При попытке выйти замуж - Малышева Анна Жановна

Мохов был спокоен и уверен в себе. Он молча выслушал мои «спасибо, Юрий Сергеевич, вы меня просто спасли» и тут же, не дожидаясь, пока я уйду, углубился в лежащие перед ним бумаги. Меня это не то чтобы обидело, но уж точно удивило, потому что наш главный редактор не только считался, но и был на самом деле вежливым человеком. Потоптавшись перед его столом с минуту, я сочла за благо откланяться. Но когда я открыла дверь и решительно шагнула через порог, главный сказал мне в спину:

— Что бы ни происходило в редакции — не суетитесь. И не спешите с выводами и тем более с решениями. Все будет хорошо.

Я оглянулась, но он сидел в прежней позе, не поднимая головы.

Сидеть и дожидаться новостей на рабочем месте — занятие изнурительное и тягостное, поэтому я наврала Майонезу, что в МУРе — страшно важный брифинг, и поехала к Васе. Дежурный в пятом подъезде по-свойски подмигнул мне и, со словами: «Приехали, уже приехали», галантно распахнул передо мной дверь. В убойном отделе, однако, я никого не застала. Точнее, никого из сотрудников. Зато около батареи в картонной коробке мирно спал и похрапывал во сне рыжий щенок. Само по себе зрелище трогательное, но, вместо того чтобы умиляться, я замерла на пороге в полном недоумении и даже в тревоге.

Щенка, который храпел в коробке у батареи, звали Георгин, а по-простому — Гоша. Неделю назад мы вместе с ним встретили Новый год на одной гостеприимной даче, где Гоша и остался для последующей передачи «в хорошие руки».

Как, хотелось бы спросить, Гоша оказался в МУРе? Арестовали? Проходил свидетелем по делу? Явился с повинной?

Первое, что пришло мне в голову: Вася, ведомый тупой ревностью, выследил меня, втерся в доверие к Вениамину Гавриловичу и забрал у него Гошу. Зачем? Не знаю, но капитан Коновалов регулярно совершает поступки, в которых нет ни малейшего смысла. Щенка у Ильина он мог забрать просто из вредности.

Только вот… Если под «хорошими руками», куда был отправлен Гоша, Ильин подразумевал руки капитана Коновалова, то непонятно, почему Вася целую неделю молчал о своем приобретении? Если же щенок появился здесь сегодня, то, хотелось бы узнать, где он провел последнюю неделю и почему решил поменять свое место жительства и переехать в картонную коробку, расположенную в отделе по расследованию убийств?

— И что это ты здесь отсвечиваешь? — Вася вынырнул из темноты коридора.

— Вась, — я постаралась, чтобы мой голос звучал ласково и проникновенно. — Это твоя собака?

— Типа того. — Вася с хрустом потянулся и, глядя на щенка с несвойственной ему нежностью, добавил: — Вот, имя придумываем. Хотели назвать Сережей, в честь товарища полковника Зайцева, но не рискнули. Ты какие еще хорошие собачьи имена знаешь?

Я присела на корточки около коробки.

— Имен собачьих много, но, видишь ли, этого шенка две недели назад назвали в честь следователя прокуратуры Георгия Малкина. И он на свое имя, кстати, отзывается.

— Кто, Малкин? — тупо спросил Вася.

— И Малкин тоже, — кивнула я. — И этот. Вот, смотри…

И я тихонечко позвала: «Го-ша!»

Гоша бодро, как будто и не спал, вскочил, завилял хвостом и полез ко мне целоваться.

— Ха! — Вася недоверчиво хмыкнул. — Я так тоже могу.

— Как? — уточнила я, в то время как Гоша слизывал с моего лица остатки утреннего макияжа.

— А так: подкрасться к собачке и гаркнуть у нее над ухом что-то. Конечно, животное проснется. Хотя потом, наверное, будет всю жизнь заикаться.

— Перестань, Вась, — я оторвалась наконец от Гоши и села за стол Леонида. — Перестань. Я не кричала, а тихонько позвала. Он откликнулся, потому что привык уже к своему имени. Верь мне. Имя, кстати, придумала не я, а вахтер газеты «Новости» Михаил Степанович.

— Это твой Гоша?! — наконец въехал Вася. — Твой?

— Да. Был мой. Теперь, оказывается, твой. Хотелось бы понять — как это получилось?

Вася вскочил и принялся нервно расхаживать по кабинету, бормоча, при этом: «Ах, вот оно… так-так-так… возможно, что… но тоже зацепка…»

Он так увлекся беседой с собой, что мне пришлось вмешаться и напомнить о своем присутствии:

— Вась, я тебе не мешаю?

Он посмотрел на меня раздраженно, но шастать по кабинету перестал.

— Кому ты его отдала?

— Одной зоозащитной организации, — не знаю почему, но мне категорически не хотелось называть Васе фамилию и место работы Вениамина Гавриловича. Вот не хотелось, и все тут.

— Поподробнее, — потребовал Вася.

— «Фауна», добровольная общественная организация, спасают кошек и собак. Им можно отдать животное, а они найдут ему хозяина.

— И как фамилия?.. — Вася смотрел на меня, как на врага. — Ну?

— Чья фамилия? — я продолжала прикидываться.

— Того человека, которому ты отдала Гошу.

Я сделала вид, что пытаюсь вспомнить.

— Хорошо. — Вася тяжело вздохнул, пересел на свой стол, открыл блокнот, взял ручку. — Я нашел этого щенка в том самом месте, откуда ты вчера еле ноги унесла. Ты там ползала около сарая, в котором люди были заперты. А рядом — такой же сарай с собаками. С умирающими от голода собаками. И Гоша твой тоже там был. Ну как, будем говорить, гражданочка?

Последнее было сказано вполне профессиональным тоном, именно так капитан Коновалов разговаривал надопросах с подследственными.

Я, конечно, растерялась. И расстроилась. И разозлилась на себя за дурость: ну зачем я сразу же сказала Васе, что Гоша — это Гоша? Правильнее было бы сначала все разузнать, а потом уже принимать решение. Попробуй теперь убедить Васю, что Ильин — хороший человек и что его скорее всего обманули — пообещали отдать собачку добрым людям, а сами сплавили ее в барак, умирать. Вася все равно не поверит и начнет портить жизнь Вениамину Гавриловичу. А уж если он узнает, что Ильин за мной ухаживает и замуж зовет… Я в ужасе зажмурилась, потому что будущее Вениамина Гавриловича представилось мне в совершенно кошмарном свете.

Вася уже разозлился не на шутку. Поигрывая желваками и похрустывая пальцами, он расхаживал по кабинету, потом резко метнулся ко мне, схватил за плечи и несколько раз тряхнул мое неокрепшее тело.

— Ты чего добиваешься?! — заорал он. — Ты хочешь, чтобы я к тебе «наружку» приставил? Чтобы все твои связи прошерстил?

— Все? Тут-то ты и сдохнешь, — пыталась сопротивляться я. — У меня о-о-очень широкий круг знакомых.

— Ничего, как-нибудь. В среде зоозащитных организаций не такой уж он широкий.

Я выразительно захлюпала носом, изображая готовность прямо сейчас залиться обильными женскими слезами. Прием не совсем честный, но испытанный: Вася моих рыданий терпеть не мог. Подействовало и на этот раз.

— Давай так. — Вася сел напротив меня, взял за руки и по-отечески поцеловал в лоб. — Я вижу, что тебе почему-то не хочется рассказывать мне всю эту щенячью историю. Ладно — не хочешь, не рассказывай. Но тогда обещай мне, что прощупаешь почву сама, но осторожно. Попроси того, кому ты отдала щенка и кого ты выгораживаешь, чтобы он устроил тебе встречу с Гошей. Скажи, что хочешь навестить бывшего воспитанника. А? Все правдоподобно.

Я кивнула. Кстати, идея мне понравилась — таким путем я смогу, не смущая Ильина, выяснить, кому он доверил Гошу. И кто, значит, его обманул.

— Только сделай это сегодня, очень тебя прошу, — велел Вася.

— Ладно, уже иду.

— Кстати, живодера твоего мы с минуту на минуту повяжем, так что радуйся. Я всегда тебе говорил, что наказание за преступление неизбежно. Так вот, на этот раз я оказался прав.

Звонить из МУРа Вениамину Гавриловичу я не стала, опасаясь чутких ушей старшего оперуполномоченного Коновалова, и позвонила ему из ближайшего телефона-автомата. Боже мой, как же он обрадовался!

— Сашенька, как хорошо, что вы позвонили! Я боялся, что смутил вас своей бестактной выходкой. И не решался позвонить, потому что… ну, вы понимаете. Прошу вас, выбросите из головы все, что я вам наговорил.

— Это что же? — возмутилась я. — Это означает, что вы меня больше замуж не зовете?