Кудесников посмотрел на часы и сказал:
– Пожалуй, пойду поищу клиентку. Кажется, она где-то здесь.
* * *
Виктория Сливка сидела в его собственном номере в компании Ксении Лужиной и Лизы. Кот, расчесанный и обласканный женским полом, лежал в центре ковра в томной неге.
– Арсений! – хором выкрикнули женщины, когда он появился.
– М-мрау! – сказал Мерс.
– Один вопрос, – остановил их сыщик движением руки. – Два вопроса. – Он посмотрел на Ксению и спросил: – Какого черта вы катались на общественном транспорте часами и без видимой цели? И второй вопрос. – Он повернулся к Лизе. – Можно ли добыть для меня нормальную одежду?
– Конечно, босс! – радостно воскликнула она. – Я уже заказала для вас костюм, его сейчас доставят. На Рябиновой улице есть замечательный бутик.
– Ага, – кивнул Кудесников. – Теперь вы, Ксюша.
– Я владею даром автоматического письма, – сказала та будничным голосом. – Это...
– Я знаю, что это такое.
– Желание писать настигало меня обычно при одних и тех же обстоятельствах – когда мне приходилось очень много ездить по работе. Я косметику продаю вообще-то. Вот я наезжусь за день, приду домой, упаду на стул, тут оно и приходит... Это состояние. У нас в Аркадьеве организовался такой кружок медиумов. У всех разный был дар, кто-то слышал голоса умерших, кто-то схемы чертил, Роман все чинить умел. А объединил нас Гречишников, племянник заместителя мэра. Он был такой энтузиаст, во все погружался, все хотел исследовать. Свои рукописи, которые в трансе писала, я ему относила. Ну, вроде как руководителю. А он их расшифровывал.
– И однажды вы начали писать что-то особенное, – продолжил за нее Кудесников. – Некий манускрипт, в котором сообщалось, где на территории Москвы и Подмосковья спрятаны клады. Да?
– Откуда вы знаете? Да, да! Это не то церковная летопись, не то еще что-то... В общем, Гречишников обратился к своему знакомому профессору, историку.
– Мешкову, – снова подсказал Кудесников. – Я расследование вел, – объяснил он. – И за вами в каменоломни лазил.
Ксения была поражена.
– Я вас не видела! Ну, в общем, Мешков сказал ему, что это полная дребедень, ничего там непонятно. А сам же решил все проверить – и один клад сразу нашел – ураган деревья из-под земли повыворачивал, и вот в корнях одного из них он обнаружил ценнейшие кресты и иконы.
– Представляю, какая жадность его обуяла, – пробормотал Кудесников.
– Точно. Он начал дальше ездить и искать, но понял, что в одиночку ему не справиться. Нужны финансы. И он обратился к какому-то большому человеку.
– Хлопушин его фамилия, бизнесмен известный. Он деньги давал.
Лиза смотрела на Кудесникова восхищенно. Вот это да! Молодчина, босс. Виктория Сливка сидела, разинув рот. Это был прямо авантюрный роман!
– Хлопушин приставил к вам двух своих гавриков, велев никого к вам не подпускать и оберегать. А для того чтобы вы случайно не вышли из нужного состояния и не перестали строчить свою чудесную рукопись, велел создавать те самые условия, которые помогали вам впадать в транс, то есть много ездить, двигаться. Им это быстро надоело. И не хотелось, чтобы рукопись получилась «толстой», – вспомнил он.
– Нам со Сливкой это не нравилось, – призналась Ксения. – И Люде Пановой тоже. Мы образовали революционный оргкомитет. Хотели свергнуть Гречишникова – убедить, чтобы он отстал от нас, и обратиться к специалисту-психологу, чтобы тот помог нам справиться с проблемами. Психолога нашел Сливка.
– Я даже не знала, что у него дар! – воскликнула вдова. – Я думала, у него роман на стороне!
– Ваш муж пришел к Траскевичу на консультацию и разбудил в нем самые нехорошие чувства. Узнав, что существует целый кружок контакторов, Траскевич решил взять на себя роль карающего меча. Думаю, это он заставил Сливку выехать из элитной гостиницы и поселиться в «Заре», где на входящих-выходящих обращали мало внимания. Он приехал к нему, по какой-то причине они вдвоем пошли к Гречишникову. Может, он хотел убрать их обоих сразу? Не знаю. Следствие разберется, – добавил Арсений словами Кондрата Мироновича. – А мне, дамы, нужно ненадолго отлучиться по личному делу.
Марьяна сидела в саду, в очень романтичной беседке, увитой плющом, и безжалостно обдирала лепестки ромашки.
– На кого гадаем? – бодро спросил Кудесников, материализовавшись прямо из темноты. И сам себе ответил: – На графа, разумеется.
Марьяна вскочила, и лепестки ромашек посыпались на пол.
– Эт-та вы! – сказала она пьяным голосом. – Хорошо, что вы пр-ршли. Я соврала Арчи, что вы в меня влюблены.
– Ну... Почему же соврала, – пробормотал Кудесников, отчасти радуясь, что она набралась, а отчасти досадуя. – Я в самом деле влюблен. И даже готов подкрепить это поцелуем, но не знаю точно, с кем я сейчас буду целоваться, с тобой или с той бутылкой, которую ты уговорила.
– Подкрепить, – повелела она.
Они принялись целоваться, а потом Кудесников осторожно усадил Марьяну на скамью и, крепко обняв, спросил:
– Кажется, графу ты тоже очень понравилась.
– Д-да. Он обещал, что будет ждать три месяца – вдруг у нас с тобой ничего не получится!
– Омерзительная английская пунктуальность, – пробормотал Кудесников. – Три месяца! Я бы ждал тебя всю жизнь. Кстати, должен предупредить, что, если мы будем вместе, тебе придется «усыновить» одно милое маленькое существо.
– Ты чудно целуешься, Арсений, – пробормотала Марьяна. – Но если это летучая мышь, лучше сразу помоги мне получить британскую визу.
