— Вы знаете, что смерть вашего бывшего мужа квалифицируется как убийство? — ответил он вопросом на удивление Тамары.
— Да, — кивнула она, — мне рассказал Лазарь Гольдман, наш общий друг. Значит, это правда? Ну я всегда знала, что Борис умрет не своей смертью. Когда выяснилось, что у него рак, я даже удивилась. После всех этих покушений, после ненависти, которая изливалась на него со всех сторон, ему предстоял жалкий жребий окончить жизнь на больничной койке… Но он снова всех обманул!
— Что вам известно о покушениях?
— Только то, что говорили в СМИ. Но Илюша, когда еще жив был, пару раз обмолвился, что у него неприятности с конкурентами и что отец вроде пытается решить проблему.
— Значит, вы общались с сыном?
— Господи, конечно, общались! Борис сначала не знал, ведь он всячески препятствовал нашим встречам, но потом смирился. Илюша был достаточно взрослый, чтобы решать самостоятельно, а Борис его любил и не хотел ссориться.
— Простите, но почему бывший муж разлучил вас с сыном? Просто так мужчина редко пойдет на столь крайние меры!
— Видите ли, Борис мне изменял практически со дня свадьбы. Мы оба учились в университете, на юридическом факультете. Наши родители были знакомы. Знаете, еврейские семьи, как и мусульманские, предпочитают не оставлять устройство жизни детей на волю случая, вот нас и свели. Борис был красив и умен, умел произвести впечатление, а его жесткость и безапелляционность в то время я приняла за силу характера и целеустремленность. Я мечтала о карьере, но Борис сразу дал мне понять, что жена должна сидеть дома. Разумеется, сначала мы закончили вуз и только потом поженились. Я забеременела через несколько лет, хоть и была в курсе многочисленных измен Бориса. Но меня так воспитали: женщина должна терпеть, если муж не пьет, не бьет и не оскорбляет. Мой муж соблюдал эти простые правила, а я делала вид, что ни о чем не догадываюсь. Первые семь лет брака я вспоминаю как довольно приятные. Ну если не считать любовниц Бориса, некоторые из них осмеливались звонить нам домой и со смаком рассказывать о том, как они с моим мужем замечательно проводят время!
Антон молча слушал Тамару. Ему было нечего сказать: он понимал Бориса Гальперина, ведь и сам не прочь погулять. Однако их с адвокатом отличало одно существенное, по мнению опера, обстоятельство: Антон никогда бы не позволил официальной жене узнать о своей двойной жизни. Жены разводились с ним не по причине измен, а потому, что не выносили его сумасшедшего графика. Причем каждая пребывала в уверенности, что именно она разбила ему сердце!
— Неужели у вас не возникало искушения отомстить? — спросил он.
— Воспитание не позволяло. Но когда я встретила человека, который вновь заставил меня почувствовать себя желанной, то сразу сказала Борису. Он не стал устраивать скандалов. Мне даже показалось, что все пройдет мирно. Пока Борис не уведомил меня в письменном виде, что сын остается с ним.
— В письменном виде? — переспросил Шеин, вытаращившись на собеседницу.
— Ну да, ведь он адвокат…
— И вы согласились?
— Борис не оставил мне выбора. Он сказал, что не позволит забрать ребенка к «чужому дяде», и мне придется решать — либо новый муж, либо сын. Я не могла себе представить, что придется до конца жизни жить с человеком, который топчет мою самооценку. Кроме того, я любила другого. Я хотела работать, иметь жизнь за пределами кухни, да и Илюша, как оказалось, предпочел остаться с отцом. Между ними существовала незримая связь, очень прочная. И это при том, что Илюша совсем не похож на отца… Борис никогда никого не любил по-настоящему, кроме сына: ради Илюши он был готов на все, и я решила, что сын будет счастлив с отцом. Я и подумать не могла, что Борис лишит меня общения с ребенком, считала, что буду приезжать к нему, брать на каникулы… Но после того как мы подписали мировое соглашение, по которому я отказывалась от претензий на совместно нажитое имущество, и судья определила место жительство сына с отцом, Борис сказал, что не желает видеть меня рядом с Илюшей. Он предупредил, что, если я пойду в суд, он сотрет в порошок меня и моего нового мужчину.
— Как бы ему это удалось? — возразил Антон, которому вся эта ситуация казалось дикой и бессмысленной. — Он был всего лишь адвокатом, а не богом!
— О, вы ошибаетесь — Борис был чертовски хорошим адвокатом! Вы знаете, что до того, как начать заниматься бракоразводными процессами, он сделал себе имя в уголовных делах?
Шеин кивнул.
— Борис завел связи в определенных кругах и открыто угрожал мне, будущему мужу и даже моим родителям, и я нисколько не сомневалась, что он выполнит свою угрозу! Я понимала, что не сумею с ним бороться, ведь у нас разные весовые категории. Пришлось принять его условия. Два раза в год он присылал мне фотографии Илюши и подробные письма с описанием того, как он учится, в каких кружках занимается, с кем дружит. Но я не должна была присутствовать в жизни сына — совсем. Борис хотел его только для себя. Единственное в мире существо, которое не видело в нем жестокого человека без совести, способного переступить через любого, и любило безусловной любовью. Наверное, Илюша знал его другим.
— Вы сейчас описываете какого-то монстра, чуть ли не самого дьявола! — недоверчиво покачал головой Антон.
— Понимаю, в это трудно поверить. Я и сама не предполагала, каков Борис, пока не развелась с ним. Слухи доходили, но я не верила. А зря! Даже с Илюшей он однажды использовал свои грязные методы, но мне стало об этом известно слишком поздно, чтобы я могла что-то предпринять. Так что, знаете, меня не удивляет то, что Бориса пытались убить, нет! Если он с близкими людьми вел себя так, то могу представить, что он вытворял с другими!
— Так все-таки что вам известно о покушениях?
— В девяностые Борис занимался делами крупных уголовных авторитетов. На него покушались не единожды, один раз дело дошло до больницы. Когда начались неприятности с конкурентами, Борис предложил Илюше переписать клинику на него.
— А что, опасность и в самом деле существовала?
— Сын рассказывал об угрозах, которые поступали от конкурентов.
— Он называл «Дента-Люкс»?
— Да. Правда, он не считал их серьезными, но Борис был не согласен. И оказался прав: эти покушения… Правда, они случились уже после смерти сына, насколько я помню.
— Разве причастность руководства «Дента-Люкса» удалось доказать?
— Нет. Но это ничего не значит: люди с деньгами и связями умеют прятать концы в воду. Да и следственные органы, простите за прямоту, не всегда делают все, что должны!
— Вы не считаете, что «Дента-Люкс» могла иметь отношение к смерти вашего сына?
— Да нет, что вы, это же был несчастный случай!
— Ваш бывший муж в это не верил.
— Он просто не смог этого принять. Илюша был еще молод, успешен в карьере и счастлив в браке, и вдруг такая нелепая, неожиданная смерть!
— Вы знали, что у Ильи проблемы с сердцем?
— Да, конечно. Он очень ответственно относился к своему здоровью, вовремя принимал лекарства… Ума не приложу, как так могло получиться! Хотя, конечно, с сердцем никогда нельзя знать наверняка.
— Тамара Геннадьевна, вы упомянули о неких «грязных методах», которыми воспользовался Гальперин в отношении сына. Что вы имели в виду?
— Это не связано с покушениями, да и я скорее предполагаю, нежели знаю наверняка.
— И все-таки? — настаивал Антон. — Поймите, любая информация важна!
— Ну хорошо, — вздохнула Тамара. — В юности у Илюши была девушка. Кажется, то была настоящая любовь — такая, какая случается раз в жизни. Борис костьми лег, убеждая сына, что девочка ему не пара, что ей нужно только перебраться в Питер и что она поломает ему и жизнь, и карьеру. Кроме того, она была русской, а не еврейкой, а у Бориса имелся пунктик на этот счет! Но Илюша не сдавался.
— Почему же они не поженились?
— Девушка его бросила.
— Как же, ведь была такая любовь, вы говорите?
— Вот потому-то я и считаю, что не обошлось без нечистоплотных методов Бориса: наверняка он как-то воздействовал на ту девочку. Может, запугал, а может, и купил. Думаю, случившийся годы спустя брак с Дарьей стал своего рода протестом, бунтом против тирании отца.
