– Тебе удалось с ней встретиться?
– Нет.
– Почему?
– Она мне отказала, прикинь?
– На каком основании?
– Да ни на каком: не желает она ни с кем о Рукояткине разговаривать, вот и весь сказ! Еще сказала, что его смертью должны были заниматься те, кому это по профессии положено, однако они отнеслись к случившемуся спустя рукава, и в результате человек умер, а наказания никто не понес. Жаль, что она не захотела говорить: сдается мне, эта тетка знает о нашем антикваре больше всех!
– Хорошо, а как насчет наезда велосипедиста? – спросила Алла. – Что конкретно известно, и почему уголовное дело не было возбуждено?
– Я встретился с дознавателем. Если ему верить, он нашел в деле состав преступления и передал его следователю, однако тот его тут же закрыл.
– Почему?
– Ну, во-первых, не удалось разыскать велосипедиста: в парке камер нет, свидетелей тоже не обнаружили. Во-вторых, похоже, сыграла роль личность пострадавшего: следак счел, что доверять его рассказу о наезде не стоит.
– Да? – переспросила заинтригованная Алла. – Это почему же?
– Из-за диагноза.
– Какого диагноза?
– Старичок, оказывается, страдал болезнью Альцгеймера.
– Серьезно?
– Ага – племянница Тамара предоставила справочку из Скворцова-Степанова.
– Вот, значит, как… Интересно! Кстати, а кто наследники Рукояткина?
– Видимо, Тамара – теперь ее фамилия Челищева, по мужу.
– Получается, выгодоприобретателем стала племянница?
– Ты полагаешь, старикан не своей смертью помер? – недоверчиво хмыкнул Негойда. – Но на это ничто не указывает!
– А зачем племянница уволила Циммерманн? – парировала Алла. – Зачем избавляться от опытного человека, если сам не разбираешься в старине?
– Знаешь, как говорят, – новая метла по-новому метет, – пожал плечами Дмитрий. – Может, она как раз и не хотела, чтобы кто-то указывал ей на то, что она в этом деле дилетант?
– Может, и так, а может…
– Рукояткин после происшествия попал в больницу, потом выписался и отправился домой «на долечивание». Я узнавал, причина его смерти – сердечная недостаточность, что тут криминального?
– Как его похоронили?
– В смысле?
– В смысле – в гробу или кремировали?
– Э-э… вот это я как-то не вентилировал!
– Я сама займусь, не бери в голову.
– Ты имеешь в виду, что его могли…
– Нужно проверить все возможности. Еще хорошо бы встретиться с патологоанатомом на предмет вскрытия!
– Скажи, откуда ты вообще узнала о Рукояткине?
– От одного друга. Ладно, Митя, ты сделал даже больше, чем от тебя требовалось! Хотя…
– Еще что-то желаете, мадам следователь? Приказывайте!
– Сможешь узнать, что из себя представляют Тамара и ее муж?
– Сделаю что смогу. Ты все-таки считаешь, что Рукояткина могли… того?
– Ну, сам посуди: живет себе богатенький антиквар, семьи нет, есть только племянница. Раньше они не ладили, и вдруг она нарисовалась, а через короткое время с антикваром случается несчастье, после которого он быстрехонько загибается, а племянница становится единственной наследницей. Здорово, да?
– Звучит пугающе, – признал Негойда.
– Я хочу знать, чем занимается эта парочка супругов, как у них шли дела до того, как Тамара решила возобновить отношения с дядей, а также о том, как обстоит ситуация сейчас.
– Ты о чем?
– Я о магазинах. Хорошо ли идет бизнес? Как Тамара справляется, ведь она не специалист, а для того, чтобы научиться разбираться в антиквариате, необходимо не только образование, но и длительный опыт работы. Насколько я поняла, она не имеет отношения к искусству?
– Вроде бы Тамара Челищева бухгалтер…
– Ну вот видишь! Если бы на меня вдруг свалилась такая ответственность, я бы уж точно не стала увольнять единственного человека, который может мне помочь! Надо все-таки встретиться с этой Циммерманн… Но сначала я, пожалуй, поболтаю кое с кем другим.
* * *
Мономах развлекался: он и представить себе не мог, что беседа с попугаем может быть такой интересной – поневоле поверишь, что птица не глупее человека! Да, у него не такой обширный словарный запас (хотя, если вспомнить Эллочку-людоедку Ильфа и Петрова, все не так уж и плохо), зато он здорово соображает, какая именно фраза подходит к той, которую произносит человек, и реагирует соответственно.
Как он понимает, что нужно отвечать, оставалось для Мономаха загадкой, удивительной тайной природы!
В этот вечер, едва он вошел в гостиную, раздался громкий вопль:
– Папа дома! Капитан на камбузе!
– Это он вас папой считает, дядя Вова! – пояснил Сархат, входя следом.
– Наверное, он так и предыдущего хозяина называл, – ответил Мономах.
– Да, только вот меня он папой не зовет, – возразил парень, качая головой. – Видимо, соображает, кто его спаситель! Я туда-сюда целыми днями хожу – чего он только не болтает, вы бы слышали! Умная птичка, ничего не скажешь – иногда кажется, что он отлично понимает, что говорит, и нас понимает, дядя Вова!
Решив проверить, насколько сказанное Сархатом является правдой, после ужина Мономах уселся напротив клетки.
Начал он с того, что, вооружившись диском с записями песен Марка Бернеса, купленным в интернете, дал Капитану его послушать.
Вместе с Сархатом они наблюдали, с каким энтузиазмом попугай воспринял предложенное развлечение: он крутился колесом, расправлял крылья, надувал грудь и без перерыва болтал, причем далеко не всегда его фразы были полностью скопированы с тех, что звучали из динамиков, – Капитан весьма изобретательно их изменял!
Наконец Мономах поднялся и сказал:
– Ну, пора и честь знать, братцы, – завтра вставать рано!
Он видел, что Сархат с удовольствием бы еще посидел, но все же покорно выключил музыкальный центр.
Неожиданно попугай вытянулся в струнку на своей палке-жердочке, временно приспособленной парнем для нового жильца, и четко, совсем не птичьим голосом произнес:
– Пропали мы с тобой, Капитан, совсем пропали!
Рука Мономаха, протянутая к музыкальному центру с целью извлечь диск Бернеса, застыла в воздухе.
– Что он сказал? – переспросил Сархат.
– Папа и Капитан – пропали! – повторил какаду слегка измененный вариант той же фразы. – Совсем пропали!
Мономах очень устал, но сон никак не шел к нему: перед глазами стоял Капитан, повторяющий, словно мантру, фразу: «Папа и Капитан пропали!»
Действительно ли птица пытается ему что-то сказать или просто складывает вместе когда-то услышанные слова?
В свете того, что им с Гориным удалось узнать, ситуация выглядела не просто неприглядно – страшно: одинокий, пожилой и беспомощный человек оказался в полной власти людей, которым выгодна его скоропостижная смерть!
Правда, свидетель из попугая, как из козы балерина, вот в чем проблема…
Когда истерично затрезвонил телефон (Мономах забыл убавить на ночь звук), ему показалось, что он только-только закрыл глаза, однако на экране высветилось: 06:45.
– Алло! – хрипнул он в трубку.
– Владимир Всеволодович, вы проснулись? – услышал он голос Севана Мейрояна.
– Теперь уже – точно! Что-то случилось?
– Кое-что, да… Я дежурю, помните?
– Разумеется, помню – я же составляю расписание дежурств! Так в чем дело?
– Я не стал вас поздно вечером беспокоить, поэтому… В общем, вы знаете такого человека – Бориса Горина?
– Го… В чем дело, Севан?!
– Его к нам вчера по «скорой» доставили. Там такая странность вышла: вчера же не наш день, понимаете, был, но этот Горин, он, видимо, заплатил фельдшерам и потребовал, чтобы его везли в наше отделение!
– Что с ним?
– Нападение. Травмы серьезные, но жизни ничто не угрожает.
– Кто на него напал?
– Не знаю – не до того было: у него перелом локтевого сустава со смещением, трещина ребра и черепно-мозговая средней тяжести – это не считая синяков и ссадин! Я вот что хотел спросить: раз он ваш знакомый, вы сами позвоните в полицию или мне…
