– «Враги сожгли родную хату»?
– Откуда вы знаете?
– Он и передо мной выступил.
– Понятно… Если вам интересно мое мнение, Тамара не имела никакого права избавляться от Капитана: она и с дядей-то не поддерживала связи, нарисовалась только за полгода до несчастного случая!
– Вы не в курсе, по чьей инициативе они не общались?
– А как же, очень даже в курсе! По инициативе Аркадия Андреевича.
– А знаете, из-за чего?
– Конечно. Аркадий Адреевич сестру свою старшую, Ольгу, очень сильно любил, заботился о ней, так как личная жизнь у нее сложилась неудачно, денег в семье не хватало, а уж после Перестройки они и вовсе обнищали. Какое-то время Ольга с дочерью Тамарой даже жили вместе с Рукояткиными. Тамара всегда оторвой была, мать с ней не справлялась. Аркадий Андреевич пытался ее приструнить, но девчонка говорила: «Ты, дядя Аркаша, мне не отец, так что, не пыли зря!»
– Подростки частенько доставляют неприятности, это нормально!
– Вы правы. С годами Тамара вроде выправилась. Бизнес Аркадия Андреевича пошел в гору, он стал хорошо зарабатывать, купил Ольге с племянницей квартиру в новостройке. Тамара, правда, все гундела: «Ну да, у самого-то дядьки жилплощадь в центре, а нас в Рыбацкое запихнул!» Ничего себе, «запихнул»: трехкомнатные апартаменты площадью около восьмидесяти метров – это по тем-то временам! Аркадий Андреевич через знакомых нашел сестре работу, устроил Тамару в институт и, как по мне, имел полное право считать свой долг перед родственниками выполненным. Потом на него одно за другим несчастья посыпались – гибель сына, смерть жены. Сестра его тогда поддержала, а вот племянница даже носа не казала. Вышла замуж, развелась, снова вышла замуж… Ольга к тому времени стала неплохо зарабатывать и откладывать на машину. Где-то около трехсот тысяч накопила, а в один день деньги пропали. Оказалось, Тамара решила, что они ей нужнее!
– Не слишком порядочный поступок! – воскликнул Мономах.
– Да подлость чистой воды! Пришла якобы мать навестить, а пока та бегала в магазин за продуктами, обшарила сервант и стащила всю сумму. Аркадий Андреевич пришел в бешенство, но Ольга встала на защиту дочери – дело, мол, молодое, ей столько всего хочется… Надо заметить, Тамара институт худо-бедно окончила, но работать от звонка до звонка не стремилась. Пыталась мужика найти, чтобы на нем повиснуть и жить припеваючи, только вот никакими особыми талантами она не блистала, да и внешностью не вышла. Мужики ей попадались сплошь либо альфонсы, либо голодранцы. Первые, скоренько сообразив, что с Тамары много не поимеешь – только то, что мать подбрасывала, – сбегали, а со вторыми Тамара и сама не хотела якшаться. Заметить не успела, как стукнуло тридцать пять, а семьи нет, хотя есть сын, Павел, такой же балбес и захребетник, как она сама. Оба этих недоросля повисли на шее у бедной Ольги. Аркадий Андреевич сначала помогал, но потом как отрезал: все, что он давал сестре, шло ее отпрыскам, чего он категорически не принимал. Ольга жилы рвала, чтобы внучок в институт поступил. Он умом и прилежанием не отличался, поэтому пришлось сунуть его на платное отделение в Большой Университет. Он сам просил, просто умолял бабку помочь. А через полгода его отчислили: выяснилось, что парень почти не ходил на учебу, а тусовался с дружками. Накопил долгов по всем дисциплинам и даже не собирался их закрывать. Ольга, узнав об этом, слегла. Попала в больницу, а там поставили страшный диагноз – неоперабельный рак мозга. Ни Тамара, ни внук не стали ухаживать за матерью, всем занимался Аркадий Андреевич. Не собственноручно, конечно, – он сиделку нанял и оплачивал ее услуги вплоть до смерти сестры. После похорон, когда Тамара подошла к нему пожаловаться на тяжелое положение и нехватку денег и попросить помочь родственникам, Аркадий Андреевич сказал ей, что его последнюю родственницу только что зарыли в землю. На этом все и закончилось. Много лет он с племянницей не виделся, даже слышать о ней не хотел, а вот недавно она вдруг появилась, хорошо одетая, довольная жизнью и, казалось, полная раскаяния. Рыдала на груди у дяди, говорила, что теперь, с высоты своего возраста, понимает вину перед матерью и ее братом.
– И Рукояткин поверил?
– Не то чтобы поверил… У него ведь никого не осталось, и он все чаще сетовал, что некому оставить дело всей жизни. А Тамара вроде и впрямь исправилась: нашла работу, вышла замуж. Правда, мужчина на пятнадцать лет ее моложе, но, кажется, какой-то предприниматель. Она тоже у него в фирме подвизалась, а с сыном почти не общалась: новый муж не захотел вешать себе на шею двадцатилетнего парня без определенных занятий, и Тамара смирилась.
– Кто ухаживал за Аркадием Андреевичем, когда он лежал с переломом?
– Вряд ли Тамара – скорее всего, она наняла сиделку: все-таки за лежачим больным требуется серьезный пригляд, да и медицинское образование не помешает.
– А Капитан…
– Разумеется, Аркадий Андреевич потребовал, чтобы Капитана переместили из магазина домой – он даже мысли вынести не мог о том, чтобы надолго с ним расстаться! Племяннице, скрепя сердце, пришлось согласиться.
– Вы общались с Аркадием Андреевичем во время болезни?
– Только в первые несколько дней, а потом телефон перестал отвечать. Тамара отговаривалась тем, что дядя плохо себя чувствует и не хочет ни с кем общаться. Однажды я попыталась посетить Аркадия Андреевича, но сиделка по домофону сказала, что он спит. А Тамара настоятельно попросила меня оставить дядю в покое, так как он пребывает в депрессии и не желает, чтобы его навещали.
– Очень странно! – заметил Мономах.
– Я тоже так подумала, но надеялась, что он поправится и вернется.
– Значит, когда Рукояткин умер, вас сразу уволили?
– Верно, на следующий же день.
– И как Тамара объяснила свои действия?
– Сказала, что магазину требуется свежая струя и более молодые и резвые сотрудники. Что они понимают в антиквариате, эти «молодые сотрудники»?! Да и сама Тамара разбирается в этой области, как свинья в апельсинах… Загубят они бизнес, точно загубят!
– А что случилось с Капитаном?
– Честно говоря, я предполагала, что Тамара от него избавилась, но не думала, что таким жестоким способом! Говорите, она сбагрила птицу какому-то алкоголику?
Мономах кивнул.
– Удивительно еще и то, – продолжала Циммерманн, – что Капитана не продали, а ведь за него можно было выручить кругленькую сумму, птица-то редкая. Достать ее в России практически невозможно, а любителей экзотических пернатых у нас хватает!
– А могли Капитана просто украсть?
– Это означает, что кто-то влез либо в квартиру Аркадия Андреевича, либо в магазин – я точно не знаю, вернула ли его Тамара обратно после смерти хозяина. Ничего такого, насколько мне известно, не произошло!
Сказать больше было нечего, и оба собеседника ненадолго погрузились в молчание.
Мономах размышлял, стоит ли ему влезать в это дело еще глубже…
Да и есть ли оно, «дело»? Ну, умер пожилой человек, а наследники избавились от его любимца – что тут удивительного? Сплошь и рядом вокруг умирают старики, и их изнеженные, зацелованные собаки и кошки в мгновение ока оказываются на улицах и в подвалах, не успев сказать даже «гав» или «мяу»! Просто в данном случае речь идет о птице…
Внезапно осененный новой идеей, Мономах нарушил тишину вопросом:
– Вероника Генриховна, а откуда вы узнали о пенсии, назначенной покойным работодателем?
– Мне позвонил его душеприказчик и попросил приехать. В офисе он показал мне приложение к основному завещанию, которое касалось лично меня.
– Значит, было завещание!
– Конечно: Аркадий Андреевич отличался щепетильностью в деловых вопросах!
– А зачем оно понадобилось, если у него не было родственников, кроме Тамары?
Циммерманн удивленно подняла брови и задумчиво покачала головой.
– Знаете, – произнесла она медленно, – теперь, когда вы спросили, я тоже нахожу это странным! Ведь Тамаре в любом случае достается все…
