— Вы ко всем женам вашего друга относились так же?
— Я всегда считал их развод с Тамарой ошибкой, но кто прислушивается к старым друзьям? Последующие Борины браки — отличная иллюстрация к поговорке «Хорошее дело браком не назовут!». А Инна — просто дура, простите за прямоту. Бабе тридцать с гаком, а она проводит дни, как будто у нее впереди еще пятьдесят лет юности! Борис был с Инной щедр, ведь она выполняла свою главную, представительскую функцию, как дорогая машина или часы. Она была аксессуаром, который полагался Борису по статусу. И такой же безмозглой.
— Значит, пассаж Бориса в отношении Тамары вас не удивил?
— Мне казалось, что он вырезал ее из своей жизни раз и навсегда, ведь война за Илью была кровопролитной. Тамара проиграла, и с тех пор Боря о ней не упоминал.
— Он не давал матери видеться с сыном?
— Я говорил, что это неправильно, но не хотел ссориться. А потом, Тамара ведь снова вышла замуж…
— Ну а как насчет Дарьи? Разве они с Борисом не были в контрах?
— Вы правы, это — самое удивительное из всего, что я сегодня прочел. Особенно с учетом того, что… — внезапно душеприказчик адвоката осекся и замолчал. Алла напряглась.
— Продолжайте, пожалуйста, — попросила она. — Что вы собирались сказать?
— Не уверен, что это этично…
— Давайте я сама разберусь, что этично, а что нет, ладно? Вы не забыли, что мы имеем дело с убийством?
— Доказано на сто процентов?
— На двести. Это ведь вы просили Де… то есть моего шефа, Кириенко, выяснить обстоятельства смерти Гальперина, тогда чему же вы удивляетесь?
— Я думал, у Бориса паранойя. После того, что с ним происходило в последнее время, любой бы стал параноиком — все эти покушения… Но я не предполагал, что его слова окажутся правдой!
— Какие именно слова?
— Где-то за пару месяцев до смерти Боря сказал мне примерно следующее: «Если я умру, значит, меня убили!» Я не придал этому значения, так как все близкое окружение знало о его диагнозе. Я счел его слова признаком депрессии.
— Вы не спрашивали, кого он подозревает в дурных намерениях?
— Спрашивал, конечно. Он ничего определенного не говорил, потому-то я и не отнесся к его словам серьезно.
— А каким числом оформлено завещание?
— Вот, смотрите, — ткнул пальцем в дату Гольдман.
— За неделю до смерти, — пробормотала Алла. — Как полагаете, Инна могла совершить убийство?
— Ну, знаете, отчаявшаяся женщина, по-моему, на многое способна. Только не подумайте, что я готов ее обвинить! Первое завещание Боря составил, помнится, лет в сорок пять. По нему все отходило Илье. После трагедии он неоднократно вносил изменения, а то и вовсе переписывал документ. И вот — финал!
— Если Борис так невзлюбил невестку, почему не выкинул ее из бизнеса сразу после гибели сына?
— Думаю, исключительно из соображений целесообразности, ведь он понятия не имел, как управлять сетью клиник! Он оставил ей должность генерального директора, правда, поставил своего главного бухгалтера, который контролировал финансовые потоки.
— У него имелись для этого основания?
— Боря ничего не делал просто так.
— Он в чем-то подозревал Дарью?
Гольдман только неопределенно пожал плечами.
— А что вы скажете насчет выкриков Инны? — не сдавалась Алла. — О якобы убийстве Ильи?
— Бабская зависть. Они с Борисом подписали брачный контракт. В случае развода Инна ушла бы голой и босой!
— Почему Инна не попыталась родить Гальперину ребенка? И себя бы обезопасила, ведь ребенок стал бы наследником по закону!
— Насколько я знаю, Боря не хотел других детей, ведь у него был Илья. Вот почему Инне так важно было сохранить брак с Борисом, и она ради этого была готова на многое.
— И на убийство?
— Ой, бросьте! — отмахнулся душеприказчик Гальперина. — У Инны мозг, как у голубя: она не смогла бы продумать такой хитроумный план!
— А если ей кто-то помогал?
— Не знаю, не знаю… А что касается ее обвинений в адрес Дарьи, могу сказать, что Борис действительно не верил в естественную смерть сына.
— Разве причиной смерти Ильи Гальперина был не сердечный приступ?
— Так написано в заключении о вскрытии.
— У вас есть причины ему не доверять?
— У меня — нет. А вот Борис так до конца и не поверил. Больше вам скажу, он даже частное детективное агентство нанимал для расследования, потому что ему казалось, что официальные следственные органы ошибаются.
— Вы, случайно, не в курсе, куда именно обращался ваш друг?
— Боря не говорил мне названия агентства, но он не расставался с планшетным компьютером. И в больницу взял — посмотрите среди его вещей. Может, там есть информация?
— А кто вел следствие по делу о смерти Ильи?
— Дело не возбуждали. Провели, как это у вас называется… доследственную проверку, пришли к выводу, что имел место несчастный случай.
— Как-то странно, не находите, Лазарь Моисеевич? — задумчиво проговорила Алла, качая головой. — Получается, незадолго до смерти Борис изменил мнение о невестке и о том, что она причастна к смерти мужа… А на каком основании он вообще считал Дарью возможной виновницей?
— Боря думал, она изменяла Илье.
— Доказательства?
— О них мне неизвестно.
— Многие супруги изменяют своим половинам, так что же теперь, всех убивать?
— Как бы там ни было, Алла Гурьевна, все досталось Дарье, а это означает, что Боря признал свое заблуждение и пересмотрел отношение к семье сына. Такое случается, знаете ли, перед лицом неминуемой смерти!
* * *
Антон Шеин не мог взять в толк, зачем Суркова отправила его к первой жене Гальперина, ведь та уж точно не могла иметь отношения к смерти адвоката! Он знал следачку недавно, всего-то месяца три, и до сих пор не определился со своим к ней отношением. С одной стороны, он был в курсе, что Суркова — протеже Кириенко. Было очевидно, что Дед благоволит Сурковой и всячески пытается ее продвигать. Некоторые даже брали на себя смелость предполагать более близкие отношения, связывающие молодого следователя и пожилого генерал-майора юстиции, однако Антон не склонен был верить злым языкам. Суркова, конечно, дама приятная, хоть и толстовата, на его вкус, однако не такой она человек, чтобы спать с непосредственным начальником. Шеин знал, что на предыдущем месте работы Алла имела длительные отношения с мужчиной, которого все считали ее гражданским мужем. Дело тем не менее браком не завершилось: мужик сбежал к дочке высокопоставленного чиновника, променяв Суркову на влиятельного тестя, который мигом вознес его на вершину «пищевой цепочки» прокуратуры города. Но это — лирика. Работать с ней комфортно. Она не пытается корчить из себя крутого мужика и в то же самое время не пользуется для достижения цели глупыми бабскими уловками, как другие коллеги женского пола. Суркова общается с операми профессионально, дружелюбно, но без намека на панибратство. Она выслушивает их мнение и либо соглашается, либо старается донести до мужчин свою точку зрения. Суркова умна, а Шеин, как бы он ни относился к работе женщин в следствии, уважал это качество независимо от его половой принадлежности. И все же сейчас он сомневался в том, что чутье дало следачке верную подсказку.
Тамара Гальперина — вернее, уже Осипова — открыла дверь сама. До этого Антон видел женщину только на снимках в социальных сетях. В жизни Тамара выглядела моложаво, хотя они с Гальпериным были почти ровесниками, а он походил на высушенную мумию какого-нибудь древнего фараона. Правда, Тамара, насколько известно, здорова, а вот адвокат умирал от рака.
— Странно, что вы пришли, — сказала она, с интересом разглядывая гостя. Антон привык, что женщины в летах на него клюют: он являл собой вполне презентабельный экземпляр существа противоположного пола средних лет, любящего хорошую одежду, дорогой парфюм и обладающего интеллигентным лицом человека, отличающего Моне от Мане. [3] У Антона были темные, слегка тронутые благородной сединой вьющиеся волосы, голубые глаза и спортивная фигура. В данный момент он находился в ситуации, которую его приятель Ахметов характеризовал как «состояние свободного электрона с сорванной крышей», то есть он недавно разошелся с предыдущей женой и находился в активном поиске новой подруги жизни.
