– В чем дело, дружок?
Рычание.
– Опять мертвая белка? Этого только не хватало!
Я наклонилась, чтобы погладить пса, – и почувствовала, что шерсть у него на загривке встала дыбом. Плохой признак. Дернула поводок.
– Пошли, дружок, возвращаемся.
Пес не шелохнулся.
– Бойд!
Рычание стало басовитей и яростней.
Я направила свет фонарика туда, куда уставился Бойд. Луч прополз по стволам деревьев и бесследно растворился в мертвой зоне темноты, что клубилась между ними.
Я сильнее дернула поводок. Бойд резко крутнулся влево и залаял. Я повела лучом в том направлении.
– Псина, это уже не смешно.
И тут мои глаза различили в темноте смутный силуэт. Или это обман, игра теней? За долю секунды, когда я глянула на Бойда, непонятное видение исчезло. Или его вовсе не было?
– Кто здесь? – Мой голос дрогнул от страха.
Тишина, только стрекот сверчков и кваканье лягушек.
Дерево, поваленное ветром, придавило своей тяжестью пока еще стоящего соседа, и тот стонет, поскрипывает на ветру.
Внезапно я уловила за спиной движение. Шаги. Сухой шорох листьев.
Бойд развернулся, клацнул зубами, рванувшись вперед, насколько позволял поводок.
– Кто здесь? – повторила я.
Из-за деревьев выступил силуэт, чуть более плотный, чем окружающая темнота. Пес зарычал, до предела натягивая поводок. Темная фигура двинулась к нам.
– Кто вы?
Ответа не было.
Я сгребла в одну руку фонарик и поводок, другой выудила мобильник. Прежде чем успела нажать автодозвон, мобильник выскользнул из дрожащих пальцев.
– Не подходи! – почти взвизгнула я.
Подняв фонарик к плечу, попыталась удобнее перехватить поводок, чтобы подобрать мобильник. Почуяв слабину, Бойд вырвался и бросился вперед, скаля зубы и неистово рыча.
За долю секунды темный силуэт изменил форму. Рука, прежде согнутая, выпрямилась.
Бойд прыгнул.
Вспышка. Оглушительный грохот.
Пес дернулся, не долетев до врага, рухнул на землю, заскулил и стих.
– Бойд!
По лицу текли слезы. Я хотела сказать Бойду, что не брошу его в беде, что все будет хорошо… но меня сковал страх, и я не в силах была выговорить ни единого слова.
Темный силуэт стремительно метнулся ко мне. Я повернулась, собираясь бежать. Сильные руки вцепились в меня. Я извернулась, вырвалась. Тень сгустилась и превратилась в человека.
Он навалился на меня всем весом, плечом угодив ниже подмышки. От толчка я потеряла равновесие и упала на бок.
Последнее, что я помнила, – как растянулась на земле и чужое дыхание обожгло мне лицо. И камень, который с треском обрушился на мою голову.
Мне снился страшный сон. Нет воздуха. Не могу шевельнуться. Ничего не вижу. Потом что-то невесомо прикоснулось к щеке.
Я открыла глаза, возвращаясь в реальность, которая оказалась страшнее любых кошмаров.
Во рту – кляп, закрепленный сверху клейкой лентой. Глаза завязаны.
Сердце сжалось в комок.
Нечем дышать!
Я попыталась поднять руку к лицу. И обнаружила, что запястья связаны на груди.
Кляп заполнял рот едким омерзительным привкусом. Под языком зародилась опасная дрожь.
Сейчас стошнит! Я задохнусь!
Нахлынула паника, тело сотряс озноб.
Шевелись!
Я попробовала сменить позу – и тугой кокон ткани переместился вместе со мной. Пахло пылью, плесенью, гнилыми овощами.
Брыкнулась, резко запрокинув голову.
Острая боль пронзила стрелами мозг. Я замерла, дожидаясь, когда она стихнет.
Дыши носом. Вдох – выдох. Вдох – выдох.
Боль немного ослабла.
Думай!
Меня засунули в мешок или что-то в этом роде. Руки и ноги связаны. Но где я? Как сюда попала?
Разрозненные картины. Морг. Пустое шоссе. Встревоженное лицо Руби. Примроуз Хоббс.
Бойд!
Боже! Боже милостивый, не надо! Бойд! Неужели я и его погубила?
Вдох – выдох.
Пошевелила головой: шишка размером со сливу. Новая волна тошноты.
Вдох – выдох.
Новые воспоминания.
Нападение. Безликий силуэт.
Саймон Мидкиф? Фрэнк Бэттл? Неужели я в плену у спятившего судьи?
Я повертела кистями рук, пытаясь ослабить путы на запястьях. Меня опять замутило.
Стискивая зубы, перекатилась на бок. Если все-таки вырвет, не хотелось бы этим дышать.
От движения желудок подкатил к горлу. Сделала глубокий вдох, и судороги унялись.
Я лежала неподвижно, напрягая слух. Я понятия не имела, сколько времени пробыла без сознания и каким образом попала туда, где сейчас нахожусь. Где я – по-прежнему в лесу около «Дома на холме»? Или увезена в другое место? Может, напавший на меня сейчас совсем рядом?
Стук сердца замедлился – чуть-чуть, самую малость, – и в голову начали понемногу возвращаться здравые мысли.
Именно тогда что-то поползло по моей щеке. Я уловила сухие звуки, какие обычно издают насекомые, почувствовала шевеление в волосах, затем чьи-то усики пощекотали кожу.
В горле родился крик. Я заметалась из стороны в сторону, тычась в ткань мешка, пытаясь отряхнуть лицо и волосы. Снова голову пронзила слепящая боль, желудок тугим комком подпрыгнул к горлу.
«Уймись!» – скомандовала единственная клетка мозга, которая еще способна была мыслить.
«Тараканы!» – вопили все прочие клетки.
Я дергала куртку, пытаясь натянуть ее на голову. Не вышло.
Лежи смирно!
Сердце колотилось о ребра в груди, выбивая барабанный ритм.
Не шевелись. Не шевелись. Не шевелись.
Понемногу я успокоилась и вновь обрела способность рассуждать здраво.
Выбраться отсюда.
Бежать.
Только не угодить в другую ловушку.
Думай.
Слушай.
Голые ветки чуть слышно скрипят на ветру. Стрекот. Шорох листьев, гонимых по земле ветром.
Звуки леса.
Я отметила этот набор звуков.
Вода журчит, обтекая камни.
Звуки реки.
Второй набор.
Вдалеке, едва различимо, разносится полубезумный вой, сопровождаемый странным нечеловеческим хихиканьем.
По спине и рукам поползли мурашки.
Теперь я знала, где нахожусь.
32
Я застыла, едва дыша. Вправду ли я услышала это или почудилось? Ползли минуты. В душу закрадывались сомнения. Потом звук повторился, слабый, невероятный.
Протяжный стон и визгливый, пронзительный смех.
Скелет с электрическими огоньками!
Я неподалеку от гостиницы «Ривербэнк инн». Той самой, в которой жила Примроуз. Той самой, где ее никогда больше не видели.
Словно наяву, я увидела лицо мертвой старушки – разбухшее, изъеденное подводной живностью.
Я лежу, связанная, с кляпом во рту и повязкой на глазах, в мешке на берегу реки Тукасиджи!
Нужно освободиться любой ценой!
Голова до сих пор ныла от удара камнем. Кляп мешал дышать и заполнял рот омерзительным привкусом гнили и грязи. Липкая лента болезненно стягивала щеки и губы, до рези в глазах зажимала зрительный нерв.
И я слышала, как, шурша, ползают по моей нейлоновой куртке тараканы, чувствовала, как они снуют по джинсам и шевелятся в волосах.
Мысли мои лихорадочно метались в поисках выхода.
Я опять прислушалась. Не уловив признаков того, что рядом кто-то есть, начала, старательно дыша носом, возиться со своими путами.
В желудке бурлило, рот невыносимо пересох.
Прошла целая вечность. Лента подалась буквально на миллиметр.
Слезы бессилия закипали под придавленными повязкой веками.
Не сметь плакать!
Я упорно работала лодыжками и запястьями, выгибала их, дергала, выкручивала, то и дело останавливаясь, чтобы прислушаться к звукам снаружи мешка.
Тараканы сновали по лицу, щекоча лапками кожу.
«Пошли вон! – мысленно визжала я. – Убирайтесь к черту!»
И продолжала бороться. Волосы слиплись от пота.
Разум парил в вышине, словно ночная птица, и я смотрела сверху вниз на себя саму, червячка, беспомощно извивавшегося на лесном покрове. Воображение рисовало царящую вокруг темноту, и я всем сердцем мечтала о том, чтобы укрыться в знакомом ночном пристанище.
