– Да, но не только избавляться.
– И у всех в этой шайке были псевдонимы.
– Не были, а есть, – отрезала я.
Наступило молчание.
– Думаешь, это секта?
– Да. Нет. Не знаю. Не уверена. Зато уверена в другом: похищенных использовали для какого-то ритуала.
– С чего ты это взяла?
– Пойдем со мной.
Вместе с Райаном я переходила от стола к столу, объясняя, чьи останки лежат на каждом из них, указывая на детали. Наконец усадила его за препаровальную лупу и положила под ней правую бедренную кость Эдны Фаррелл. Когда детектив закончил осмотр, я заменила ее бед ренной костью Такера Адамса, затем – Рафферти и Оделла.
Закономерность была более чем наглядна. Одинаковые насечки. Один и тот же характер расположения на кости.
– Что это за штуки?
– Следы порезов.
– Ножом, что ли?
– Во всяком случае, чем-то очень острым.
– И что все это означает?
– Не знаю.
Кости едва слышно стукнули, когда я вернула их на ложа из нержавеющей стали. Райан не сводил с меня взгляда, и лицо его было непроницаемо.
Громко цокая каблучками, я отошла к раковине, вымыла руки и направилась в свой закуток, чтобы сменить лабораторный халат на куртку. Когда я вернулась, Райан стоял над скелетом, по моим предположениям, хозяина яблоневой фермы Альберта Оделла.
– Стало быть, ты знаешь, кто все эти покойники.
– Кроме вот этого джентльмена. – Я жестом указала на останки чернокожего старика.
– И ты думаешь, их задушили.
– Угу.
– Но, черт возьми, почему? Чего ради?
– Спроси Макмагона. Искать ответ на эти вопросы – дело сил охраны правопорядка.
Мы вместе вышли на стоянку.
– Это на чем же надо свихнуться, – вдруг выпалил Райан, когда я уже садилась за руль, – чтобы похищать стариков, душить их до смерти, а потом глумиться над трупами?
Ответ на этот вопрос пришел из неожиданного источника.
Вернувшись в «Дом на холме», я приготовила себе сэндвич с ветчиной и салатом, прихватила пакет чипсов «Санчипс» и горсть сахарных печений и отправилась ужинать с Бойдом. Хоть я без конца извинялась за то, что в последнюю неделю совсем забросила пса, он в ответ на мои речи едва изволил шевелить бровями и ни разу не удостоил меня зрелищем свесившегося из пасти языка. Бойд сердился.
Давай, мол, раскаивайся. Порицай свое недостойное поведение.
Отдав псу сэндвич, печенье и чипсы, я наполнила его миски водой и собачьим кормом и пообещала, что завтра у нас будет долгая прогулка. Пока пес обнюхивал горку «Альпо», я незаметно улизнула.
Заново приготовив себе ужин, забрала еду в номер. На полу под дверью белел листок бумаги. Судя по способу доставки, послание от Макмагона.
Я не ошиблась. Агент просил завтра зайти в штаб-квартиру ФБР.
Торопливо и жадно опустошив тарелку, я приняла горячую ванну, а потом позвонила коллеге из Университета Северная Каролина в Чапел-Хилле. Был уже двенадцатый час ночи, но я хорошо знала, какой у Джима распорядок дня. Никаких утренних пар. Около шести вечера он уже дома. Ужин, пятимильная пробежка – а потом возвращение в археологическую лабораторию и работа до двух часов ночи. Он, как правило, – если не выезжал на раскопки – вел ночной образ жизни.
Мы поздоровались и немного поболтали о делах, и я призналась, что мне нужна его помощь.
– Работаешь на раскопках?
– Да нет, просто кое-что заинтересовало, – нарочито небрежным тоном отозвалась я.
И, не вдаваясь в подробности, описала загадочные насечки и борозды на бедренных костях.
– Останки старые?
– Не очень.
– Странно, что все следы – на одном виде кости, но то, что ты описала, и впрямь выглядит подозрительно. Отправлю тебе факсом три своих статьи и несколько собственных снимков.
Я поблагодарила и назвала Джиму телефонный номер морга.
– Где это?
– В округе Суэйн.
– Работаешь с Мидкифом?
– Нет.
– Кто-то говорил, что он ведет раскопки в тех краях.
Потом я позвонила Кэти. Мы поболтали о ее занятиях, о Бойде, о юбке, которую она видела в каталоге «Виктория сикрет» [403]. Обсудили, куда отправиться к морю на День благодарения. Ни единым словом я не обмолвилась ни об убийствах, ни о тревоге, которая все сильнее охватывала меня.
Закончив разговор, я забралась в постель и лежала в темноте, мысленно представляя скелеты, которые мы обнаружили в погребе. Мне никогда прежде не случалось сталкиваться с подобным, и все же я в глубине души уже знала, что означают эти таинственные отметины.
Но почему? Зачем?
Меня охватил ужас и вслед за ним – отчаянное нежелание верить в то, что видела собственными глазами. А потом пришло забытье, и очнулась я, лишь когда лица коснулось тепло солнечного луча. Было семь часов утра.
Приехав в морг, я увидела на факсе присланные Джимом фотоснимки и статьи. «Nature», «Science», «American Antiquity» [404]. Я прочла все три статьи, изучила фотографии. Затем повторно осмотрела черепа и трубчатые кости наших находок, фотографируя «поляроидом» все, что казалось подозрительным.
И все равно – не верилось, что это правда. В доисторические времена, у первобытных людей – сколько угодно, но в современной Америке такого просто не бывает.
И тут меня осенило.
Еще один телефонный звонок. Колорадо. Двадцать минут спустя поступил новый факс.
Я впилась в него взглядом. Лист бумаги в моих руках едва заметно дрожал.
Господи. Теперь – уже никаких сомнений.
Макмагон ждал меня во временной штаб-квартире, которую для ФБР оборудовали в здании Пожарной части Брайсон-Сити. Как и в случае со стационарным моргом, это помещение теперь предназначалось для решения других задач. Макмагон и его команда занимались уже не крушением самолета, а изучением места преступления, и гипотеза, с которой они работали, касалась не терроризма, а человекоубийства.
Помещения, которые раньше были заняты сотрудниками НКБТ, опустели, и фэбээровцы соединили несколько закутков в одну просторную комнату – по виду штаб оперативной группы. На информационных досках, где прежде были представлены названия террористических групп и воинствующих радикалов, теперь размещались имена всех восьми жертв, найденных в доме Артура. В одну группу были собраны те, кто был уже безусловно опознан: Эдна Фаррелл, Альберт Оделл, Джеремия Митчелл, Джордж Эдер. В другую группу вошли неопознанные и те, чья личность пока не была окончательно подтверждена: неизвестный чернокожий мужчина, Такер Адамс, Чарли Уэйн Трампер и Мэри Фрэнсис Рафферти.
Все имена сопровождала дата исчезновения, но количество и типы сведений на обеих досках разительно отличались.
В противоположном конце комнаты были установлены информационные доски с фотографиями дома Артура. Я узнала койки на чердаке, стол в трапезной, огромный камин в большом зале. Макмагон появился, когда я разглядывала снимки настенных фресок из подвала.
– Жизнерадостные рисуночки, – заметил он.
– Шериф Кроу думает, что вот это – копия картины Гойи.
– И она права. Полотно называется «Сатурн, пожирающий своих детей».
Он ткнул пальцем в изображение сцены на плоту.
– А вот это – Теодор Жерико. Знаете такого художника?
Я покачала головой.
– Картина называется «Плот „Медузы“».
– Что за сюжет?
– Пока выясняем.
– А что это за медведь?
– Ответ тот же. Мы прогнали это слово через поисковые программы, но ничего не нашли. «Баксбакуаланукссивэ» – не очень распространенное название.
Макмагон подцепил ногтем чертежную кнопку, выдернул ее и протянул мне лист бумаги.
– Вам знаком кто-нибудь из этого списка?
– Имена со стен туннеля?
– Угу. Их сейчас прорабатывает специальный агент Райнер.
Вдоль дальней стены комнаты стояли три складных стола. На одном располагался компьютер, на другом – картонные коробки, помеченные цифрами и местами происхождения: «Кухонный шкаф Л3», «Гостиная, северная стена, книжный шкаф». Другие коробки были составлены на полу.
