– Князев меня зовут, – ответил Мономах. – Ладно, нам пора, а то и так уже задержались!
Провожая их до двери, медсестра вдруг сказала, обращаясь к Горину:
– Вы уж простите меня, что ничего не сделала… ну, по поводу вашего друга – я ведь так до конца и не поняла, что с ним происходит!
– А что вы, собственно, могли сделать? – пожал плечами адвокат.
– Ну, в полицию, может…
– И что бы вы сказали – что лежачий старик с болезнью Альцгеймера жалуется на племянницу? Нет, если кто и виноват в случившемся, то это я! Всех вам благ, Евгения, пусть ваши дети выздоравливают!
Они молча спустились в лифте на первый этаж, молча дошли до машины Мономаха и забрались в салон.
– Ну, что думаете? – спросил Горин, когда они уже минут десять как сидели в припаркованном авто, не говоря ни слова.
– Лучше вы, – предложил Мономах: он считал, что у адвоката больше прав делать выводы.
– Хорошо. Тогда выходит, что Тамара как минимум помогла Аркаше умереть! Почему она решила подложить сиделке этот злосчастный перстень?
– Видимо, после встречи с ней любопытная соседка начала задавать вопросы? – предположил Мономах. – Тамара ведь пыталась представить все так, что Рукояткина в квартире нет, что он в санатории! Побоялась, наверное, что сиделка еще что-нибудь расскажет, новости дойдут до друзей и знакомых…
– Меня вот что волнует больше всего, – прервал его Горин. – Умер Аркаша своей смертью или… Тамара сделала все, чтобы отсечь от него всех, с кем он общался, а умер он очень быстро после того, как она забрала его из больницы – я ведь даже на похороны не успел приехать! Если бы сам не позвонил Тамаре… Как думаете, она его убила?
– Это смогла бы доказать только эксгумация тела, – вздохнул Мономах. – С другой стороны, Тамара однозначно купила психиатрический диагноз у кого-то в «Скворечнике», заплатила Курпатову за липовую сердечную недостаточность, обманула соседей, отключила и спрятала телефон – зачем так стараться, если не планируешь ничего плохого? Но, как вы понимаете, все это – наши предположения, а их к делу не пришьешь!
– Я знаю, что делать! – твердо сказал Горин, глядя прямо перед собой. – Я добьюсь эксгумации!
– Вам не удастся этого сделать, не возбудив уголовное дело, – предупредил Мономах. – Что можно предъявить в полиции?
– А я все-таки попробую! – упрямо мотнул головой адвокат. – Это нельзя так оставлять! Вы со мной, если что?
– А разве с самого начала было иначе? – хмыкнул Мономах.
* * *
Алла решила устроить Дмитрию праздник – приготовить ужин. По большей части они ужинали в кафе. Иногда, если он возвращался поздно, перехватывал что-то по дороге и приходил уже сытым. Но в этот день сыщик заслуживал поощрения, ведь он выполнил Аллино поручение!
Она хорошо продумала меню: оно должно быть сытным, чтобы мужчина не остался голодным, и в то же время не вредным, чтобы она могла составить ему компанию без страха, что наутро проснется с парой лишних килограммов на бедрах.
Поэтому она запекла в духовке буженину вместе с баклажанами, помидорами, болгарским перцем и цуккини и приготовила картофель в электрогриле. В дополнение к главному блюду она сделала два овощных салата – в основном для себя, так как Дмитрий, скорее всего, будет налегать на мясо с картошкой.
Ну как тут не позавидовать тому, что он мужчина с конституцией, которой не угрожает ожирение?!
Придя домой, Дмитрий сразу повел носом, ловя аппетитные запахи, идущие из кухни.
Алла написала ему сообщение, предупредив, чтобы не наедался, если захочет перекусить в середине дня, и детектив выполнил ее просьбу.
– Не знал, что ты шеф-повар под прикрытием! – сказал он, входя на кухню и приобнимая ее за наметившуюся талию.
На Алле красовался передник в стиле «альпийская фермерша» с вышитыми на груди виноградными гроздьями, а в руках она держала прихватки с тем же рисунком, лицо ее пылало, и, на ее собственный взгляд, выглядела она так, словно только что вышла из парилки. Однако Негойда, кажется, был в восторге от ее вида.
– Ты похожа на мамочку-наседку, ожидающую семейство к ужину! – воскликнул он хохоча и оторвал Аллу от пола с такой легкостью, словно та ничего не весила (это она-то!).
Алла наморщила лоб, пытаясь понять, являются ли его слова комплиментом или легкой формой издевки.
– Я еще не видел тебя в переднике, – добавил он, внезапно становясь серьезным. – И знаешь что?
– Что? – недоверчиво спросила она.
– Я тебя люблю. Такой, – добавил он тут же, и Алла растерялась.
Это признание в любви или констатация факта: ему нравится, когда она на кухне в форме официантки или поварихи?
– Э-э… – протянула она, не зная, как реагировать на его слова. – Иди мой руки, а я пока все вытащу!
– Хорошо, – кивнул он и удалился.
На кухне у Аллы не было телевизора – принимая пищу, она предпочитала слушать музыку, а не ужасы, описываемые в новостях. С тех пор как она стала встречаться с Негойдой, они обычно обсуждали его или ее дела. Чаще – ее, конечно, ведь они куда интереснее слежки за неверными мужьями и женами. Он не то чтобы переехал в прямом смысле слова – просто в Аллиной квартире появилась пара мужских тапочек, зубная щетка и чашка.
Она всерьез размышляла над тем, не стоит ли освободить для любовника пару ящиков и хотя бы один кронштейн в платяном шкафу, но каждый раз говорила себе, что еще слишком рано. Даже самой себе Алла боялась признаться: она не уверена в том, что когда-нибудь для этого наступит подходящее время.
– Ну, рассказывай! – потребовала Алла, когда Дмитрий утолил первый голод, без устали нахваливая ее кулинарный талант. – Что удалось узнать о Рукояткине?
– Все, – ухмыльнулся сыщик. – Ты же просила…
– Помню-помню, просила! – перебила она. – Говори!
– Экая ты нетерпеливая! – посетовал со смехом Негойда, но не стал тянуть: он вовсе не хотел раздражать Аллу, она нравилась ему в хорошем расположении духа. – Итак, этот господин Рукояткин – занятная личность… нет-нет, не в том смысле, о котором ты подумала!
– А в каком это смысле, по-твоему, я о нем думаю?
– В криминальном. Так вот, ни в чем таком наш покойник замешан не был: он честно построил свой антикварный бизнес, причем ему несколько раз приходилось начинать с нуля. Раскручивался он в лихие девяностые – сама понимаешь, какая обстановочка была в Питере на тот момент! У него даже сына похищали, выкуп требовали, представляешь?
– Откуда дровишки?
– У меня свои источники, ты же понимаешь: если расскажу…
– Тебе придется меня убить?
– Нет, придется искать новые!
– Ладно, продолжай.
– Так вот, несмотря на все проблемы и препятствия, Рукояткин сумел выжить и даже преуспеть. На момент отхода в лучший мир он владел небольшой сетью антикварных магазинчиков под брендом «Нужные вещи». Насколько я понимаю, от прочих дельцов он отличался экспертными познаниями в этой узкой сфере, большим количеством проверенных поставщиков и незапятнанной репутацией. В целом прошлое мужика не представляет большого интереса, но я привык узнавать о клиенте все, поэтому пришлось покопаться и в этом. Как я уже говорил, никаких особых скелетов в шкафу у него не нашлось – ну, если не считать того, что его сын погиб молодым…
– Случай криминальный?
– Да нет, бытовуха: утонул. Потом у него умерла жена, и Рукояткин остался один. Правда, у него была сестрица, в судьбе которой он принимал участие – помогал деньгами, поддерживал. У этой самой сестрицы имелась дочка Тамара – судя по мнению тех, кто ее знал, оторви и выбрось! Дядя пытался на нее повлиять, но безуспешно. Потом она вышла замуж, развелась, осталась одна с сыном. Честно говоря, не знаю, что там у них с дядькой произошло, вот только после смерти сестры он оборвал с племяшкой все связи. Я поболтал с мужиком из магазина напротив, он кое-что рассказал, но с Рукояткиным они лишь приятельствовали и особо близки не были. Он порекомендовал связаться с некой мадам Циммерманн, правой рукой антиквара, которая начинала с ним вместе и являлась специалистом не хуже него самого. Кроме того, она должна быть в курсе всех мало-мальски значимых событий его жизни.
