Красота требует средств - Балычева Галина

Макс нарядился кем-то вроде венецианского купца, которым, в сущности, и был, хотя и не венецианским, а русским.

Макс торгует ювелирными изделиями, драгоценными камнями и всяким прочим антиквариатом. Поэтому в его случае и наряжаться-то было не обязательно. Купец, он купец и есть, хоть и маску надел.

— Цыганка, — фамильярно обратился он ко мне во время очередного тура, — погадай мне на счастье. Я тебе ручку позолочу.

— Еще чего? Ручку он мне позолотит своими грязными деньгами! — прошипела я и поспешила перейти к другому кавалеру.

Макс проводил меня грустным взглядом.

«Ишь, какую невинную овцу из себя строит, — фыркнула я про себя, заметив его хмурую физиономию. — Прямо ангел во плоти, только крыльев не хватает».

И тут прямо передо мной материализовался самый настоящий розовый ангел с крыльями. Он был маленького роста, нарочито пухлый за счет надетого на него надувного розового костюма и с большими белыми крыльями за спиной. На голове у него кудрявился белокурый парик, а через плечо был перекинут лук и колчан со стрелами, который висел у него не сбоку, как положено, а спереди на животе, прикрывая тем самым все достоинства обнаженной натуры.

Наличие колчана свидетельствовало о том, что это был не ангел, а скорее всего купидон, поражающий всех и вся своими любовными стрелами прямо в сердце. Костюм, что ни говори, был эффектный, но все-таки на мой вкус чересчур откровенный. В таком прикиде можно, конечно, поскакать в каком-нибудь третьеразрядном варьете, но явиться на такой респектабельный бал, как у Мориса Кюнде, это, пожалуй, было уже слишком смело.

Поймав себя на мысли, что излишне внимательно рассматриваю надувное тело купидона, я смутилась и поспешно перевела взгляд наверх, на лицо обладателя экзотического костюма. Было даже интересно посмотреть, что это за оригинал такой, явившийся на маскарад чуть ли не в голом виде?

Однако то, что я увидела, привело меня в полнейший ужас. Вместо пухлых розовых щек, которые я ожидала увидеть на лице маскарадного купидона, я увидела рыжие кондукторские усы в пол-лица.

— Фира! — ахнула я и сразу же сбилась с шага. — Ты здесь откуда?

Это действительно был дед Фира собственной персоной. Но откуда он здесь взялся и как сюда попал, было не ясно. Неужели через забор перелез?

Впрочем, это навряд ли. Деду уже семьдесят лет, и вряд ли он смог бы перелезть через трехметровую каменную стену, окружающую территорию замка со всех сторон.

— Что ты здесь делаешь?

— Танцую.

— Да нет, я имею в виду, как ты сюда попал, через забор, что ли, перелез? Сюда же без пригласительного билета не пускают. Опять, что ли, решил в своих «казаков-разбойников» поиграть?

Я грозно повысила голос и приготовилась отругать старика. Но, заметив заинтересованный взгляд седовласого господина слева, топтавшегося в шеренге рядом с Фирой, прикусила язык и замолчала. Марлезонский балет — это, конечно же, не место для семейных разборок. И поэтому разговор со шкодливым родственником я решила отложить на потом.

А старик меня совсем не испугался, а даже, наоборот, невозмутимо передернул своими надутыми плечиками и совершенно спокойно произнес:

— Да есть у меня пригласительный билет. Подумаешь!

— Откуда?

— Хм... — неопределенно хмыкнул дед.

— Откуда?

Но в этот момент нам пришлось обменяться партнерами, и я вынуждена была перейти к другому кавалеру.

Еще раз мне удалось встретиться с Фирой только минут через двадцать, когда, сделав круг, мы опять оказались друг против друга.

— Почему у тебя такой идиотский костюм? — спросила я, как будто бы это было сейчас самым важным.

— Другого не было. Спасибо, что хоть этот сумели добыть.

— Димка с тобой?

Я была уверена, что раз в замке оказался Фира, то, значит, и Димка тоже должен быть где-то рядом. Старик из Бирюлева в Медведково один доехать не сможет — заблудится, а тут надо было найти замок Мориса Кюнде.

— Здесь Димка, — ответил старик, — за колоннами прячется.

— Как прячется? Почему?

— Потому что ему с костюмом еще меньше повезло. Кончились все костюмы. Я-то хоть танцевать могу, а он...

— Что он?

Но ответа от Фиры я уже не услышала. Фира перешел в руки к другой даме, а вместо него передо мной раскланивался седовласый господин, с которым где-то минут пятнадцать-двадцать назад мы уже танцевали и который сначала заинтересованно прислушивался к нашему с Фирой разговору, а теперь не менее заинтересованно присматривался ко мне.

«Наверно, пытается припомнить, где это он меня видел», — с сарказмом подумала я, заранее подозревая у пожилого господина старческий склероз.

Однако «старец» меня удивил.

— Вы самая очаровательная цыганка, какую я когда-либо видел, — сказал он по-французски. — Что вы делаете сегодня вечером?

Я вытаращила на него глаза. Ну дает француз! Из самого уже давно песок сыплется, а он все туда же — «что вы делаете сегодня вечером?»

Да какое ему дело до того, что я делаю по вечерам? Ему то что с того?

— Простите, сударь, — с улыбкой ответила я. — Я не понимаю по-французски.

Услышав русскую речь, седовласый несколько удивился, но сказать ничего не успел, поскольку снова произошла рокировка партнеров.

Короче, кавалеры быстро сменяли один другого так, что от них уже начало рябить в глазах, а я механически им улыбалась и постоянно крутила головой, высматривая в зале Димку.

Фира сказал, что ему не повезло с костюмом, и теперь он вынужден прятаться от людей за колоннами. Господи, это какой же такой у него костюм, что даже стыдно людям показаться? Уж не костюм ли Адама, прости господи?

Вот же повезло мне с родственничками. И чего, собственно, они сюда притащились? Чего им дома-то не сиделось?

А танцы между тем все не прекращались и не прекращались, и мне, признаться, уже порядком поднадоело уныло шаркать ногами по паркету и заученно улыбаться кавалерам. И вообще уже давно сильно хотелось пить.

После обильного ужина с разными пряными деликатесами, которыми потчевал нас Морис, у меня появилась неутолимая жажда. Это когда пьешь, пьешь и никак не можешь напиться.

— А скажите, пожалуйста, — обратилась я к очередному кавалеру по танцам, — а где здесь можно выпить стакан воды?

Мой французский никогда не был хорошим, и порой меня не все даже понимают. Но моему кавалеру он очень даже понравился. Услышав мои слова про стакан воды, он чуть было не подпрыгнул от радости. Видно, ему самому уже до чёртиков надоел этот полуобморочный Марлезонский балет, и он искал только повод, чтобы вырваться из танцзала и добраться до какого-нибудь водопоя, в смысле до бара.

— О мадемуазель! — воскликнул он, хватая меня за руку. — Все шампанское мира — к вашим ногам!

«Ну, это молодой человек явно погорячился, — подумала я. — Вряд ли в своих винных подвалах Морис хранит все шампанское мира».

Однако от предложения незнакомца пойти выпить не отказалась и, опершись на его руку, проследовала вместе с ним в организованный в малой гостиной бар.

Здесь, помимо всевозможных напитков, официанты в ливреях предлагали также и некоторую легкую закуску для особо прожорливых. Потому что после того ужина, которым попотчевал нас Морис, съесть хотя бы что-нибудь еще мог только человек, больной булимией.

Я, например, о еде даже думать не могла. Мне бы сейчас только чего-нибудь выпить, в смысле попить.

— Прошу вас, мадемуазель.

Мой кавалер взял с подноса бокал с шампанским и протянул его мне.

— Позвольте представиться, Кирилл Браздов.

Он говорил на бойком, на скверном французском, несколько отдающем нижегородским, как говаривал классик. Впрочем, как выяснилось позднее, Кирилл действительно был уроженцем Нижегородской области. Но, разумеется, этот факт не имел никакого отношения к его плохому произношению.

— Благодарю, — с улыбкой ответила я по-русски и огляделась по сторонам.

Я по-прежнему высматривала Димку, но никого похожего на него в баре не наблюдалось.