Тайна Дома трех вязов - Мюссо Валентен

– Ну же, Катрин, – попытался успокоить ее журналист, – не поддавайтесь на провокации. Они у нас в кулаке.

Монталабер издевательски рассмеялся.

– Вы слышали? Он уже называет ее по имени! Бог знает, что они нам устроят, эта парочка…

Один роббер следовал за другим. Незадолго до десяти вечера игроки решили сделать перерыв.

– Пожалуй, схожу выкурю сигару на свежем воздухе, – сказал генерал. – Мы возьмем реванш, Моро, не сомневайтесь!

– О, я ни капли не сомневаюсь в этом, генерал. Но мы с Катрин не сдадимся…

Журналист открыл портсигар.

– Черт, ни одной не осталось… Анри, багаж отнесли ко мне в комнату, я полагаю?

– Да, месье.

Форестье повернулся к Моро и взмахнул своей пачкой «Житана»:

– Хотите мои, Адриан?

– Нет, спасибо. Я курю только английские сигареты.

– Я думал, вы предпочитаете итальянцев…

Моро понимающе подмигнул комиссару:

– Только когда речь идет о машинах… и женщинах.

Часы на каминной полке пробили десять. Почти в ту же минуту зазвонил телефон – и в кабинете, и в холле, поскольку в большом доме было установлено два аппарата.

– Кто это звонит в такой час? – помрачнев, спросил Монталабер.

– Я выясню, месье.

– Не нужно, Анри, я сам. Возможно, это срочно. А если это какой-нибудь зануда, я с ним разделаюсь.

Монталабер вышел из гостиной и направился по коридору в кабинет.

Поднявшись с дивана, Форестье помассировал ногу. Стоило посидеть без движения, и нога начинала сильно болеть. Чертова шрапнель! Надо было пройтись, немного размяться.

Комиссар вышел из комнаты вскоре после Моро и Гранже. На другом конце коридора он обнаружил столовую – слишком большую и холодную комнату – и понял, почему Монталабер предпочел ужинать в гостиной.

Открыв другую дверь, комиссар попал в библиотеку, стены которой от пола до потолка покрывали стеллажи с книгами. В одной стеклянной витрине были выставлены инкунабулы [4], открытые на украшенном иллюстрациями развороте.

В другой Форестье увидел несколько револьверов и коллекционных пистолетов, в том числе двуствольный «Дерринджер» и «Кольт». Пока он рассматривал их, донеслась приглушенная музыка – несомненно, из граммофона графа. Звучал очень известный концерт, но Форестье не смог вспомнить композитора. В библиотеке царило такое спокойствие, что он с удовольствием устроился бы в уютном кожаном кресле и выкурил бы сигарету, листая книгу.

Но спокойствие длилось недолго. Как раз в тот момент, когда концерт подходил к концу, в «Доме трех вязов» прогремел выстрел.

Глава 6

Катастрофа

Выскочив в холл, Форестье столкнулся лицом к лицу с Адрианом Моро, который спускался по лестнице и уже стоял на последних ступеньках.

– Черт подери! – воскликнул журналист. – Вы слышали выстрел?

– Где стреляли?

– Кажется, в гостиной.

Они бросились туда. В комнате никого не было, но вскоре они услышали голоса, доносившиеся из коридора, ведущего в кабинет Монталабера:

– Месье граф, отзовитесь! У вас всё в порядке?

Месье Вотрен, мадам Лафарг, Анри и молодая горничная, которая разносила блюда, столпились у двери кабинета. Не хватало только генерала. Доктор колотил по деревянной створке, а дворецкий в панике громко взывал к хозяину.

– Что происходит? – требовательно спросил полицейский.

Первой откликнулась мадам Лафарг:

– Мы услышали выстрел и грохот. И сразу же бросились сюда…

Доктор Вотрен повернулся к комиссару.

– Дверь заперта на ключ. Не открывается. Граф не отвечает.

– В сторону! – рявкнул Форестье. – Моро, не поможете?

– С удовольствием, – ответил журналист, прекрасно поняв его намерения.

Все отошли от двери. Моро и Форестье попытались с разбегу выломать дверь ударом плеч. Они повторили попытку несколько раз, но дверь оказалась прочной и не поддавалась.

– Мы теряем время! – воскликнул Моро.

К собравшимся у двери присоединился генерал, и Форестье присел, чтобы заглянуть в замочную скважину.

– Ключ торчит внутри!

– Может быть, поискать отмычку? – предложил страшно взволнованный Анри.

– Это займет слишком много времени, – ответил Моро. – А мы торопимся! Комиссар, окна… Это единственный выход.

Форестье с трудом поднялся.

– Вы совершенно правы. Идемте.

Полицейский и журналист выбежали из дома. Луна светила достаточно ярко, и они без труда обогнули особняк и подошли к двум арочным окнам кабинета.

– Похоже, закрыто, – заметил Моро.

– Подвиньтесь, пожалуйста…

Шагнув вперед, комиссар бросился к стене и потянулся к правому карнизу, однако сразу же упал на землю, неловко согнувшись.

– Нога…

– Как вы, комиссар?

– В порядке, – мрачно отозвался Форестье. – Вечно эта чертова рана! Попробуйте вы…

Моро был гораздо проворнее, при этом моложе и в лучшей форме. Он без труда добрался до карниза под окном и подтянулся, согнув руки. Форестье услышал, как журналист стучит по оконной раме и перемычкам форточки.

– Закрыто… И шторы задернуты, я ничего не вижу! Дайте мне что-нибудь, Луи, что угодно…

Не отвечая, полицейский взял камень с окантовки цветочной клумбы и передал его журналисту. Моро с силой ударил по стеклу, разбив его вдребезги. Не теряя времени, просунул руку в дыру и отодвинул оконный шпингалет. Затем наклонился к комиссару:

– Забирайтесь! Уж лучше войдем вместе… Бог знает, что там творится!

Форестье ухватился за протянутую руку и изо всех сил полез наверх, стараясь не думать о боли в ноге. Они вместе распахнули окно и откинули тяжелую красную штору, закрывавшую обзор.

В комнате никого не было, но из-за двери доносился шум – суетились гости и слуги. В воздухе витал слабый запах пороха. В глаза сразу бросилось распростертое на столе тело графа.

– Бог ты мой! – вырвалось у Форестье.

Обойдя Моро, он устремился к Монталаберу. Граф лежал, уткнувшись лицом в зеленый бархатный бювар. Его редеющие волосы рассыпались в беспорядке. Из маленькой дырочки в темени, размером не больше монеты, стекала по виску кровь. Комиссар положил пальцы на шею жертвы в тщетной надежде нащупать пульс.

– Он… мертв? – спросил заметно побледневший журналист.

Форестье молча кивнул и присел, чтобы осмотреть пол. Не говоря больше ни слова, Моро пошел отпирать дверь. Генерал, доктор и мадам Лафарг вошли в кабинет, за ними последовал дворецкий. Берта, молодая горничная, встала в стороне. Никто не закричал, не выказал испуга. Все молчали, завороженные открывшейся картиной.

Форестье достал из кармана белый носовой платок, чтобы поднять пистолет, лежавший на ковре рядом с трупом. Это был небольшой автоматический пистолет с патронами «браунинг 6.35», как без труда определил комиссар. Он поднес ствол к носу и понюхал, а затем положил оружие на стол. Все так же молча снова опустился на четвереньки, пытаясь найти что-то, однако никто не мог бы сказать, что именно.

– Он покончил с собой? – спросил генерал.

Форестье поднял голову и огляделся. В комнате не было ни единого уголка, где можно было бы спрятаться, и все же…

– Генерал, пожалуйста, проверьте другое окно.

Гранже выполнил просьбу. Он отдернул красную бархатную штору и энергично подергал ручку на раме, чтобы убедиться, что та закрыта на шпингалет.

– Закрыто… Так же, как и первое, – предположил он, указывая на осколки стекла.

Форестье встал и властно произнес:

– Ничего не трогать, всем ясно? Мы находимся на месте преступления.

– На месте преступления? – повторила мадам Лафарг, и ее голос дрогнул. – Но… я не понимаю. Граф был один, и вы сами видите, что дверь и окна заперты изнутри! Совершенно очевидно, что он выстрелил себе в голову…

– Нет, мадам, – мрачно ответил Форестье. – Картина, которую мы видим, имеет все признаки самоубийства. Но могу вас заверить: графа убили.

Глава 7

Неразрешимая загадка

Попросив всех немедленно покинуть кабинет, Форестье запер дверь: никого нельзя было пускать внутрь, чтобы не лишиться возможных улик. Он собрал всех в гостиной, коротко приказав не выходить из комнаты ни при каких обстоятельствах. Затем воспользовался телефоном в холле, чтобы позвонить в местный полицейский участок, и попросил коммутатор соединить его с домом 36 на набережной Орфевр [5].