В одну реку дважды (СИ) - Бочманова Жанна

Парень с сомнением оглядел меня.

– Да ничего вроде.

– Правда? – обрадовалась я. – Спасибо. – И аппетитно зачавкала.

Парень посмотрел на витрину, где горкой лежали всякие вкусности. Поняв его сомнения, я обнадежила:

– Не бойся, не убегу. Друг – дело святое.

Тот одобрительно кивнул и пошел к стойке, а я уставилась в окно. Страшно не было, вернее не очень. Что ж это они такого салагу послали? Никого лучше не нашлось? Я даже разочаровалась немного.

Парень вернулся с чашкой кофе и пирожными.

– Это тебе, – подвинул он мне одно. – Ешь, не бойся. Тебе не повредит. Уже. – И засмеялся.

Я с трудом проглотила последний кусок сэндвича. А парень ел пирожное и смотрел на меня глазами-колючками. Как я сразу не заметила? От этого взгляда хотелось застрелиться. В сочетании с детским лицом эти глазки внушали тихий ужас. Как пиранья. Маленькая такая рыбка, а пасть откроет – а там одни зубы. Пирожное я доела. Парень подвинул мне мороженое.

– Ешь.

Он никуда не торопился, я тоже. Вскоре и мороженое кончилось. Парень встал.

– Пойдем.

– Подожди, – я засмеялась, – у тебя лицо в креме.

Я взяла салфетку и потянулась к его лицу. От изумления он сел и пару раз моргнул.

– У тебя тоже, – показал он на мой нос.

– Да? – всполошилась я и достала пудреницу.

Старательно оттерев крем, я напудрилась и подкрасила губы.

– Ну как? – я кокетливо улыбнулась.

– Неплохо, – одобрил парень. – Для морга сойдет. Пойдем.

Чувствуя, как сердце медленно опускается куда-то в область пяток, я пошла за ним. Очень мне не понравилось упоминание о морге. На улице он подхватил меня под руку, и мы неторопливо пошли по тротуару.

– Садись, – распахнул он дверь черной невзрачной машины неопределенной марки.

Я замешкалась. Как-то автомобиль-развалюха не вязался в моем представлении с криминальными структурами. Совсем не уважают, что ли? Или я такой незначительный персонаж, что можно и недоростка на ржавом корыте за мной послать? Сильные пальцы больно сжали левый локоть и подтолкнули внутрь. Я охнула, успев напоследок оглянуться в ожидании Толика. Но чуда не произошло.

– Куда едем? – для порядка спросила я, не надеясь, впрочем, на ответ и не ошиблась.

– Пристегнись, – бросил он.

– Уже, – похлопала я по ремню. – Я всегда пристегиваюсь. Люблю чувствовать себя в безопасности, знаешь ли.

От страха, все возрастающего, у меня начался словесный понос, как говорит Вилька. Я молола всякую ерунду. А парень делал совершенно странные вещи: перестраивался из ряда в ряд, петлял по улицам, и вообще, нарушал все мыслимые и немыслимые правила дорожного движения. От хвоста уходит, догадалась я. Значит, он есть, хвост этот? У меня зазвонил телефон, я потянулась рукой к карману, но парень отрицательно помотал головой. Ослушаться я не посмела. Хотя я и так знала, кто звонит. Под мелодию «Черного бумера» у меня был забит Толик. Что ж, я попыталась расслабиться и следить за дорогой, но от этих петляний у меня немного съехала крыша. Под конец я, вообще, перестала ориентироваться, так что, когда мы, все-таки приехали, я имела довольно смутное представление о том, где нахожусь.

Парень выдернул меня из машины и подвел к стальным дверям в глухой стене достаточно большого двора-колодца. С боку висела некая табличка, но я не успела ее разглядеть, успев только удивиться, что на гладкой поверхности нет ручки, глазка и даже отверстия для ключа. Раздался зуммер, и дверь бесшумно открылась. Мы прошли в широкий пустой коридор с несколькими дверями по сторонам. Остановившись возле одной, коротко стукнув, злючка-колючка распахнул дверь: – Привел, – сказал он, втолкнул меня внутрь и испарился.

Я остановилась на пороге, не решаясь идти дальше.

– Проходите-проходите, не бойтесь. Мы не кусаемся, – раздался чей-то веселый голос.

Я прошла и растеряно остановилась на середине, огляделась, но от волнения ничего толком не разглядела кроме огромного аквариума с причудливыми рыбехами, снующими среди кораллов. Невольно я загляделась.

– Нравится? – раздался тот же голос.

– Ага, – я повернула голову на звук и даже зажмурилась: так мне не понравилось то, что я увидела.

– Видишь, – обладатель веселого голоса, восседающий за массивным ореховым столом, торжествующе кивнул второму, сидящему сбоку и напоминающему скупого рыцаря – такого же высохшего, с впавшими глазами, – А ты все «зачем, зачем, такие деньги…». Кто понимает, тот оценит.

Ага, значит, скупой рыцарь и в жизни скупой.

– Да вы не бойтесь, – продолжал первый, – Вот у Вильгельмины Теодоровны спросите. Она скажет. Мы ведь очень мило общаемся, не так ли?

Я оглянулась. Вилька сидела в огромном, светлой кожи, кресле, сливаясь по цвету с обивкой. Но кроме несвойственной ей бледности, видимых физических повреждений, вроде, не было. Я села рядом и взяла ее за руку. Рука было холодна, как у покойника, я чуть не вскрикнула.

– Ну что ж, надеюсь представляться не нужно? – спросил весельчак.

– Нужно, – ответила я. – Вы кто?

Весельчак посмотрел на скупого и засмеялся.

– Однако ты шутница! Только палку не перегибай, – и так сверкнул глазом, что меня аж передернуло.

Везет мне сегодня на перевертышей: то младенец с глазами убийцы, то убийца-хохмач. Я потерла виски руками.

– Мне не до шуток. Я полдня в УБЭПе на вопросы отвечала. Думаете мне это надо? Если я говорю, что вас не знаю, значит так и есть. Может, конечно, ваши портреты в прессе постоянно мелькают или на телевидении, но я газет не читаю и новости не смотрю. Так что давайте скоренько и по-деловому уладим все дела. Меня зовут Миронова Матильда Сергеевна. Это я на всякий случай, вдруг вы ошиблись. А вас как?

Весельчак моментом стал серьезен. На вид ему было лет сорок, сорок пять. Коренастый, плечистый. Седой стильный ежик на голове. Лицо, что называется, вырубленное топором, хотя и чисто выбритое, могло служить отличной иллюстрацией к книге типа «Бандитский Петербург» или «Я – вор в законе». А самое ужасное на этом лице – какие-то невообразимо светлые стальные глаза.

– Краснов Николай Дмитриевич, генеральный директор охранного предприятия «Сигма». А это мой зам по безопасности – Глушко Петр Ефимович.

– Сигма? – я наморщила лоб. – Если не ошибаюсь, это с вами у нас договор на охрану?

– Не ошибаешься.

– И что вы хотите? – развела я руками. – Тоже будете спрашивать про мои отношения с шефом? Давайте. Я эту историю уже наизусть выучила. Я у него училась когда-то в институте, потом он взял меня на работу. Отношения у нас были хорошие, дружеские, но интимной связи не было, хоть убейте. Хотя вам это, наверное, до лампочки, так ведь? Вы же, как и все уверены, что шеф обязан таки спать со своей секретаршей, иначе он какую-то там вашу бизнесменскую этику нарушит… А уж ежели спит, то непременно все секреты любовнице выбалтывает, а уж она…

– Ладно, ладно, не кипешись, куколка, – оборвал меня Краснов. – Бог с ними с вашими отношениями. Не это важно. Важно, – он поднял указательный палец, – важно только одно, кто его убил.

– Так откуда ж я знаю, – я опять развела руками. – Вот тоже мне вопрос. Кто убил, кто убил? Кто шляпку спер, тот и убил…

– Какую шляпку? – не понял Краснов юмора.

– Да это так, шутка, – попыталась я улыбнуться. – Это у них шляпка, а у нас, скорей всего, чемоданчик с бабками…

– А вот это уже интересно, – Краснов вышел из-за стола, за которым восседал и вмиг оказался возле меня. – Откуда про чемоданчик знаешь, куколка?

– Какой еще чемоданчик? – вылупилась я. – Не было никакого чемоданчика... Это ж так, шутка... – Но Краснов прищурился и молча принялся разглядывать меня, покачиваясь с носка на пятку. – А что и, правда, был чемоданчик? – дошел до меня весь ужас положения. Дошутилась, ёшкин кот, допрыгалась! – Нет, правда, – умоляюще посмотрела я ему в глаза, – не знаю я ни про какой чемоданчик… – ничего в его глазах хорошего я не углядела – сплошной приговор. Я закручинилась со страшной силой. Наверняка пытать будут. Ой, мамочки!