– Мы говорим об акценте человека, чей голос ты слышал всего две минуты, да и то по телефону. И ты ни разу не общался с ним ни до, ни после этого.
– Звонил мой брат. И у него есть все ответы, которые мне необходимы, – с отсутствующим взглядом ответил Данте.
– В тот момент Отец только что умер и ты сам едва не погиб, – сказала Коломба. – Ты бы поверил, даже представься он Санта-Клаусом.
– Я не настолько внушаем.
– Тогда объясни, зачем он позвонил столько лет спустя. И не сказал ничего, кроме того, что существует и рад, что ты жив.
– Чтобы меня предупредить.
– О чем?
– Не знаю.
– Может быть, у тебя нет никакого брата.
– Он не лгал. Я умею распознавать ложь.
– Но ты тоже можешь ошибаться! Иногда ты зацикливаешься на какой-нибудь идее и никаких доводов слушать не хочешь.
– И часто оказываюсь прав. Я бы даже сказал, почти всегда по сравнению с моими собеседниками.
– То есть со мной, – набравшись терпения, вздохнула Коломба.
Данте посмотрел на нее со своей фирменной усмешкой, которая на сей раз была невеселой и жестокой.
– Особенно с тобой, КоКа.
Коломба отчаянно старалась не выйти из себя. Данте был одним из самых умных людей, которых она когда-либо встречала, но постоянно балансировал на грани психотического срыва.
– Данте, я знаю, что я тупица, – сказала она.
– Тупица? Мы спасли десять ребят, которых годами держали взаперти в контейнерах! Люди должны бы выстраиваться в очередь, чтобы помочь мне узнать, кто я такой. А вместо этого ко мне рвутся одни хозяева пропавших кошек. Я не могу даже вернуться в собственную квартиру.
– Хочешь, чтобы тебя увенчали лаврами и нарекли героем?
– Почему бы и нет? Разве мы этого не заслуживаем?
– Мы были героями целый месяц. Пора и честь знать.
В те несколько недель телефон Коломбы разрывался круглые сутки. Сотрудницу полиции, потратившую отпуск на спасение детей, наперебой приглашали во все популярные ток-шоу. Она неизменно отказывалась. Точно так же отказывалась она и от скидок в магазинах, и от кофе, которым ее пытались угощать незнакомцы. Ей хотелось жить дальше, но Данте так и застрял в прошлом.
– КоКа, я не знаю, какой жизнью должен теперь жить. Не знаю, почему брат больше со мной не связывался, не знаю, почему моя ДНК не совпадает ни с кем из пропавших детей. Знаю только, что это не случайность. Кто-то заметает следы Отца.
Вне себя от раздражения, Коломба так резко вскочила, что сломала каблук на единственной элегантной паре туфель, которые надевала всякий раз, как Данте приглашал ее на ужин в своей гостинице.
– Данте, не нашлось ничего, что подтвердило бы твои теории. Ни-че-го! Тебя похитили еще в семидесятые, какой смысл хранить эту тайну сегодня?
– Тогда почему никто до сих пор не признался в убийстве Джимми Хоффы? [134] Прошло сорок лет. И его тело так и не нашли. Или самолет на Устике [135]. Кто его подстрелил? Почему нам ничего не говорят? – самым несносным тоном парировал Данте.
– Это разные вещи.
– Конечно, ведь дело касается меня. – Он посмотрел на Коломбу с выражением, которое появлялось на его лице перед тем, как он накачивался таблетками, чтобы заснуть или не смыкать глаз всю ночь. – Не знаю, почему они это делают, и не знаю, почему моя личность так важна. Знаю, что прав. Но не знаю, как это доказать.
– Может быть, ты просто хочешь быть правым, Данте.
– Почему? Чтобы придать случившемуся смысл?
– Да хоть бы и так.
Данте покачал головой:
– Грошовая психология. Правда в том, что ты бы со мной согласилась, если бы не мечтала поскорее нацепить полицейскую форму.
«Черт, он знает», – подумала Коломба.
– Кто тебе рассказал?
Данте презрительно взмахнул больной рукой:
– Думаешь, я нуждаюсь в чужих подсказках? Намекну: твои аперитивы с Курчо слишком участились. Когда ты собиралась мне сообщить?
– Сегодня вечером, но ты уже был не в настроении.
– И ты знала, что я буду против.
– Данте! Это моя. Долбаная. Жизнь. Я не нуждаюсь в твоем разрешении, – не сдержавшись, выпалила Коломба. Но за ее раздражением стояло чувство вины. Она знала, что Данте посчитает ее решение предательством. – Что, по-твоему, я должна делать? Стать домохозяйкой?
– Ну так иди принимай приказы от тех же людей, которые пытались утаить мою историю.
– Это не те же люди.
– В верхах сидят те же. Решения принимают грязные коррумпированные мерзавцы.
– Нет никаких верхов, Данте.
Данте поднялся, чтобы сварить себе эспрессо. Процесс приготовления был для него настоящим ритуалом: он вручную отбирал нужное количество зерен и всякий раз чистил кофемашину. Кофе ему присылали со всех концов планеты, и в любом его жилище пахло, как в кофейне.
– Когда я был уверен, что Отец еще жив, а весь остальной мир – что он мертв, знаешь, сколько раз мне говорили, что я параноик?
– Даже параноик может оказаться прав. Один раз.
Данте поджал губы.
– Ты хочешь верить, что все в порядке, потому что слишком труслива, чтобы поставить под сомнение всю свою жизнь, – с необычной злостью сказал он. – Ты такая же безмозглая, как все копы.
Подобрав сломанный каблук, Коломба выскочила из номера. Позже она выбросила туфли из машины в первую попавшуюся мусорку и поехала домой босиком. В следующие несколько дней они обменялись несколькими примирительными сообщениями, но преодолеть выросшую между ними стену им не удалось. У Коломбы и без того было полно забот с возвращением на службу, да и отношения с коллегами оставляли желать лучшего.
Она словно победила смертельную болезнь и ворвалась в жизнь близких, которые давно ее оплакали и смирились с потерей. Когда ей становилось одиноко, а это случалось нередко, она подумывала позвонить Данте или даже заявиться к нему в отель, но так и не решилась – слишком боялась, что он ее не поймет. Так пролетело несколько месяцев, и раны загноились.
Заметив ее из окна, Данте выпрыгнул из машины проворно, как черт из табакерки. Казалось, все старые ссоры позабыты.
– КоКа! – закричал он. – У тебя волосы отросли… И ты набрала килограмма полтора?
– Одежда полнит, – солгала Коломба. Вернувшись на службу, она питалась как попало. – Зато ты худой как щепка.
– Я живу искусством и любовью. Обнимемся, пожмем руки? Саданем друг другу в нос?
Коломба порывисто обвила его руками. Ей показалось, будто она сжимает в объятиях электрический провод.
– Рада тебя видеть, – пробормотала она.
Данте почувствовал, что воздух стал легче, а сам он словно высвободился из тисков, которых прежде не замечал.
– Я тебя тоже. Я скучал, – искренне сказал он.
Коломба не смогла признаться, что тоже ужасно соскучилась.
– Что ты смотрел? – спросила она.
– Да так, знакомился с темой международного терроризма. Как выяснилось, мне слишком мало о нем известно. Ты знала, что наше видео – коллаж? – взволнованно спросил Данте.
– Коллаж?
– Компиляция из роликов последних лет с заявлениями шахидов и всевозможных террористов. А фраза о женщинах и крестах – из пропагандистского ролика ИГИЛ.
– Может, они просто вдохновлялись мудростью своих кумиров.
– Или кто-то решил скрыть свои истинные намерения и позаботился о том, чтобы все выглядело максимально правдоподобно.
– Данте, давай спустимся с небес на землю. Мы здесь, чтобы повязать двоих убийц. Они сами расскажут, как и зачем совершили то, что совершили.
– О’кей. Готова к нелегальному обыску?
Коломба прикусила нижнюю губу.
– Боюсь, что нет.
– Почему? – изумленно спросил Данте.
– Я не знаю, что сейчас происходит в магазине. Возможно, они поджидают нас, держа палец на спусковом крючке. Без силовиков нам не обойтись.
