Сладкая опасность (ЛП) - Аллингем (Аллингхэм) Марджери (Марджори)

Он сделал паузу, чтобы дать этому заявлению осмыслиться, а затем продолжил, говоря с той же ужасающей серьезностью, что и раньше.

‘Если тело, в котором он покоится, должно умереть, тогда он должен найти другое пристанище. Теперь, возможно, ты понимаешь, почему я привел тебя сюда. В моих книгах написано, что Аштарот, принц Преступников, этой великой группы духов огня, может быть умиротворен кровью двух дев и двух молодых людей, взятых в назначенный день в час Казаэля.

‘Я договорился, ’ продолжал он, и на его лице промелькнула искорка хитрости, ‘ что ты примешь немного морфия с вином, чтобы облегчить ему задачу по твоему подчинению. Но, видите ли, он знал свою силу и презирал современные наркотики.

‘Теперь время близко. Аштарот, выходи!’

Он вскинул руку и встал лицом к занавешенному эркерному окну. Он дрожал, его глаза сверкали, а на губах выступила тонкая полоска пены.

Буря усилила впечатляющий эффект. Отдаленный раскат грома подчеркнул слова, и по комнате пронеслась вспышка молнии, на этот раз сопровождавшаяся гораздо более громким треском.

‘Сюда!’ - воскликнул Гаффи, внезапно вскакивая на ноги. ‘Ты должен прекратить это дурачество, Галли. Это безумие, ты знаешь’.

‘О, смотрите! Смотрите!’ Голос тети Холт был едва узнаваем, поскольку он прорвался сквозь хриплый вопль Гаффи. ‘Там что-то за занавеской. Оно движется!’

Только этого не хватало, чтобы вызвать состояние неподдельного страха в аудитории доктора Галлея. Все взгляды были обращены на тяжелый занавес. Удушливый дым в комнате становился все сильнее, и даже пока они смотрели, занавески слегка шевельнулись, и из-за них раздался странный нечленораздельный звук, что-то среднее между вздохом и стоном, но который в данных обстоятельствах звучал гораздо менее по-человечески.

‘Он идет!’ - закричал доктор Галли, дрожа в экстазе возбуждения. ‘Аштарот, выходи! Повелителями демонов, населяющих верхние слои воздуха, Питоном, Велиалом, Асмодеем и Меризимом, выходи! Псудо-теи, я заклинаю тебя. Я заклинаю вас Престидигитаторами, Фуриями и силами Ариэля, которые смешиваются с громом и молниями, загрязняя воздух, принося мор и другое зло, я призываю вас! О Аштарот, приди поспешно и не медли. Сделай свой облик видимым для моего взора. Я связываю тебя в этот час Казаэля, пленницей которого ты являешься, чтобы ты оставалась видимой здесь, перед кругом, столько, сколько мне будет угодно, и не раньше, чем я получу разрешение уйти.’

Когда пение доктора затихло, занавески взметнулись вперед, а затем были отдернуты, открывая в проеме, окруженном удушливыми парами горящих трав, ужасающее зрелище. Фигура мужчины, настолько истощенного, что он казался почти скелетом, частично задрапированного в малиновую ткань и в остальном полностью обнаженного, если не считать кабалистических узоров, которые, казалось, были нарисованы на его коже, стояла, покачиваясь, в проеме. Его лицо было искажено, а глаза с красными ободками остекленели. Они узнали его только по волосам. Она выросла до безошибочно узнаваемого вдовьего пика, почти достигая переносицы.

Доктор пел, как маньяк, в центре своего круга, и теперь его голос звучал до исступления, когда он умолял новоприбывшего воспользоваться своим древним правом и напиться приготовленной для него крови.

Остальные, которые были на мгновение ошеломлены этим видением, теперь вскочили на ноги, и жалкое существо за занавесками внезапно заметило Гаффи, и у него вырвался сдавленный крик, когда он, пошатываясь, двинулся вперед.

‘Ради Бога, ’ пробормотал он потрескавшимися губами, ‘ забери меня отсюда! Он сумасшедший — он мучает меня!’

Усилие произнести речь, казалось, оказалось для него непосильным, потому что в следующее мгновение он рухнул вперед на пол, где и растянулся поперек древнего круга у ног доктора.

Гаффи оттолкнул мужчину с дороги и опустился рядом с ужасным существом на пол. Когда он снова поднял глаза, его лицо было белым от тревоги.

‘Я думаю, он мертв", - коротко сказал он. ‘Мы должны убираться отсюда. Доктор Галли, боюсь, вам придется обратиться по этому поводу в полицию’.

Его тихий голос, в котором все еще чувствовалась некоторая дрожь, был почти заглушен повторением раскатов грома. Гроза вернулась, и сердитый рев дождя, барабанящего по окнам, стал подходящим аккомпанементом к необычной сцене в комнате.

Доктор Галли, казалось, забыл обо всем и вся, кроме своего плененного дьявола Аштарота, от которого он так трогательно многого ожидал. Теперь он стоял с выражением испуганного замешательства на лице, еще более ужасным из-за его расширенных зрачков и подергивающихся губ.

‘Если тело мертво’, - внезапно крикнул он, - "Я вышел из своего круга. Я больше не защищен. Дух вошел в меня. Я одержим Аштаротом. Я чувствую его силу в своей крови. Я чувствую его силу в своей руке. Я одержим —’

Гаффи прыгнул на маньяка как раз вовремя. Из складок своего халата доктор вытащил длинный нож с тонким лезвием. Маленький человечек, казалось, развил в себе нечеловеческую силу, и Хэл с Амандой пришли на помощь Гаффи, прежде чем, наконец, уложили его на землю.

Затем, как раз в тот момент, когда волшебник, который был доктором Галлеем, превратился в бушующего, вопящего маньяка-убийцу, а буря снаружи была на пике своей ярости, часы где-то в доме пробили семь, и тотчас звук, который никто из них никогда не забудет, усилился и разнесся по долине, пока, казалось, весь мир не зашатался от его грохота.

Это было похоже на то, как если бы гигантских размеров колокол издавал звон, призывая человечество. Было невозможно сказать, откуда исходил шум. Казалось, все это было вокруг них, сердитое море звуков.

И затем, совершенно внезапно, это прекратилось, и в наступившей тишине они услышали ответную ноту, пронзительное чистое гудение. Это длилось, возможно, минуту, а затем снова раздался звон большого колокола, заглушивший все остальное.

Аманда, которая, обладая превосходящими знаниями, не была так потрясена этими ужасающими событиями, как другие, сохранила самообладание и помнила свою роль.

‘Гаффи", - прошептала она, - "Запри Камбуза в первой комнате через коридор, а остальные пробирайтесь обратно через дерево. Мы должны. Я не могу сейчас объяснять; времени почти нет.’

Настойчивость в ее тоне придавала ей авторитета, и поскольку ее совет воплощал естественное желание всех присутствующих, они повиновались ей. Хэл обнял тетю Хэтт за плечи и схватил Мэри за руку.

‘Пошли", - сказал он. ‘Мы пойдем прямо к лодке, Аманда. Ты следуешь за мной с Гаффи. Ты проследишь за закрытием, не так ли?’

Она кивнула и, повинуясь внезапному импульсу, сунула пистолет Кэмпиона ему в карман.

‘Ты возьми это", - сказала она. ‘Я могу оставить все тебе, не так ли?’

Он многозначительно посмотрел на нее и кивнул.

Когда от доктора Галлея благополучно избавились в его собственной столовой, Аманда и Гаффи на мгновение задержались в затемненном холле.

‘Сюда", - прошептала она. ‘Мы должны вернуться на мельницу, пока колокол не перестал звонить’.

Буря немного утихла, но небо все еще было темным, и шел мелкий дождь, когда они вышли в заросший сад, к счастью, оставив дом позади. Тело Аштарота лежало там, где упало, его лицо было спрятано на грубо отделанных досках.

Дождь не охладил атмосферу, и волна горячего ароматного воздуха, тяжелого от влаги, встретила их, когда они углубились в тропинку между подсолнухами. Все это время оглушительный звон большого колокола, который теперь казался даже громче, чем раньше, и прерывался яростными раскалывающими звуками, похожими на раскалывающийся камень, оглушал чувства Гаффи и усиливал его замешательство.

Внезапно он снова прекратился, и еще раз этот высокий, отдающийся сладким эхом рокот успокоил истерзанную долину.

Аманда повернулась к Гаффи, в ее глазах плясали огоньки. ‘Это работает!’ - торжествующе сказала она. ‘Это работает!’

‘Я не понимаю", - сказал он. ‘Что, черт возьми, это такое?’