Монолог фармацевта. Книга 2 - Хюганацу

Так Маомао вновь оказалась на службе у высокопоставленного сановника при дворе. Уезжать и оставлять отца в одиночестве ей было тревожно. К счастью, условия ее нового договора, насколько она могла судить, стали куда мягче прежнего. И если раньше она просто пропала без вести, то теперь отец знал, где она, что с ней, кому служит. Только, когда отец прочитал договор, лицо его на миг омрачилось, но возражать он не стал и с ласковой улыбкой проронил: «Поступай как знаешь». Одна беда: у Маомао не выходило из головы его выражение лица, когда он просматривал условия…

– Ох и нагрузили же тебя… – тихо и неспешно, выговаривая каждое слово, заметил отец.

Рядом с ним в огромном котле кипел отвар из целебных трав. Вместо ответа Маомао с глухим стуком опустила на земляной пол туго набитый узел и принялась разминать плечи.

В ветхой лачуге гуляли сквозняки, хотя все щели они тщательно законопатили тряпками. Очаг едва грел, в единственной комнате было холодно, отчего Маомао с отцом приходилось кутаться в несколько слоев верхних одежд. От холода же ныли старые раны: отец то и дело потирал колено, которое давало о себе знать.

– Мне столько всего подарили, что с собой и не утащишь, – пожаловалась Маомао.

Переведя взгляд на другие собранные пожитки, она стала размышлять, постанывая от досады и морща лоб: «Ступка, измельчитель, мои записи – все это мне непременно надо! Но куда их вместить? И так уже от части исподнего избавилась…»

Пока она укладывала свои сокровища в узел, отец снял котел с огня, поставил куда следует и приблизился к дочери.

– Послушай, Маомао, тебе это все, скорее всего, и брать-то запрещено, – сказал он, вынимая из узла ступки и прочее необходимое – Маомао так и вытаращилась на него. – Тебя не придворным лекарем взяли, а ты хочешь заявиться к ним с утварью для приготовления лекарств. Тебя так подозревать начнут: мало ли что замышляешь?..

– Нет…

– А чего теперь в слезы? Сама же выбрала такую жизнь…

От его справедливого замечания у Маомао подкосились ноги – она так и рухнула коленями на земляной пол. Отец без лишних слов понимал, что она чувствует.

– Ну хватит, хватит, – принялся утешать он. – Может, спустя время и разрешат что-нибудь пронести… Завтра у тебя первый день на службе, так что, как только соберешь узелок, ступай-ка спать пораньше.

– Хорошо…

Маомао неохотно убрала ступку и измельчитель обратно на полку, после чего перебрала узелок с подарками, оставив в нем лишь то, что действительно пригодится. Некоторое время она с прищуром оценивала полезность румян и белил, уложенных в ракушки, и в итоге оставила только румяна, так как места они занимали поменьше.

Среди вещей, что ей уложили в дорогу, нашелся и дорогого полотна халат, набитый хлопком. Вероятно, его забыл в Малахитовом чертоге какой-то богатый гость. Но поскольку узоры на нем были неброскими, ни одна девушка для утех не стала бы такой носить.

Маомао украдкой глянула на отца – тот убирал котел и подкладывал в очаг дрова. Закончив, он, хромая на каждом шагу, подошел к лежанке – тонкой циновке с такой же тонкой тканью поверх. Одеялом служила еще одна такая циновка и старые верхние одежды.

– Когда закончишь, погашу, – предупредил он и поставил поближе жи́рник, наполненный рыбьим жиром.

Закончив увязывать узелок, Маомао по привычке уж было двинулась в другой угол комнаты, к своей циновке, как вдруг что-то вспомнила, подобрала лежанку и подтащила ее поближе к отцовой.

– Давненько ты рядышком не ложилась. Почему теперь решила? Не маленькая уже, – все так же тихо и неспешно, выговаривая каждое слово, заметил он.

– Холодно сегодня, – буркнула Маомао и отвела взгляд.

Отец живо припомнил, что его дочка где-то с десяти лет принялась спать отдельно, и, само собой, задумался, сколько лет уже минуло. А теперь снова кладет циновку рядом…

Пока он размышлял, Маомао развернула подаренный халат, набитый хлопком, и постелила его так, чтобы хватило накрыться ей и отцу. Проделав это, она свернулась клубочком, точно младенец, и медленно сомкнула веки.

– Уедешь – опять скучать без тебя буду, – тихо признался отец.

– Не придется. Я теперь могу тебя навещать когда вздумается, – с прохладцей возразила дочь, чувствуя на спине тепло родной руки.

– И то верно. Навещай почаще, а я тебя всегда буду ждать.

Маомао почувствовала, как ладонь отца стала гладить ее по голове.

Чертами лица отец скорее напоминал старуху, чем старика, и весьма многие отмечали, что душа у него нежная, совсем материнская. Незнакомцам Маомао привыкла смело говорить, что у нее только отец, а матери нет, но это ничего, ведь он с ней по-матерински ласков. А еще у нее есть надоедливая бабуля и веселые сестрицы.

«Теперь-то я могу заглянуть домой когда угодно!» – засыпая, радостно подумала она.

А отцова ладонь, сухая, что ветка дерева, все гладила и гладила ее по волосам, пока Маомао незаметно для себя не уснула.

Глава 1

Служба во Внешнем дворце

– Думала, меня вернут во дворец императорских жен, – не удержавшись, сказала Маомао.

Теперь она носила не грубый лен, а добротный хлопок, что само по себе говорило о значительной перемене ее положения. Грубый лен – удел низших служанок без ранга, а на новой службе она стоит повыше них, следовательно, относились к ней куда уважительнее.

– Вас сняли со службы приказом, вернуть прежнее место будет непросто. Отныне вы будете служить во Внешнем дворце, – разъяснил ей Гаошунь, личный слуга господина Дзинси.

Он водил Маомао по угодьям Внешнего дворца и любезно показывал, где и что расположено. Внешний дворец простирался широко, и в нем было столько приказов и канцелярий, что и пальцев на руках и ногах не хватит, чтобы все перечесть.

Да, теперь Маомао служила не во Внутреннем, а во Внешнем дворце, – здесь располагались различные приказы и службы, где трудились многочисленные сановники. А во Внутреннем дворце проживали сугубо императорские жены и другие родственники государя.

– Далее пролегает Восточное крыло, там размещены служилые. Прошу обходить его стороной, – предупредил господин Гаошунь.

Маомао в ответ лишь кивнула. Сама она бегала глазами по саду, выискивая и определяя, что растет в нем.

«В угодьях Внутреннего дворца целебные травы растут почаще», – спустя время не без сожаления подумала она.

Видно, стараниями ее отца, травника Ломэня: он явно пронес немало семян и саженцев, оттого и выбор был побогаче, даром что земли маловато.

Пока господин Гаошунь водил ее всюду и знакомил с новым местом службы, Маомао затылком чувствовала, что кто-то следит за ней, – так и прожигает взглядом! Скосив глаза, она заметила несколько дев, приставленных к Внешнему дворцу. Они неотрывно глядели на нее и господина Гаошуня, но посылали недобрые взгляды сугубо ей.

Как среди мужчин бывают вещи, понятные лишь им одним, так и между женщинами существует нечто особое и незримое, но ощутимое. И если мужчины склонны решать разногласия в прямом столкновении, то женщины предпочитают действовать скрытно, одними намеками, что проникают в душу и тревожат разум.

Взгляд тех дев был испытывающим. Они явно изучали пришлую.

«Что-то у меня дурное предчувствие…» – подумала Маомао, высунув кончик языка так, чтобы увидели только девицы, и поспешила за господином Гаошунем – тот направлялся к следующему ведомству.

В итоге обязанности Маомао во Внешнем дворце ничем не отличались от тех, что положены низшей служанке во Внутреннем: от нее требовалось прибирать кабинеты и комнаты да бегать по мелким поручениям, но не более того. Изначально господин Дзинси хотел устроить ее на другую должность, только ничего не вышло, поскольку Маомао не сдала экзамен.

– Скажи-ка на милость, отчего ты провалилась? – когда это стало известно, потребовал объяснений он.

«А с чего вы взяли, что я сдам?» – едва не вырвалось у Маомао.