В одну реку дважды (СИ) - Бочманова Жанна

– Ну что ты, в самом деле, – обиделась я.

– А я ведь сказал – без глупостей, – посуровел Краснов. – Мы про эту бабку ничего не знаем. С кем она живет? А если Сеня этот узнает, что ты ей звонила?

– Обижаешь, – нахмурилась я. – Как это не знаем? Все я знаю. Бабка живет, жила одна. А звонила я соседке.

– Потрясающе, – восхитился Краснов. – Ниро Вульф и Арчи Гудвин отдыхают. Куколка на тропе войны.

– Не называй меня куколкой, – обозлилась я. – Сколько раз просила.  Это унизительно!

– Разве? – изумился он. – Женщины ведь любят, когда их называют птичками, рыбками и прочей живностью.

– Я тебя убью когда-нибудь, и любой суд меня оправдает, – пообещала я.

– Не дождешься, – осклабился Краснов. – И, вообще, пора браться за твое воспитание.

Я струхнула и предпочла отступить. Не дай бог прямо сейчас и возьмется за это дело, за перевоспитание, то есть. А кто его знает, что он там имел в виду.

– Ты что делаешь? – сменив гнев на милость, полюбопытствовала я, видя, как он роется на полке с видеодисками.

– Да вот – хочу фильм посмотреть какой. На сегодня у меня пока других дел нет.

– А, смотри, смотри, – обрадовалась я. Хоть от меня отстанет на какое-то время.

Честно говоря, в его присутствии я начинала заметно нервничать. Меня как будто тянуло к нему, и в то же время отталкивало. Атомная смесь, на самом деле.

– Я тогда пойду книжку почитаю, – объявила я и удалилась в Вилькину комнату, подозрительно прислушиваясь к звукам, доносящимся из телевизора. Ну, так и есть – это же наше бессмертное произведение – «Синдерелла». Вот черт! Что за нюх у него дурацкий – из всего множества дисков выбрал именно этот, наверное, решил, что раз диск без названия, то там порнушка.

Я пыталась читать, но сосредоточиться не удавалось. Краснов ржал за стенкой аки конь. Наконец звуки смолкли – запись кончилась. В коридоре раздались шаги.

– Куколка, ты где? – наглая морда сунулась в дверь.

Я зыркнула на него ненавидящим взором. Но ему хоть бы что, как с гуся вода. Вошел и уселся напротив. Он все еще смеялся.

– Значит, принц, говоришь? Понятно теперь…

– Что тебе понятно? – я покрутила пальцем у виска.

– Да я вот все думал, чего ты не замужем.

– И чего надумал? – фыркнула я, как можно презрительней.

– Да тут и думать не надо, и так понятно – девушка ждет принца, на этом, как его белом Мерседесе.

– Можешь думать, что угодно, – я демонстративно уставилась в книгу. – Твои шовинистские мысли меня не волнуют.

– А зря. Может, и я на что сгожусь – у меня как раз пара лишних Мерседесов завалялась.

– Мерседесов в стране навалом, с принцами напряженка. Хватит ерунду молоть!

– Так, значит, я прав? Ты такая романтичная барышня?

             Не сдержавшись, я запустила в него книгой. Он поймал ее на лету, в сантиметре от лица. Как назло, книга была из Вилькиной библиотеки – на обложке брутальный красавец обнимал томную блондинку. Краснов глянул на картинку и ехидно ощерился. Но прежде чем он открыл рот, чтобы выдать очередную гадость в мой адрес, я выбежала из комнаты и заперлась в ванне. Там я долго булькала и шипела, сыпя проклятия на его голову. Какое-то время спустя, осторожно выглянув в коридор, я прокралась в Вилькину комнату и плюхнулась на кровать. Ну, конечно же, сразу появился гнусный аспид и уселся рядом. Слух как у кошки, ей-богу. Я отвернулась к стенке.

– Очень интересный спектакль, – сказал Краснов. – Весьма, весьма.

«Говори, что хочешь, – подумала я, – мне все равно»  А он продолжал, как ни в чем не бывало, ни тебе извинений, ничего.

– А ты и в правду, редкая женщина. У тебя оказывается масса достоинств. Да и готовишь ты неплохо, как оказалось.

Я заткнула уши руками, и засунула голову под подушку, чтобы не слышать мерзких издевательств.

– А я-то думал, что это ты врешь так классически, с невинным выражением на лице, а ты у нас артистка, оказывается.

«Все, – решила я, – сейчас я его убью»  И тут он меня обнял.

– Не сердись, – шепнул он.

Я вскочила и зарычала:

– Ну что за мерзкая привычка – сначала гадостей наговорить, а потом извиняться, гадко хихикая при этом!

– Разве? – удивился Краснов.

– У-у, – завыла я и полезла с кровати на пол, – достал ты меня, Краснов.

Он перехватил меня на полпути и водрузил обратно, а сам пристроился рядом, обнимая за плечи.

– Ну не сердись, – шептал он на ухо, – мне просто было интересно узнать о тебе побольше. Ты же скрытная, как пирамида Хеопса: тайник в тайнике.

Я фырчала, но вырваться, конечно, не получилось, а он все шептал и шептал, что-то на ухо. Хорошо хоть руки не распускал, так что я пофыркала, пофыркала и, постепенно, успокоилась.

– Утихла? – спросил он.

Я фыркнула в последний раз:

– Ага.

– Ну и хорошо, – обрадовался он и добавил: – Мы тоже спектакли разные ставили. – Комедию.  «Ромео и Джульетта»

– Это трагедия, – возразила я хмуро.

            – А у нас получилась комедия, – засмеялся Краснов. – Зал рыдал. От смеха.

– А где? – заинтересовалась я. – В школе?

– Ага, в школе. В колонии.

– Где? – ужаснулась я.

– В колонии для несовершеннолетних.

Ну что ж, я и не думала, что он из благородного пансиона.

 – А кто ж у вас Джульетту играл?  Парня нарядили?

– Ты что? – возмутился Краснов. – Пацану девкой – западло! Нет, библиотекарша играла. Деваха, лет двадцати пяти, сдобная такая, словно пончик. – Он облизнулся. Или мне это показалось?

– А Ромео кто? – мне вдруг стало любопытно. – Ты никак? – Краснов кивнул, чему-то про себя улыбаясь. – Правда? – оживилась я, вылезая из его рук и усаживаясь поудобнее. – И что, хлопали?

– Я же говорю – рыдали. – Он закинул руки за голову и уставился в потолок задумчивым взглядом. – Особенно в конце, когда Джульетта кинжалом закалывалась. Пацаны вскакивали – просили повторить. Она так смачно падала на пол, что у нее все дрыгалось, и колебания по всему телу шли.

– А ты? – я засмеялась.

– Что я? Я с ней по сценарию целовался, мне и этого хватало.

– А после? – спросила я пытливо.

– Что после? – не понял он.

– После спектакля не целовался? – не отставала я.

Он не ответил, все так же мечтательно глядя в потолок.  «Конечно, целовался, –подумала я, – а может, и не только. Да уж, конечно, – посмотрела я не него, – Наверное, в молодости такой же бугай здоровый был.  Девки, небось, косяками валились.  Хотя, что там хорошего-то? Ни красоты, ни ума, злобный нрав…»  Наверное, он почувствовал мой взгляд и, перестав пялиться в потолок, потянулся ко мне рукой. Тут я вспомнила, что нахожусь в двусмысленной ситуации – в замкнутом пространстве, наедине со здоровущим самцом, да еще и сижу в пределах досягаемости.

– У тебя ведь жена есть? – быстро спросила я.

– Есть, – согласился Краснов.

– Красивая?

– Угу, – кивнул он, – мисс чего-то там, за какой-то год. Все как положено: грудь, зубы, ноги… и все искусственное.

– Что? – изумилась я. – Ноги у нее тоже искусственные? Ты сам-то понял, что сказал? – я захохотала. – Нет, ты не возможен…   И где она?

– А тебе зачем? – усмехнулся он, закидывая руку за голову, чем очень меня успокоил.

– Интересно, – пожала я плечами.

– А, – он поудобней подсунул подушку под голову и замолчал.

Нет, ну надо же!

– Она ведь, наверное, думает, что ты погиб. Рыдает сейчас…

– Нет, – ответил он, разглядывая меня.

Я заерзала

– Почему?

Он опять не ответил, продолжая меня разглядывать. Давно не видел, что ли? От этого разглядывания я еще больше задергалась и разозлилась.

– Краснов, это свинство – ты про меня, вон, сколько всего узнал, а сам молчишь, как партизан…

– Нет, – засмеялся он, – партизанка – это ты.

Я надулась и полезла с кровати.

– Пойду посуду помою.

– Уже, – сказал он, приподнимаясь и останавливая меня. Новость про посуду приятно удивила, но вот движение его рук мне на встречу совсем не понравилось.