины не настолько хрупки, чтобы не пережить роды, – сухо заметила я. – Почему же они не имеют права говорить и слышать об этом? Нефрет была воспитана в соответствии с современными взглядами, Сайрус, и я полагаю, знает об этом больше, чем вы. И вот ещё что: вы не можете оставить нас с единственным неопределённым и наводящим на размышления словом «кроме». Кроме чего?

– Ну, если вы уверены, что всё в порядке... – Он снова с сомнением взглянул на Нефрет. Она весело улыбнулась ему в ответ. – Я думал, вы слышали об этом, – продолжил Сайрус. – Об этом несколько недель судачили в Каире. Но, может быть… да, верно: в тот год вы были в Судане. А к вашему возвращению уже появились свежие новости. Как обычно.

– Дальше, – настаивала я.

Сайрус пожал плечами и предался сплетням, приносившим ему немалое удовольствие.

– Они приехали сюда в свадебное путешествие – полковник и его новая невеста. Четвёртая по счёту, на много лет моложе его. Ну что, мэм, она попросту сбежала с секретарём! Во всяком случае, так этот парень себя называл; ни разу не видел, чтобы он писал письма, но днём и ночью был у полковника на побегушках.

– Египтянин? – спросила я.

– Американец, судя по акценту. Имя... дайте-ка подумать... правильно, Даттон Скаддер. Не знаю, где Беллингем подобрал его. Он пробыл с ними недолго. Скромный на вид молодой парнишка, не из таких, кто мог бы вскружить голову леди.