Охота за наследством Роузвудов - Рид Маккензи

– А затем мне надо будет отобрать у него нож?

– Если тебе так нужен нож, то носи свой.

– Эй! – кричит Лео из кухни, держа в руках две полоски бекона. – Осторожнее! Пожалейте вазы на каминной полке!

Мы с Куинн отодвигаемся подальше от камина и хрупких украшений.

– Если хорошенько ткнуть нападающего локтем в горло, это обездвижит его. Потом тебе лучше пуститься наутек, но, если ты чувствуешь, что тебе хватает смелости и сил, отними у него нож и пырни им. И удары ногой в пах тоже всегда весьма действенны.

Она медленно, как в замедленной съемке, показывает приемы, и я повторяю.

– Где ты всему этому научилась?

– Мать заставила меня посещать курсы самообороны, – невозмутимо отвечает она, как будто это такое же обычное дело, как футбольный или творческий лагерь. – Мы все время переезжали с места на место, и не все наши соседи были приличными людьми. Так что это была мера предосторожности.

– Но здесь, в Роузтауне, ты наверняка никогда не думала, что это может пригодиться.

Ее темные глаза вспыхивают.

– Думала, и еще как. Как только мы переехали в этот город, я сразу поняла, что за его внешним глянцем скрывается что-то жестокое. А когда начала учиться в старшей школе, мои подозрения подтвердились.

Мой взгляд перемещается на Лео. Он стоит к нам спиной, поставив на плиту две сковороды с таким количеством омлета, что его хватило бы и на десятерых. Калеб все так же сидит, сгорбившись над стойкой, и время от времени бормочет что-то, на что Лео всякий раз отвечает. Эти двое странно выглядят вместе. Качок и ботан.

Куинн пользуется тем, что я отвлеклась, чтобы ткнуть меня локтем в горло. Я кашляю и сердито смотрю на нее.

– Ты считаешь ворон, и я этим воспользовалась. Опять, – говорит она и делает мне знак продолжить нашу тренировку.

– У тебя хорошие инстинкты, – говорю я, возвращаясь к прерванному разговору. – Ты присоединилась к волкам.

К моему удивлению, она смеется. Ее лицо сразу светлеет.

– Да, они настоящие волки. Особенно вот этот. – Она кивком показывает на Лео. – Что бы между вами ни происходило, будь осторожна.

– Между нами ничего нет, – отвечаю я. – Мы товарищи по работе. – Которые просто вместе спят на полу. – Но почему ты так считаешь?

– Помимо того, что на тебя теперь будет направлен демонический взгляд Мории, поскольку она одержима им? – Она пожимает плечами. – Не пойми меня превратно – Лео лучший из них. Только благодаря ему я и подружилась с этими, как они сами себя называют, «крутыми». – Она закатывает глаза. – В мой первый день в школе я держалась тише воды ниже травы, а он не переставал задавать мне вопросы. Потом спросил, не хочу ли я пообедать с ним, и я согласилась, не осознавая, во что ввязываюсь. И с кем связываюсь.

– Думаю, он просто хотел помочь тебе влиться в компанию, – говорю я, гадая, что им руководило на самом деле.

– Возможно. Но это все равно не изменит того, что он сделал.

Меня пронзает ужас.

– А что он сделал?

Мы говорим шепотом, чтобы Лео не смог расслышать нас сквозь шкварчание бекона и вопросы Калеба. Куинн наклоняется ко мне, и я вдруг вспоминаю, как это было до того, как умер отец – как я делилась секретами с подругами, как мы хихикали на ухо друг другу, как обменивались многозначительными взглядами. У нас с Куинн никогда не было таких отношений, но сейчас приятно притвориться, что и нас связывает нечто подобное.

– Я уверена, что тебе известен слух обо мне и твоей кузине.

Я пытаюсь сохранить бесстрастное выражение лица, вспомнив фотографию с разбитой вдребезги рамкой.

– О Дэйзи ходит множество слухов.

Она не ведется на это.

– Ты знаешь, о каком слухе я говорю. О том, что мы с ней виделись.

Я сдаюсь, продолжая блокировать ее выпады с пультом от телевизора, изображающим нож.

– Послушай, я никогда не верила ему…

– А надо было. Это правда.

Я пытаюсь скрыть потрясение, я до конца не хотела верить, что они общаются.

– Но при чем тут Лео?

– Он был обеими руками за. Это он рассказал мне о Дэйзи. Когда мы с ней встретились, мне не терпелось поскорее сообщить ему об этом. Но она опередила меня и все перевернула, как будто я была инициатором, а ей я вообще никогда не нравилась. И он знал, что она лжет – он знает ее лучше всех, как и она его, – но не помешал ей рассказать нашим друзьям эту версию, наврать, что я пристала к ней и это не было взаимно. Мория всегда была стервой, а Джордан и Кев – безмозглые болваны. Поскольку Дэйзи и Лео объединились против меня, мне больше не было смысла оставаться с ними. Я перестала обедать в школьном кафетерии и занялась тяжелой атлетикой и скейтбордом. И не разговаривала с Дэйзи с рождественских каникул, когда все и произошло.

– До той вечеринки у бабушки, – вспоминаю я. – Ты хотела поговорить с ней о Кеве.

Куинн бьет меня особенно сильно. Я вскрикиваю, когда пульт бьет меня током.

– Когда мы дружили, Кев вечно с ней флиртовал, и это бесило меня. Ей на него плевать. Она трахается с ним, только чтобы еще больше досадить мне.

– Ты ей явно все еще небезразлична, если она пытается вызвать твою ревность. Но я не понимаю, почему она так ведет себя, если сама и оттолкнула.

Куинн бросает на меня сухой взгляд.

– Потому что она Роузвуд. У вас есть шипы, и всякий раз, когда кто-то пытается с вами сблизиться, вы вонзаете их в него. Я не захотела попусту терять время, и, думаю, она злится из-за того, что я не стала за нее бороться.

Наконец пульт со стуком падает на пол. Мои пальцы так крепко сжимают ее запястье, что, когда я разжимаю их, на ее бледной коже остаются красные пятна. Куинн одобрительно кивает.

– Такой уж у нас талант, – говорю я.

– Это нелепо.

– Пора завтракать! – бодро объявляет Лео. Мы подходим к стойке и рассаживаемся на барных стульях. Я не могу время от времени не бросать на Куинн взгляды, и меня охватывает странное чувство, возможно, не что иное, как благодарность. Она открыла мне эту часть себя, и я благодарна ей за это.

И, быть может, я испытываю легкое облегчение оттого, что Лео предпочел Дэйзи мне. Кажется, это у него привычка. А у Дэйзи, судя по всему, привычка ненавидеть тех, кто был ей раньше дорог.

Лео кладет на мою тарелку омлет с беконом, сыром, зеленым луком и кусочками поджаренного хлеба. Мой любимый, хотя я не понимаю, откуда он мог это узнать.

Калеб осторожно кладет кусок омлета в рот, будто тот отравлен. Его глаза загораются.

– Это вкусно! – говорит он, жуя.

– Да ладно! – смеется Лео, разрезая собственную порцию. – Вообще-то я умею отлично готовить.

– Мама научила? – предполагаю я.

Его улыбка гаснет.

– Нет, Нонна.

И тут меня вдруг осеняет. Я придвигаю к себе кусок его карты, затем снова перечитываю подсказку. Любимая закуска. Я вспоминаю день рождения бабушки, как она протянула мне тарелку с мясными закусками и сырами. «Попробуй салями, – сказала она тогда. – Это моя любимая закуска».

– Подсказка в кулинарии, – говорю я. Лео пристально смотрит на меня. Что-то мелькает в его глазах, как будто ему уже приходила в голову эта мысль.

– Тогда чего мы ждем здесь, поедая этот божественный омлет? – восклицает Куинн, прежде чем я успеваю задать Лео вопрос, и запихивает остатки своей порции в рот. – Поехали в кулинарию.

– Есть только одна загвоздка, – отвечает Лео. – Я уже несколько месяцев не разговаривал с Нонной.

– И бабушка знала об этом, – говорю я, жуя последний кусочек поджаренного хлеба. Я отодвигаю тарелку, поскольку на мытье посуды нет времени. – Поэтому она и спрятала это там.

Калеб хмурит брови.

– Ты думаешь, подсказка где-то в «Кулинарии ДиВинченци»?

Я киваю, повернувшись к Лео. Учитывая его нерешительность, не исключено, что он почти сразу нашел ответ. Что бы ни стояло между ним и Нонной, мы не откажемся из-за этого от состояния. Он тоже это понимает.

– У нас кончается время, – напоминаю я. Мы больше не можем тянуть.