Охота за наследством Роузвудов - Рид Маккензи

Куинн слезает со стула и хлопает Лео по плечу.

– Пришло время для воссоединения семьи.

Глава 15

Когда мы подъезжаем к «Кулинарии ДиВинченци», с Лео происходит разительная перемена. По дороге он почти не открывал рта, и костяшки его пальцев, стискивавших руль, побелели. Когда я бросала на него взгляды с пассажирского сиденья, мне казалось, что у него вот-вот начнут крошиться зубы, так крепко он их сжимал. Он на грани нервного срыва.

И Калеб, похоже, тоже на взводе. Он сидит на заднем сиденье и молчит. И в этом не было бы ничего необычного, но от него исходит ужасное напряжение. Что-то тут не так. И раз оба парня в нашей команде расклеились, это значит, что мы с Куинн должны оказаться на высоте.

– Мы на месте, – тихо говорит Лео, как будто Нонна может услышать его, несмотря на расстояние. Он заглушает двигатель. – Возможно, мне лучше остаться здесь.

– И мне тоже, – добавляет Калеб.

– Нет, – одновременно произносим мы с Куинн.

Я смотрю на нее, и она чуть заметно улыбается мне.

– Это наше общее дело, – говорю я, приободрившись от ее поддержки. – Бабушка знала, что вы с Нонной повздорили, не так ли?

Лео кивает.

– Тогда она выбрала это место и эту часть карты специально для тебя. Чтобы дать вам возможность помириться. Ты должен пойти. Я знаю, что именно этого она и хотела.

– Она что, передает свои пожелания с того света через тебя? – бормочет Калеб.

Я свирепо смотрю на него, и он отодвигает дверь. Куинн вылезает вслед за ним.

– Лео? – настойчиво зову я, заметив, как его пальцы все еще держат наготове ключ зажигания, как будто он хочет запустить мотор и уехать. Я хватаю его руку и мягко сжимаю ее. – У тебя есть возможность все уладить до того, как станет поздно. Я… – Горло сдавливает, потому что я думаю о последних словах, которые сказала отцу и бабушке. – Я бы отдала все за возможность сказать то, что надо было, когда они еще были живы.

Какое-то время он молчит.

– Я так и не сказал тебе настоящую причину, по которой не пришел на похороны твоего отца. – Он произносит это так быстро, что слова почти сливаются воедино, и не смотрит мне в глаза. – Твой отец посоветовал моему вложить все деньги в «Ледовый зал», и, когда тот прогорел, мой отец винил твоего за неверный совет. Он не хотел, чтобы мы присутствовали на похоронах. Я понимал, что это неправильно, но не стал с ним спорить. Я считал, что не могу этого сделать. К тому же в том, что он вложил все в «Ледовый зал», была и моя вина.

Я вдруг чувствую стеснение в груди. Я не знаю, что сказать. Я знаю, что отец нажил немало врагов, но как люди могли ненавидеть его даже после смерти?

Смысл последних слов Лео наконец доходит до меня.

– В каком смысле это была и твоя вина?

– Когда отец думал, строить «Ледовый зал» или нет, он почти решил отказаться от этой затеи. Но я попросил его все-таки сделать это. Я думал, ну, не знаю, что это поможет мне попасть в НХЛ. И мой отец рискнул.

Лео наконец смотрит на меня, и теперь в его взгляде нет и следа обычной игривой веселости.

– После того как «Ледовый зал» прогорел и мы все потеряли, все и началось. Но поссорились они из-за меня. Часть вложенных в строительство средств дедушка и бабушка откладывали на мою учебу в университете. Он имел доступ к этим деньгам и использовал всю сумму, не спросив их. И не спросив меня. Они поверить не могли, что он оказался способен на такое. Все это произошло в конце прошлого лета. Зимой дедушка заболел и умер, и отец не позволил нам пойти даже на его похороны. На прощании с твоей бабушкой он и Нонна оказались в одной комнате впервые за весь этот год. И ты наверняка заметила, как он был зол.

– Это не твоя вина, – говорю я. – Твой отец…

– Нет, это моя вина, Лили. – Его глаза полны муки. Как бы мне хотелось подобрать нужные слова и поддержать его. – Я подвел родителей, как подводил их всегда. Поэтому в минувшем учебном году я изо всех сил старался подтянуть оценки, для этого и нанял Калеба в качестве репетитора. Но у меня ничего не вышло. Я думал, что получу приглашение в команду какого-нибудь университета, что бы обеспечило и оплату обучения, но в прошлом сезоне ни один тренер мною не заинтересовался. Если бы я только был умнее…

– Так мы собираемся отыскать состояние, спрятанное в какой-нибудь головке сыра «Пекорино романо», или как? – кричит Куинн с улицы.

– Хорошо, давайте покончим с этим делом, – бормочет Лео. Он высвобождает руку из моей хватки и торопливо выходит из фургона.

Его слова потрясли меня до глубины души, но я выхожу вслед за ним. Теперь понятно, почему Нонна плакала, после того как Лео и его родители ушли с поминок, и почему я ни разу не видела Лео в кулинарии за все время работы там. Разрыв в семействе ДиВинченци мучит их уже почти год.

Мы входим в кулинарию, привычно звенит колокольчик. Несмотря на мои несущиеся вскачь и путающиеся мысли, знакомые ароматы свежевыпеченного хлеба и соевого масла, смешанного с уксусом, красным вином и специями, успокаивают, как и вид парня, стоящего за прилавком.

– Лили!

Я расплываюсь в улыбке и, когда Майлз выходит из-за прилавка, не теряя времени, бросаюсь в его объятия. Он крепко обнимает меня и кружит.

– Какого черта? Вчера ты проигнорировала штук двадцать моих сообщений. Сегодня торговля идет вяло, так что Нонна разрешила мне уйти с работы на всю вторую половину дня. Я собирался зайти в дом твоего дяди. Как ты?

– Я… – Как я? Понятия не имею, с чего вообще можно начать. – Это была чертовски странная пара дней. – Я смеюсь, но это смех сквозь слезы. – Прости, что я не появлялась на работе…

Я резко замолкаю, потому что теперь Майлз смотрит не на меня, и все дружелюбие сползает с его лица. Он легонько отталкивает меня, и его обычно улыбающиеся губы гневно кривятся.

– Кстати об игнорировании, – говорит он, быстро пройдя мимо Лео и ткнув Калеба пальцем в грудь.

Я хмурюсь, глядя то на гнев, написанный на лице Майлза, то на панику в карих глазах Калеба.

Калеб с усилием сглатывает.

– Послушай…

– Знаешь, когда ты не пришел в кино, я подумал – ладно, проехали. Я все понимаю. – В голосе Майлза звучит обида. – Но затем ты написал эсэмэску, прося прощения и назначая еще одну встречу, чтобы опять не прийти и вообще пропасть с концами. Какого черта? Я же сказал тебе, что не любитель игр, так что в какую игру ты бы ни играл, ты победил. С меня хватит.

Майлз проносится мимо Калеба, швыряет передник на опустевшую кассу и идет к двери.

Калеб догоняет его и хватает за руку выше локтя.

– Майлз, подожди!

Внезапно мне становится ясно, почему Калеб не хотел, чтобы его видели на поминках. Из-за Майлза. Я вспоминаю его ответ сегодня утром, когда я спросила о встрече. Никакой встречи не было.

Он знал, что Майлз работает здесь. Неудивительно, что он не хотел сюда заходить.

Майлз стряхивает с себя его руку и в гневе выбегает вон. Калеб пытается последовать за ним, но Куинн хватает его за рубашку.

– Пусти! – На его лице мелькает злость.

– Думаешь, только у тебя в жизни случился облом? Исправлять все это будешь потом, а сейчас нам надо сделать дело.

– Но он не просто… он… – бормочет Калеб, и его плечи уныло опускаются, когда маленький седан Майлза выезжает с парковки.

Меня пронзает чувство вины. Я была так поглощена своими делами, что пропустила драму лучшего друга.

– Он – другой, – наконец договаривает Калеб. – Я хотел, чтобы все было хорошо. В том числе и поэтому я не хотел влезать в этот… этот…

– Дурдом?

– Да! – взрывается Калеб, но затихает, когда наконец слышит глухой голос Лео. Я перевожу взгляд на другой конец кулинарии, где в дверях кухни стоит Нонна.

Это неудивительно – ведь это ее кулинария. Хотя в обеденные часы здесь обычно бывает наплыв посетителей, сейчас нет никого, кто бы нарушил молчание, повисшее между бабушкой и внуком. Стоящий рядом со мной Лео дрожит. Руки он держит в карманах и, несмотря на высокий рост, кажется невероятно маленьким.