Рыцарь астрального образа - Куликова Галина Михайловна

Он подозвал к себе охрану и отдал короткое распоряжение. Через пять минут растерзанный Кудесников предстал перед публикой. Мерс сидел у него на руках и тревожно озирал зал. Наверное, он все еще чуял запах собаки.

Женщины немедленно сгрудились вокруг, правда, на почтительном расстоянии, и издали принялись сюсюкать. Мерс расслабился и жмурился от удовольствия.

– Это ангорская рысь, – пояснил Кудесников для любопытствующих. – Карликовая, разумеется. Рысь-той. – И тут же спросил у Лебедева, понизив голос: – Его взяли?

– Да, все было, как вы и прогнозировали. Сказать по правде, я вам не верил. Какая-то невероятная история. Зачем он хотел пырнуть ее ножом?

– Затем же, зачем он пырнул ножом вашего племянника, – ответил Кудесников. – Ему не нравятся медиумы. А уж почему – это надо спросить у него самого.

– Кондрат Миронович! – крикнул Лебедев. – Идите сюда.

Сачков с невинным лицом подошел и, ткнув пальцем Мерсу в живот, сказал:

– Ути-пути! Какой у нас тут зверюка жирный!

– Кондрат Миронович, Арсений вычислил человека, который убивал медиумов.

– Кто же это? – простодушно спросил Сачков.

– Некий Траскевич, – ответил Кудесников. – Психолог. Настоящий. Я сам был у него на консультации. Его задержали в гостинице «Дубовая роща», в номере Ксении Лужиной, которую он пырнул ножом в живот. Правда, на ней была специальная кольчужка, и два наших сотрудника дежурили в шкафу. Но тем не менее. Он арестован и сейчас сидит в том же номере. Сотрудники ждут наших распоряжений.

– Так в кутузку его! – повелел Сачков.

– Ну, нет, – заартачился Кудесников. – Я – герой праздника и хочу узнать причину. Мне перед клиенткой отчитываться. Я ей такой счет выставлю, что она наверняка захочет знать все подробности.

Лебедев начал отдавать распоряжения по поводу машины, а Кудесников подошел к Марьяне, глаза которой подозрительно блестели, похлопал ее по плечу и поздоровался с графом Уэйстлейком.

– Ты меня спас, – шепнул он.

– Это ты меня спас! – горячо возразил Арчибальд. – Такая Мариана, что у меня началось – как это? – отделение слизи.

– Слюнки потекли, – поправил Кудесников.

– Иес, слюнки! Я решил брать ее женой. Я влюбился, как взглянул. Я тоже ей понравился.

– Еще бы, – пробормотал Арсений. – Как может не понравиться человек с таким титулом, с таким состоянием и с таким лицом! Кстати, почему ты до сих пор не женат?

– У меня был слишком много жен. Я делать перерыв, – простодушно объяснил Арчи.

– Вы вернетесь? – спросила Марьяна. Язык у нее заплетался. Кудесников подумал, что от счастья. Про водку он ничего не знал.

– Конечно. Вот только переоденусь.

– Дело в том, что еще будут фейерверк и танцы.

– Снова танцы, – буркнул Арсений, с неудовольствием чувствуя, что к нему в организм попал вирус ревности и уже покусывает его изнутри. – Впрочем, я не против. Оставьте для меня вальс.

Траскевич сидел на стуле в номере Ксении Лужиной в наручниках. У него был вид невинно осужденного – спина выпрямлена, подбородок гордо поднят.

– Салют! – сказал Кудесников, входя и останавливаясь перед ним. – Что, не получилось? Обломчик, да?

– А, это ты, – пробормотал Траскевич. Голос у него был равнодушный, однако глаза следили за Арсением с напряженным вниманием. – Я думал, что провел тебя.

– Я так и понял.

Они помолчали. Лебедев и Сачков стояли вдоль стены, как зрители, которым не хватило сидячих мест на спектакле.

– Ну, не хочешь высказаться? – спросил наконец Арсений.

– Сначала ты.

– Что ты хочешь знать?

Траскевич завел глаза, словно раздумывая. Стало заметно, что у него дрожит подбородок. «Значит, не полный псих», – подумал Арсений.

– Как ты догадался, конечно. Вот что я хочу знать.

– Помнишь, ты приехал в Аркадьев якобы вслед за мной? На стоянке я сунулся в твою машину и заметил, что у тебя полный бак бензина, значит, заправлялся ты на въезде в город.

– Ну и что?

– У меня там знакомый парень работает, я его попросил записывать прибытие всех машин с московскими номерами. Так, на всякий случай. Почти все заезжают на заправку после дальней дороги, сечешь? Так вот – ты приехал раньше меня. Значит, выскочил сразу, как только я от тебя вышел. И гнал как сумасшедший.

– Но это только твои домыслы!

– Поэтому пришлось добыть доказательства. Я дал тебе понять, что сегодня, когда весь местный бомонд ринется на бал, гостиница опустеет и ты сможешь беспрепятственно разделаться с Ксенией. Кстати, что ты сделал с мальчиками?

– Плеснул им по очереди в лицо какой-то дрянью, – подсказал один из милиционеров. – До сих пор непонятно, что с ними будет.

– Хорош... – пробормотал Кудесников. – Помнишь, ты мчался сюда как сумасшедший? Тебе нужно было срочно разделаться с Людмилой Пановой. Зачем?

– Они со Сливкой вместе ко мне обращались. Хотели избавиться от своего дара. Только я не знал, что они еще и этой Лужиной дали мои координаты. Я от них лишь ее фамилию слышал. Я испугался, конечно. Раз она обо мне знает... Оба давали мне слово молчать, я был спокоен. И вдруг – какой-то свидетель, который знает мою фамилию, знает, что я приезжал в город, встречался и с одним, и с другим. Стоит только возникнуть на горизонте следствию, считай, что с тебя живого не слезут. Пока до Ксении не добрались следователи, ее нужно было устранить.

– Так ты с Ксенией, выходит, лично не встречался? Она не приходила к тебе в консультацию? И ты не влюбился в нее с первого взгляда?

– Никогда. И в душ в бассейне при гостинице я тоже не ходил. Я все наврал. Когда я сегодня на нее выскочил на стоянке с криками, она точно ничего не поняла.

– Выходит, я явился к тебе в консультацию, а ты ничего подобного не ожидал? И был в шоке?

– Я не знал, что делать, – кивнул Траскевич. – Меня вычислили, представляешь? Меня связали с Аркадьевом, хотя я этого как чумы боялся. Ты заметил мое смятение, его нужно было как-то объяснить.

Кудесников принялся прохаживаться по комнате.

– Но ты ведь психолог и сразу понял, что на влюбленность можно списать любые странности поведения.

– Именно. Признайся, что поверил, будто я влюблен?

– Тогда – да. Но когда ты приперся в Аркадьев, сразу разуверился. Истинно влюбленный прямиком ломанулся бы к девице, не думая ни о каких амбалах.

– А может, я трусоват?

– Влюбленные не бывают трусами.

– А может, я не сильно влюблен?

– Тогда бы не полетел на выручку.

– Ишь ты!

– Давайте уже посадим его в обезьянник! – предложил Кондрат Миронович. – А потом разберемся, кто кого любил, кто кого убил. Там танцы начинаются.

– Молчи, Кондрат, – сказал Лебедев. – У меня сестра в трауре. Племянника моего тоже он порешил. Хочу узнать, зачем.

– Следствие разберется, – упрямствовал Сачков.

– Да мы сейчас сами в два счета разберемся, – откликнулся Арсений. – Значит, ты, Александр Андреевич, избавлялся от медиумов. Чем же они тебе навредили?

Траскевич пожал плечами и равнодушно ответил:

– Вызывая духов, от них потом нельзя избавиться. Увлекаясь автоматическим письмом, всякими внушениями духов, можно потерять власть над собой и стать рабом дьявола.

– Так вот оно что! Ты у нас, оказывается, борец с темными силами! – протянул Арсений. – Вопросов больше нет.

– Библия говорит, что нельзя заигрывать с потусторонним миром. И нужно противостоять силам зла, а в контакт вступать только с господом, через молитву и слово божие.

– Библия также говорит «не убий», – напомнил Лебедев, мрачный как туча.

– Дьявол ищет слабых, которые поддаются ему. Через них он проникает в наш мир. Я рвал эти связи, нарушал его планы. Я богоугодный человек.

– Это суд решит, – снова встрял Кондрат Миронович. – А нам на танцы пора. Пока там все угощение не съели, – нелогично закончил он, выдав себя с головой.

– Вселенная вокруг нас наполнена злыми духами, – продолжал вещать Траскевич, входя во вкус. – Они царствуют над видимым нами миром. Иисус назвал сатану «князем мира сего», потому что дал ему на время власть над нашей планетой.