«Ребятишки, — глядя на них, думал полковник, — я в любом случае выкарабкаюсь, а нет, так за ошибки положено платить. Коли вас убьют, как я жить буду?» А вслух он довольно естественным тоном сказал:
— Нам остается только ждать, а дело это противное, предлагаю его несколько скрасить. Предлагаю игру: каждый коротко изложит свой вариант событий на ближайшие два часа. По велению души Василия приз объявляется — сто грамм. Но… — полковник поднял палец, — приз вручается завтра, перед посадкой в самолет.
— Господин полковник, — разочарованно сказал Василий, — завтра я вас провожу и без всяких призовых бутылку ошарашу. Не согласен, как говорится: закон — тайга, медведь — хозяин, а в игре — деньги на бочку.
— Я поддерживаю коллегу, — сказал Дитер, — потому как для любого из нас сто грамм…
— Что слону дробина, — вставил Василий.
— А завтра, — продолжил Дитер, — понятие относительное. Я побеждаю, вечером землетрясение, и я без призов.
— Алкоголики, — подвел итог Гуров. — Уговорили. Кто начинает?
— Могу я, — сказал Василий. — В ближайшие два часа раздастся телефонный звонок.
— А солнце всходит на востоке, — добавил Гуров. — Кто звонит, что говорит?
— Звонит Нина и приглашает поужинать в «Алмазе», — ответил Дитер.
— Вы решили сто грамм разлить на двоих? — поинтересовался Гуров. — Звонит Павел Николаевич Фокин, а насчет «Алмаза» согласен.
— Значит, разливаем на троих, — подвел итог Василий.
— Фигушки, — по-детски ответил Гуров. — Если звонит Нина, выиграли вы и делите как хотите, если Академик, выиграл я.
— Вы полковник, вам и решать, кто выиграл, — обиделся Дитер.
— А что, несправедливо? — удивился Гуров. — Телефонный звонок и приглашение в «Алмаз» напрашиваются сами собой. Вопрос — кто приглашает, главное же, что мы отвечаем.
Он увлекся разговором, лицо ожило, тени под глазами поблекли. Дитер и Василий переглянулись, последний даже подмигнул и недовольно заявил:
— Все объясни, на все вопросы ответь, и все за сто грамм! Господин полковник, у гастронома вас бы просто не поняли, извините за грубость, обозвали бы жлобом.
— Что выросло, то выросло, — парировал Гуров. — Так что мы отвечаем?
— Едем, — решительно сказал Дитер.
— Конечно, куда же нам деваться? — поддержал Василий. — Вы идете в кабак, я вас страхую на улице.
— Мальчики, мысли у вас, как у Буратино, короткие-короткие…
Телефонный звонок прервал полковника. Он взглянул на Дитера, кивнул, мол, сними трубку. Инспектор взял трубку и на немецкий манер сказал:
— Здесь Дитер Вольф. — Услышав ответ, повернулся к Гурову, прикрыл трубку ладонью. — Спрашивают полковника Гурова. Мужчина.
— А вы говорили — купаться, а я говорю — вода холодная. — Гуров взял трубку: — Слушаю.
— Здравствуйте, господин полковник.
— Здравствуйте, Павел Николаевич, — спокойно ответил сыщик. — Чему обязан?
— Не знаю, с чего начать, — смешался Академик, по его представлению, гость на обращение «господин полковник» должен был реагировать иначе.
— С существа дела. А если не решили, так проконсультируйтесь, определитесь и перезвоните.
— Только не вешайте трубку, — быстро сказал Академик. — Я приглашаю вас отобедать в ресторане.
— Невозможно, — ответил полковник. — Вы приглядываете за мной, знаете, я почти не выхожу, жду звонка.
— Оставьте у телефона немца, а сами подъезжайте, возможно, нам есть о чем поговорить.
— Мне с вами разговаривать не о чем, — сухо сказал Гуров. — А если у вас есть потребность, так вы и приезжайте.
— Лев Иванович, мы солидные люди, неужели вы боитесь?
— Вы не солидные люди, я ничего не боюсь, нахожусь здесь по делу, желаете поговорить, разрешаю приехать.
— Минуточку, Лев Иванович, — произнес неуверенно Академик.
Не заботясь о том, что его могут услышать, Гуров взглянул на Дитера и Василия, насмешливо сказал:
— Удалились на совещание.
— Что вы делаете? — зашептал Василий. — Вы же их отпугнете.
А Дитер лишь пожал мощными плечами, вздохнул и отвернулся.
— Если людей так просто отпугнуть, они нам даром не нужны.
— А если нельзя отпугнуть, то нужны? — спросил Академик.
— Не уверен. Вы, Павел Николаевич, не подслушивайте чужие разговоры, лучше скажите: бравый майор еще жив? Или он уже попал под машину?
— Какой майор? — удивился Академик, понял, что сказал глупость, торопливо продолжил: — Вопрос вы задали странный, выезжаю, обсудим при встрече. Кажется, Нина произвела на вашего немца впечатление, я сделаю гостю подарок, прихвачу девушку. Не возражаете?
— Вопрос мой закономерный, а девушку привозите, Дитер скучает, будет рад. — Гуров положил трубку. — Живут люди, в одной лодке плывут, а каждый гребет под себя. Нина тут утром была, Академик об этом и не ведает. Ну что, мальчики, кто звонил, куда едем, кому приз полагается?
Он достал из холодильника бутылку водки, отмерил в стакан граммов сто, перекрестился и выплеснул водку в раковину.
— Грех, конечно. — Гуров сел за стол. — Мойте посуду, ставьте чайник, накрывайте стол на двоих здесь и на двоих в кабинете. Василий уходит на второй этаж, в окна наблюдает окрестности.
Василий чувствовал, что полковник в обращении жесткий, а по сути своей человек добрый, и позволил себе заворчать:
— Ясное дело, полковникам все дозволено: и ценнейший напиток в раковину, и офицеров в наряд на кухню.
— Ты, офицер, мне ответь, как тебе в голову взбрело, что мы можем в «Алмаз» поехать? — спросил Гуров, и не потому, что ответом интересовался, а пытаясь себя отвлечь от назойливой мысли о допущенной ошибке. — Спортсмены не жизни разыгрывают, лишь очки да медали, однако никогда на чужое поле не полезут, если можно противника принять на своем.
— Господин полковник, у меня два вопроса, — сказал Дитер, принимая от Василия мытые тарелки и тщательно их вытирая. — Как мне вас в присутствии гостей называть? Доктор или господин полковник?
— А через раз, пусть путаются.
— Как мне себя вести с дамой?
— Полагаю, с дамой тебе общаться не придется, ты за этим столом будешь пить кофе с Академиком. Ни на один вопрос не отвечай, будто не слышишь, расспрашивай об истории города, житье-бытье, во что здесь можно вложить капитал.
— Так я по-русски вроде не говорю.
— Прекрасно говоришь, а позавчера они пьяные были и все перепутали.
— Я вас не понимаю.
— Это не страшно, Дитер, главное, чтобы я сам себя понял, остальное образуется.
С улицы донесся автомобильный сигнал, Гуров посмотрел в окно и сказал:
— Василий, наверх, Дитер, встречай гостей.
Нина сидела в кресле раскованно, смотрела на Гурова открыто, словно переговоры подобного рода проводила регулярно, считала делом заурядным. Полковник давно знал, что при допросах и вообще нервных, психологически сложных беседах чисто физическое расположение людей по отношению друг к другу имеет существенное значение. Здесь имеет значение очень многое: и освещение, и кто сидит чуть выше, кто чуть ниже, и есть ли на что опереться. И естественно, Гуров, принимая «посла», имел все преимущества. Он сидел за столом в жестком кресле, имея точку опоры и возможность маневра, а Нина сидела в низком мягком кресле, и журнальный столик, стоявший перед ней, был не опора, и свет из окна, пусть неяркий, падал на женщину, но она смотрела на собеседника спокойно, уверенно, чуть иронично, говорила о вещах серьезных непринужденно.
Сыщик внимательно слушал, согласно кивал и думал о том, что легче вести борьбу с умным, опытным мужчиной, чем с подобной женщиной. У мужчины понятная логика, определенная цель, которую практически всегда удается в процессе разговора определить; у женщины никакой логики, потому определяешь ее намерения интуитивно, на ощупь, продираешься вперед, как ночью по тайге.
После недолгой разминки Нина взялась за дело всерьез, и тут уж междометиями отделаться стало невозможно.
— Ваши слова, господин полковник, мол, не трогайте моего капитана, я не трону вашего майора, подтолкнули нас к размышлениям. Поясните, если не трудно, что вы конкретно имели в виду? — Нина коснулась перламутровыми губами рюмки с коньяком.
