Макс сплюнул.
Уставился на меня.
— Прикинь, Сэлинджер, — сказал он. — Полтора часа. Еще меньше получаса, чтобы найти их под этой скалой. Полчаса. Это судьба. Они, все трое, должны были умереть. И девчонка тоже.
Он вынул нож из раны, и Вернер рухнул на колени. Одним плавным движением Макс приставил острие к его горлу.
— Брось ветку.
Я бросил.
— Три шага назад.
Я подчинился.
Макс принял вид доброго дядюшки:
— Сколько времени прошло с тех пор, как ты сунул нос в эту историю?
— Несколько месяцев.
— Несколько месяцев! — прорычал Макс. — Даже этот пьяница Гюнтер что-то заподозрил. Думаешь, кто подсунул ему экспертное заключение? — Вне себя, он схватил Вернера за подбородок. — А ты? Тридцать лет воображал себя героем. И за тридцать лет так ничего и не понял.
Вернер понурился, совсем упав духом.
Макс повертел нож в руке.
— С вами будет сложнее, но гораздо забавнее. Топор чересчур… грубое орудие.
— Разве не достаточно было их застрелить? У тебя ведь было ружье?
— Они бы не страдали так, как мне хотелось. За все унижения, какие я перенес, они должны были заплатить. Нахлебаться того дерьма. Дерьма, которым Зибенхох приправлял каждый кусок, какой я съел с самого моего рождения. Потомок того, по чьей вине случился обвал в руднике. Как будто ребенок мог за что-то ответить. Ах! Уж они натешились, измываясь над нами! Издевались над нашей бедностью, поднимали нас на смех. Вот и Эви рассмеялась, когда я объяснился ей в любви. Подумала, я шучу. Шучу, понимаешь? Предпочла Курта. Сукина сына. Спасателя. Героя. Но в конце концов я на них отыгрался.
Аннелизе всхлипнула, что привлекло внимание Командира Крюна.
Я не хотел, чтобы Макс оглядывался на нее. До тех пор, пока нож не окажется у меня в руке. И я тянул время, продолжая рассказывать.
— Потом появился Грюнвальд, — отчеканил я так, будто брал интервью у главного героя одной из моих историй.
— Маркус попытался удрать. Трус, он и есть трус. Поскользнулся и разбил голову. Я догнал его, чтобы прикончить, но он уже был мертв. Только время зря потерял. Я отрезал голову Эви и показал ее Курту: он умирал, но был в полном сознании. Хотелось, чтобы он это увидел. Потом выбросил. Когда Грюнвальд выскочил, вопя как одержимый, я запаниковал и дал деру. — В голосе его прозвучало разочарование. — Думал, это Оми вернулась, чтобы затащить меня в пещеры. Теперь, когда я отомстил за деда, мне полагалось остаться с ним внизу навсегда.
В глазах его разверзалась бездна.
— Немного успокоившись, я увидел, что Грюнвальд нашел девчонку. И топор. И тогда мне в голову пришла мысль. Превосходная мысль, Сэлинджер. Эти трое ублюдков получили свое. Но другие? Которые высмеивали меня, когда я приходил в школу в рваных башмаках? Издевались над Оми, над фрау Крюн, которая при обвале рудника потеряла все — деньги, мужа и даже доброе имя? Она, супруга хранителя рудника! Хамы, которые считали, что они лучше нас, Крюнов, — а ведь мы два века оберегали рудокопов Зибенхоха от опасностей! И я понял, как можно обратить против них самих это их жалкое правосудие Отцов.
Макс тяжело дышал, отфыркиваясь, как дикий зверь.
Он и был таким.
— Я вернулся. Пошел на праздник к Верене. Явился Ханнес, потом Гюнтер, и мы вместе отправились к Вернеру. Добрались сюда, и я сделал вид, будто ничего не знаю. У меня было все под контролем. Почти все, — поправился он.
Потом Макс устремил взгляд на Клару.
— Сколько букв в слове «конец», куколка?
Клара, укрываясь за Аннелизе, отвечала дрожащим голоском:
— Пять.
— Пять, — повторил Макс.
Лезвие вонзилось в горло Вернера, он упал, истекая темной кровью. Глаза его закатились. По телу пробежала дрожь. Раз, другой, третий.
Конец.
Макс даже не удостоил его взглядом. Вытер нож о куртку. Я смотрел будто зачарованный, как на мокрой ткани проступают темные полосы.
Настала наша очередь.
И тогда я услышал.
9
Ветку я подбирать не стал, а бросился к Аннелизе и Кларе как раз в тот момент, когда потоки грязи хлынули на нас. Блеттербах вышел из берегов, то был настоящий потоп: вода, ил, обломки. Я подхватил дочку, поднял ее в воздух как раз вовремя: бревно толщиной с мою ногу просвистело там, где секунду назад находилась ее голова. Клара вскрикнула. Мы оба упали. Я задыхался. Наконец мне удалось прижаться к стволу ели. Со скалы, под которой Курт установил палатку, водопадом струилась грязь. Безжизненное тело Вернера уже унесло.
— Аннелизе! — крикнул я.
Она не отозвалась. Наверное, ее ударило каким-нибудь обломком. Крови не видно, но взгляд затуманенный.
Она держалась за корень, уставившись в пустоту.
А Макс?
Где Макс?
На мгновение я понадеялся, что его поглотила пучина. Но я ошибался. Каким-то образом Макс исхитрился уцепиться за каштан и встать на ноги. Нож зажат в кулаке, лицо искажено яростью. Он оторвался от дерева и двинулся вперед, по колено в бурлящей воде. Неумолимый.
— Мама!
Голос Клары вывел Аннелизе из оцепенения. Она повернулась к нам, стараясь сфокусировать взгляд.
Макс склонился над ней, тяжело дыша. Схватил за волосы, дернул назад, обнажив шею.
— Сукина дочь, — проговорил Макс. — Что ж, покончим с этим, Сэлинджер.
Я набросился на него. Вопли мои были воплями Бестии.
Нож поднялся к небу, готовый вонзиться в плоть, когда блеснула молния, насытив электричеством воздух. Стены ущелья задрожали от громового раската.
Доля секунды. Миг колебания.
Этого хватило.
Я ударил Макса кулаком, опрокинул его. Макс сплюнул, закашлялся, замахал руками. Я ударил снова. Боль в костяшках пальцев вознаградила меня за страдания, испытанные до сих пор. Я приподнял его, схватил за горло. И ударил еще раз. И еще.
Рука онемела.
Но я все бил и бил.
Я хотел только одного: прикончить негодяя.
Внезапно что-то горячее потекло по ноге, и боль ослепила меня. Нож вонзился в колено. Макс пилил мою плоть, напирал, давил. На мускулы. На хрящи.
Нога подогнулась. Я поскользнулся, упал. Поток уносил меня, а боль нарастала. Я ухватил Аннелизе, мы обнялись. Я чувствовал тепло ее тела. Даже ее дыхание у себя на шее. Но накатила усталость. Я примирился с неизбежным. Какая прекрасная смерть. Мне дарована возможность в последний раз прикоснуться к любимой. Я закрыл глаза. Полный покой. Ни боли, ни страха.
Блеттербах исчез. Осталась смерть, ожидающая меня.
Fade to Black [125], как сказал бы Майк.
Клара спасла меня.
— Папа!
Сдавленный голос девочки вывел меня из оцепенения. Я не мог умереть. Не сейчас. Клара нуждалась во мне.
Я поднял голову над грязевым потоком. Открыл глаза. Вернулись боль, страх, тревога.
Решимость.
Не выпуская из объятий Аннелизе, я стал прокладывать себе путь между обломками, стремясь к нашей дочери. Наткнулся на обломок скалы. Вцепился в него. Аннелизе прильнула ко мне.
— Сэлинджер! — гремел Макс. — Сэлинджер!
Он стоял, стоял посреди потока.
Демон.
Протягивал руки, выкрикивая мое имя. Может, хотел добавить проклятие или угрозу, но не успел.
Что-то отсекло ему ногу на уровне бедра, вычертив в воздухе кровавый полумесяц.
Макс прекратил вопить.
Выгнулся. Запрокинул голову, разинул рот.
Я видел, как тело его приподнялось на тридцать сантиметров над уровнем воды: ужасный обрубок трепыхался, разбрызгивая кровь, руки молотили по воздуху.
Потом…
Что-то показалось из его грудной клетки. Что-то, напоминающее гигантскую клешню. Что-то, крушащее кости, разрывающее тело пополам. Чудовище Блеттербаха.
Jaekelopterus явился. Требовал пищи.
Он заполучил Макса. Теперь хотел заполучить меня. И Аннелизе.
Хотел заполучить Клару.
Оставалось только одно.
Я схватил Клару. Схватил Аннелизе.
