При попытке выйти замуж - Малышева Анна Жановна

Васю несло, он пустился в пространные рассуждения о роли и месте стукачей в жизни современного общества, об их социальной функции, о реальной помощи, которую они оказывают следствию.

— Мамы всякие нужны, мамы всякие важны, — увлеченно разглагольствовал Вася. — У вас мама — кто? Повар? А у меня, допустим, — стукач. Звучит? Звучит.

Мне уже казалось, что Вася будет говорить вечно, но лекция закончилась столь же внезапно, как и началась. Вася пожелал мне успехов, три раза оглушительно чмокнул телефонную мембрану и велел не пропадать и заходить.

Я же, тяжело вздохнув, набрала номер домашнего телефона Мохова.

— Алло! — несколько раздраженно ответил мне высокий женский голос. — Алло, говорите!

— Добрый вечер, — поздоровалась я, — будьте добры, пожалуйста, Юрия Сергеевича.

— А кто его спрашивает?

— Это из редакции, моя фамилия Митина…

Договорить я не успела, в трубке раздались короткие гудки. Набрав номер еще раз, я услышала тот же голос.

— Извините, что-то прервалось, — начала я, но опять не договорила.

— Девушка! Неужели хотя бы вечером нельзя его не дергать?! Что такое, в самом деле! — и она опять повесила трубку.

Презрев чувство собственного достоинства, я набрала номер главного редактора в третий раз. Теперь я точно знала, как надо себя вести, и как только истерическая жена Мохова (или сестра?) рявкнула третье по счету «алло», я со страшной скоростью завопила:

— Юрию Сергеевичу грозят неприятности, мне надо его предупредить!

— Вы еще угрожаете? — заорала эта дура. — Не смейте сюда звонить больше, а то я вызову милицию.

Милицию я сама могу вызвать, а вот не вызвать ли врача? Во всяком случае, жена (или сестра?) нашего главного редактора не произвела на меня впечатления здорового человека. Истеричка как минимум, а то и психопатка. А с другой стороны — каждый волен выбирать себе компанию. Раз Юрий Сергеевич живет с такой грымзой, то пусть сам и расхлебывает последствия. Не ехать же мне к нему домой? Да и страшно — вдруг она кусается?

Таким образом, мой благородный порыв завял, не успев прорасти.

Глава 15

ВАСИЛИЙ

Рабочий день заканчивался, и опергруппа уже вполне по-домашнему попивала чаек и уже вполне нетерпеливо посматривала на часы.

— Звонила Ленка, — расслабленно сообщил Василий коллегам, имея в виду свою «старшую», то есть первую жену, капитана налоговой полиции. — У нее неприятности.

— Нашего профиля? — уточнил Леонид.

— Нет, конечно. У нее мать из ума выжила. — Вася горько вздохнул, намекая, что беды бывшей жены его по-человечески трогают.

— А ты тут при чем? — Леонид выразительно пожал плечами. — У тебя у самого такие же проблемы.

— Что?! — взревел Василий. — Да моя мама в полном порядке!

— Я не про маму твою, а про тебя самого. — Леонид постучал костяшками пальцев по голове. — У тебя-то с головой…

Договорить он не успел, потому что Василий запустил в него блокнотом. Леонид, в свою очередь, швырнул в старшего товарища свою записную книжку, Василий — папку с делом. Леонид уже потянулся к горшку с кактусом — главному украшению кабинета, но довести задуманное до конца ему помешал стук в дверь. На пороге появилась щуплая фигура следователя Малкина.

— Развлекаетесь? — строго спросил он. — Адела стоят.

— У Ленки мать сбрендила, — пожаловался Василий. — Что делать — непонятно.

— Что делать, что делать? Лечить, — посоветовал Гоша.

— Такое не лечится, — запечалился Василий еще больше.

— А что с ней? — Гоша умел сочувствовать и всегда давал друзьям возможность выговориться.

— Жалуется, что ее кусают скачки. Звонит Ленке по ночам, плачет, кричит, говорит — «вот опять скачок на меня нападает, грызет за пятку».

— Так это белая горячка! — радостно поставил диагноз Леонид. — Типичная! Перепила старушка.

— Она никогда не употребляла. Никогда. Даже на похоронах родного мужа — ни капли. — Василий возмущенно опроверг коллегу, причем было не совсем понятно, что его возмущает больше — клеветнический диагноз Леонида или патологическая трезвость тещи от первого брака.

— А кто это — скачки? — поинтересовался Гоша. — Может, сверчки?

— Сверчки не кусаются, — возразил Леонид. — Ты вообще-то знаешь, как сверчки выглядят? Это такие большие тараканы, живут за печкой и трещат.

— Я просто по созвучию, — начал оправдываться Гоша. — Скачки — сверчки.

— По созвучию еще сморчки годятся. Выросли на подоконнике, озверели под воздействием неблагоприятных экологических условий и теперь кидаются на старушку, кусают ее, — предположил Леонид.

— Не сморчки и не сверчки, а скачки! — заорал Василий. — И хватит издеваться над бабулькой.

— Да кто издевается? — обиделся Леонид. — Мы просто понять хотим, в чем там дело. Я, например, ни о каких скачках никогда не слышал и не знаю, кто они такие.

— Откуда тебе знать, ты в городе вырос, — резонно заметил Василий.

— А она в деревне живет? — спросил Гоша.

Василий раздраженно отмахнулся от следователя, но не тут-то было.

— Они какие, Вась? — допытывался Гоша. — Ну, расскажи.

— Вот такие, — Василий растопырил ладонь, — сантиметров десять, наверное.

— У-у, крупные, — с уважением протянул Леонид.

— И еще растут! — похвастался Василий.

— Этого не может быть! — возмутился Гоша. — Не морочь нам голову. Наши скачки — по три-четыре сантиметра. На юге — и то максимум сантиметров семь, в Абхазии, там…

— Но я не понял, они — кто? Насекомые? Или грызуны? — спросил Леонид.

— Что-то среднее, — растерянно сказал Василий. — Вроде насекомое, но уже почти мышь. В туалете живут, в бачке.

— Где?! — вскрикнули хором и следователь, и младший оперуполномоченный.

— В бачке. У них там банька, — пояснил старший оперуполномоченный. — Это теща так говорит.

— А у нее что — в бачке горячая вода? — удивился Гоша.

— Ага, — злорадно согласился Леонид. — И веники.

— Так они плавают? — уточнил Гоша.

— Крупным кролем, — уверенно сказал Леонид. — Туда-сюда, туда-сюда, нарезают круги в бачке — одно удовольствие посмотреть.

— С шерстью? — В Гоше проснулся азарт юного натуралиста. — Или лысые?

Василий затравленно молчал. Леонид же, мечтательно закатив глаза, приступил к описанию неизвестных тварей:

— Некоторые — с шерстью, некоторые — лысые. Все, как у людей. Те, которые лысеют, делают себе пробор над ухом, ну, как Лукашенко, и зачесывают остатки волос на лысину. Получается красиво.

— Вообще дело серьезное, — подытожил Гоша. — Тебе, Вась, придется вмешаться. Поезжай к теще и перелови этих гадов. Что такое, действительно, за безобразия: нарушают, хулиганят, обижают беззащитную женщину.

— На что ты его толкаешь, Георгий? — встревоженно спросил Леонид. — Они же и его покусают.

— Во-первых, Леня, не родился еще такой скачок, который может прокусить нашего капитана. У него же не кожа — броня! Насколько я знаю характер типичных московских скачков — они трусоваты. Во-вторых, все отечественные хулиганы, тем более такие мелкие, как скачки, при виде нашего Васи традиционно пытаются спастись бегством. И в-третьих, ничто не мешает ему взять на дело пистолет. Да, пусть возьмет, а то мало ли что.

Гоша заерзал и открыл рот, чтобы задать еще семь-девять вопросов относительно поведения скачков, но полковник Сергей Иванович Зайцев не дал ему такой возможности.

— Общий привет! — дружелюбно рявкнул он с порога. — Не пора ли, мальчики, на…

— Покой? — с надеждой перебил начальника Леонид.

— Не-ет, милый. Покой нам только снится. На выезд, родные. На, не побоюсь этого слова, квартирную кражу.

— С исчезновением? — с мольбой застонал Василий.

— С ним. — Зайцев виновато развел руками. — Только не надо на меня так смотреть. Я тут ни при чем. А вот вы, Коновалов, и вы, Зосимов, — пожалуйста, на выход.

Эксперт уже в машине, ждет вас, скучает. Вы, Малкин, ежели желаете, можете присоединиться.