Тайна Дома трех вязов - Мюссо Валентен

Форестье с сомнением хмыкнул.

– Гениально. Но если из браунинга не стреляли, то как граф выстрелил себе в голову?

– Возможно, не обошлось без Анри. Дворецкий вошел в кабинет и забрал пистолет, из которого стрелял Монталабер.

– Это невозможно. Я бросился к телу первым, больше к нему никто не приближался. Если б там лежал еще один пистолет, я бы его увидел. В конце концов, Анри – не Гарри Гудини!

– Эвелин выдвинула вторую гипотезу: граф вышиб себе мозги оружием, которое прикрепил к прочной, туго натянутой резинке. Итак, он стреляет, выпускает из руки пистолет, и тот летит прямо в дымоход, где его не заметит ни один свидетель. Моя жена никогда не видела кабинета, просто попыталась представить самый подходящий способ.

Форестье рассмеялся.

– У вашей жены живое воображение!

– Я тоже так думаю.

– Но в камине не было оружия, мы бы его увидели.

– Разумеется, мы осмотрели его не слишком тщательно. Если резинку прикрепили к каминной трубе у самой крыши, пистолет мог улететь очень высоко, и из кабинета нам его точно не увидеть.

– Можете вообразить, как Монталабер лезет на крышу, рискуя сломать себе шею, чтобы закрепить на трубе резинку?

– Нет, не могу.

Форестье все же взглянул на крышу дома.

– Учитывая то, что мы пока в тупике, не помешает проверить и это предположение, – признал он.

– Я пришлю сотрудника, чтобы он там все осмотрел.

– В любом случае мои поздравления вашей жене. Самоубийство, замаскированное под убийство… Никогда бы такое не придумал.

Первыми встали Моро и генерал, а мадам Лафарг и доктор Вотрен появились в гостиной только спустя полчаса. Анри, как всегда идеально и расторопно, накрыл сытный завтрак на большом столе, за которым вечером гости ужинали. Те, у кого не было аппетита, могли выпить кофе или чай.

– Сколько нам еще здесь сидеть? – спросил доктор Вотрен.

– Столько, сколько потребуется, – ответил Форестье, который вернулся, чтобы налить себе чашку кофе. – Вы все равно собирались провести в этом доме выходные.

– Но не в такой ситуации! – запротестовала мадам Лафарг. – Не с трупом же в доме!

– Тело увезли. Сегодня проведут вскрытие.

– Какая разница! – воскликнула она. – Ночью вы сами сказали, что нам может угрожать опасность…

– Ночью? – переспросил журналист. – Как это? Нам вроде бы велели запереться в спальнях.

Форестье предпочел взять инициативу в свои руки:

– Мадам Лафарг не спалось, и мы воспользовались случаем, чтобы немного поболтать.

– Ей не спалось! – рассмеялся генерал. – Как будто я мог уснуть… Промучился всю ночь.

– Я тоже, – вставил Вотрен.

Моро, допивая уже третью чашку, закурил сигарету.

– Получается, мы здесь застряли… Что ж, давайте извлечем из этого пользу. Я, пожалуй, напишу статью о смерти графа. Журналисты нечасто становятся свидетелями убийства… да еще и подозреваемыми, вы не находите?

– Как у вас хватает наглости смеяться над смертью нашего друга? – возмутился генерал. – Комиссар, такое нельзя терпеть!

– Я не могу помешать месье Моро написать статью. С другой стороны, Адриан, я бы посоветовал вам пока вести себя сдержанно. Если вы раскроете конфиденциальные сведения, то навлечете на себя неприятности.

Журналист разочарованно вздохнул.

– Ладно, не буду пока писать… А можно нам выходить из дома, чтобы погулять в парке? Вроде бы погода прояснилась.

– Если вы не выйдете за ограду…

Моро выдохнул длинной струйкой дыма.

– Кстати, вчера вечером, пока мы грызлись в гостиной, доктор высказал интересную мысль.

– Какую же?

Вотрен чуть не подавился кофе. Его щеки сразу же покраснели.

– Доктор хотел узнать, почему в списке подозреваемых нет вас. В конце концов, вы больше не состоите в силах правопорядка, и у вас была такая же возможность убить графа, как у любого из нас.

– Кто сказал, что я исключен из этого списка? Лейтенант Гийомен ведет расследование, и если он сочтет нужным, то сможет – я бы даже сказал, будет обязан – меня обвинить.

Все еще краснея от стыда, доктор старался сохранить лицо и не противоречить самому себе:

– Все так, и я подумал о том же… Но вы должны признать, комиссар, что лейтенант относится к вам с гораздо большим уважением, чем к нам!

– Он умный и добросовестный полицейский, – резко ответил Форестье. – Быть может, лейтенант просто разыгрывает спектакль, чтобы окончательно меня запутать. Как и в любой хорошей детективной истории, нам нужен финальный поворот, который всех удивит.

Моро позабавило это оправдание.

– У вас прекрасное чувство юмора, комиссар. Но, если можно так выразиться, подобный финал не оправдает ожиданий публики. Недавно я прочитал невыносимо скучную книгу, в которой преступником оказался полицейский. Вот это сюжет! В наше время писатели разучились выдумывать оригинальные истории…

– Преступником оказался полицейский? – воскликнула мадам Лафарг. – Я бы очень удивилась. Впрочем, у меня не слишком богатое воображение…

– Здесь не нужно никакого воображения, Катрин. Берете наименее подозрительного персонажа и делаете его преступником.

Молодая женщина надула губы.

– Очень сомневаюсь, что сюжеты из детективов случаются в реальной жизни… Это было бы слишком просто!

Глава 15

Таинственный телефонный звонок

Рене Кожоль с набережной Орфевр прибыл в «Дом трех вязов» около одиннадцати утра на автомобиле марки «Панар-Левассор», порядком поизносившемся. Форестье вспомнились деньки в первой парижской бригаде, когда полиция наконец-то получила автомобили: новенькие лимузины «Де Дьон-Бутон», на которых сотрудники объезжали свои четыре департамента. Кожоль явился в сопровождении молодого полицейского, несшего чемодан с фотоаппаратурой и всем необходимым для взятия проб.

– Я предпочел бы встретиться по более приятному случаю, – произнес Форестье, приветствуя его.

– О, это совершенно неважно! Я так рад тебя видеть, старина…

Кожоль почти не изменился с тех времен, когда они выслеживали преступников на Ривьере. Короткие волосы, аккуратные усы, сам худой как жердь. И руку пожимает так же крепко, как всегда.

– Кстати, познакомься – это Люсьен, он пришел к нам сразу после твоего ухода. Просто помешан на криминалистике! Он уже знает больше, чем я…

Форестье приветствовал молодого человека, вид у которого был донельзя серьезный.

– Ты тут уже со всем разобрался, так ведь? – продолжал полицейский. – Убийство, место преступления заперто изнутри, очевидных подозреваемых нет… Развлекаешься?

– Никогда не против повеселиться, Рене, но пока это дело действует мне на нервы.

– Успел опросить свидетелей?

– Да, вместе с лейтенантом. Он хороший парень, не из тех, кто ставит препоны или разжигает полицейские баталии.

– Это уже что-то… В любом случае у меня с собой особый приказ. Официально расследование веду я, а руанское отделение остается в стороне. Отныне все решения принимаю я. Где твой лейтенант?

– Осматривает чердак. Эту часть дома вчера обыскать не успели.

– Ну, увижусь с ним позже. Для начала покажи мне место преступления и расскажи все, что тебе известно.

Они немного поболтали на улице, после чего Форестье проводил своего бывшего коллегу в кабинет, ключ от которого хранился у него.

– Какой беспорядок! – воскликнул Кожоль, входя в комнату.

– Да уж… Граф никого сюда не пускал. К сожалению, вы вряд ли найдете здесь что-то интересное. После смерти Монталабера все бросились сюда; мы с журналистом разбили окно, чтобы попасть внутрь, и вчера, когда разговаривал здесь с графом, я, должно быть, повсюду оставил отпечатки пальцев.

– А орудие убийства, которое оказалось не орудием убийства?

– Я положил его в надежное место, и к нему никто не прикасался. К сожалению, у лейтенанта не было оборудования для снятия отпечатков.

– Очень хорошо. Люсьен все выяснит.