За компьютером работал молодой человек в рубашке, без пиджака и при галстуке. Я уже видела его в доме Артура, но как зовут, не знала.
– Роджер Райнер, Темпе Бреннан. – Макмагон жестами представил нас друг другу.
Райнер поднял голову, приветливо улыбнулся и снова вперил взгляд в монитор.
– Мы распознали нескольких более прозрачных персонажей. Например, древнегреческих и древнеримских богов.
Я заметила, что часть имен из списка сопровождается комментариями. Кронос. Дионис. Дочери Минея. Дочери Пелиаса. Полифем.
– И само собой, сразу разобрались с папой римским и императором ацтеков. Но вот кто такой, черт возьми, Дасакумаракарита? Или Абд-аль-Латиф? Или Хаматса? – Макмагон произносил имена по слогам. – От «Сони Бин» или «Джон Грегг», по крайней мере, язык не заплетается.
Агент провел рукой по волосам, и они привычно вздыбились волнами по обе стороны от пробора.
– Подумалось, вдруг антрополог распознает какую-нибудь малоизвестную богиню или что-то в этом роде?
Я неотрывно смотрела на одно имя из списка, и по спине пробегал озноб.
Монтесума. Ацтеки.
Сатурн, пожирающий своих детей.
– Здесь где-нибудь можно поговорить с глазу на глаз? – Мой голос неожиданно сорвался на высокой ноте и задрожал.
Макмагон странно глянул на меня и провел в примыкавший к комнате закуток.
Примерно минуту я молчала, собираясь с мыслями.
– То, о чем я сейчас расскажу, может показаться бредом, но мне бы хотелось, чтобы вы это выслушали.
Макмагон откинулся в кресле и сцепил пальцы на животе.
– У квакиутл – племени индейцев северо-западного побережья Северной Америки – «Хаматса» назывались члены ритуального общества, в которое входила элита племени. Молодые воины, мечтавшие стать Хаматса, проходили через долгий период полной изоляции.
– Похоже на обеты студенческого братства.
– Верно. Будущие адепты жили в лесу, но время от времени появлялись на краю деревни. Обезумевшие, дико вопя, они набрасывались на тех несчастных, кто попадался у них на пути, зубами вырывали у них куски плоти с рук или груди и снова исчезали в чаще.
Макмагон закрыл глаза руками.
– Незадолго до конца изгнания каждому неофиту приносили мумию – вымоченную в соленой воде, омытую и выпотрошенную. Неофит должен был закоптить труп для заключительного ритуала.
Я судорожно сглотнула.
– Во время которого новоиспеченный Хаматса и старшие члены общества пожирали куски трупа.
Макмагон не смотрел на меня.
– Знаете, кто такие ацтеки?
– Да.
– Они ублажали своих богов ритуальным поеданием человеческой плоти.
– Каннибализм?
Макмагон наконец взглянул мне в глаза.
– Причем массовый. Когда Кортес и его люди вошли в Теночтитлан, столицу Монтесумы, они обнаружили на городской площади горы человеческих черепов. Другие черепа были насажены на зубцы. Примерное количество – больше ста тысяч.
Воцарилось молчание.
– Сатурн пожирал своих детей, – пробормотал Макмагон.
– Полифем изловил Одиссея и съел его спутников.
– Почему в этом списке папа римский?
– Пока не знаю.
Макмагон скрылся в соседней комнате, но почти сразу вернулся.
– Райнер ищет информацию о папе.
Он глянул на листок, который держал в руке, и запустил пальцы в густые волосы.
– Райнер нашел картину Жерико. Сюжет основан на гибели в тысяча восемьсот шестнадцатом году французского фрегата «Медуза». История гласит, что во время скитаний на плоту в открытом море выжившие питались мясом мертвецов.
Я уже собиралась показать Макмагону свои собственные находки, когда на пороге появился Райнер. Мы выслушали его рассказ.
– Вряд ли вас заинтересует полное жизнеописание старикана, так что изложу основные моменты. – Он заглянул в спешно нацарапанные заметки. – Папа Иннокентий Третий известен прежде всего тем, что в тысяча двести пятнадцатом году от Рождества Христова созвал Четвертый Латеранский вселенский собор. Всем, кто хоть что-то значил в тогдашней Католической церкви, было велено притащить туда свои задницы.
Райнер оторвался от заметок.
– Изложу своими словами. Когда собрались все церковные шишки, Иннокентий объявил, что отныне слова «hoc est corpus meum» [405] должны будут восприниматься буквально и христиане обязаны верить в пресуществление. Это значит, что во время мессы хлеб и вино причастия превращаются в плоть и кровь Христа.
Райнер вновь поднял взгляд, желая убедиться, что мы внимательно слушаем.
– Иннокентий объявил акт пресуществления не символическим, а реальным. Судя по всему, этот вопрос уже добрую тысячу лет был предметом жарких дискуссий, а потому Иннокентий решил уладить дело раз и навсегда. С тех пор всякий, кто сомневался в пресуществлении, становился еретиком.
– Спасибо, Роджер.
– Всегда пожалуйста, – отозвался он и ушел.
– И где же тут связь со всем остальным? – спросил Макмагон.
– Иннокентий определил сокровеннейший церемониальный акт христианства как подлинное поедание Бога. То, что антропологи называют ритуальной антропофагией.
Воспоминание детства. Монашка в традиционной рясе, с распятием на груди и испачканными мелом пальцами.
– Знаете, откуда взялось слово «гостия»?
Макмагон покачал головой.
– От латинского «hostia», то есть «жертва».
– Думаете, мы имеем дело с отребьем, которое ловит кайф от каннибальских историй?
Я сделала глубокий вдох, стараясь собраться с мыслями.
– Боюсь, на деле все гораздо страшнее.
– Страшнее, чем что?
Мы разом обернулись. На пороге стоял Райан. Макмагон жестом пригласил его сесть.
– Страшнее, чем извращенное увлечение мифами и аллегорическими картинами. Райан, я рада, что ты здесь. Сможешь подтвердить то, о чем я сейчас расскажу.
Я достала из дипломата фотографии, которые прислал Джим, и вручила первый снимок Макмагону.
– Здесь изображена реконструированная кость ноги благородного оленя. Надрезы были сделаны острым орудием, предположительно каменным ножом. Заметьте, что они группируются вокруг мест крепления сухожилий и связок, а также на суставах.
Макмагон передал фото Райану, и я отдала ему еще пару снимков.
– Эти кости тоже принадлежат животным. Обратите внимание на сходство в распределении надрезов и борозд.
Следующий снимок.
– Это уже фрагменты человеческой кости. Происходят из той же пещеры в Юго-Восточной Франции, что и кости животных.
– Похожая картина.
– Точно такая же.
– И что это значит?
– И животных, и человека освежевали. Мясо содрали с костей и обрезали или просто оторвали на суставах.
– Сколько лет этим костям?
– Сто – сто двадцать тысяч. В пещере жили неандертальцы.
– Это имеет отношение к нашему случаю?
Я подала Макмагону новые снимки.
– Это тоже человеческие кости. Найдены на раскопках поблизости Меса-Верде, на юго-западе Колорадо.
– Анасази? – спросил Райан, протягивая руку за фотографиями.
– Да.
– Кто такие анасази? – осведомился Макмагон.
– Предки группы индейских народов юго-запада США, таких как хопи и зуни. На том месте примерно с тысяча сто тридцатого по тысяча сто пятидесятый год нашей эры в период сильной засухи обитала небольшая группа индейцев. Раскопки проводил мой коллега из Чапел-Хилла. Эти фотографии сделал он. Там были освежеваны по меньшей мере тридцать взрослых и детей. Обратите внимание: картина расположения следов ножа полностью идентична предыдущим.
Я сунула им еще один снимок.
– Эти каменные орудия найдены вместе с человеческими костями. Анализ подтвердил наличие следов человеческой крови.
Новый снимок.
– В этом глиняном горшке сохранились остатки человеческих тканей.
– Откуда уверенность, что это не следы трения суставов или зубов и когтей животных? Не какой-нибудь погребальный ритуал? Может, эти индейцы разделывали мертвецов, чтобы подготовить их к загробной жизни? Этим объясняются покрытые кровью орудия и горшок с остатками мяса.
