– Что это значит? – спросил Фэй.
Я, конечно, не такой ас, как наш Кадреску, но все же медик.
– Это значит, что Люсиль была уже мертва, когда упала в воду.
В пользу этого вывода говорило и отсутствие крови в ране: француженка действительно упала с борта, скорее всего, ударившись при этом о какую-то выступающую часть судна, но эта рана стала уже посмертной.
– Тогда... что же ее убило? – с недоумением развел руками Фэй.
– Понимаешь, я же не патолог... Однако, судя по цвету тела – а оно какое-то слишком уж синее, – можно предположить, что причиной ее смерти стала асфиксия.
– То есть она задохнулась? – уточнил китаец.
– Похоже на то. При асфиксической смерти трупные пятна имеют интенсивный синюшно-фиолетовый цвет, как и вся кровь, перенасыщенная углекислым газом, что мы с тобой, собственно, и наблюдаем.
– Она задохнулась, но не захлебнулась?
– Ты прав, – кивнула я и принялась ощупывать шею и подбородок Люсиль.
Хотя, наверное, теперь это уже была не Люсиль, отличный врач и моя подруга, а просто улика – во всяком случае, я старалась внушить себе эту мысль, чтобы не испытывать жалости и чувства вины. Я не раз наблюдала за тем, как работает Леонид – четко, профессионально и с большим уважением к покойнику.
– На шее нет никаких следов удушения!
– Не угорела же она?!
– Это вряд ли... Постой-постой...
– Нашла что-то?
– У нее сломана подъязычная кость! – пробормотала я, поднимая на него расширившиеся глаза.
– Это могло произойти при падении?
– Очень маловероятно. Как я уже говорила, я не профессионал в данной области, но мне кажется, что это повреждение ей нанес человек! С другой стороны, если кость сломалась под воздействием сдавливания, то где же наружные следы? Кроме того, сам по себе перелом подъязычной кости – повреждение серьезное, но не смертельное!
– Следов может и не быть, – неожиданно заявил Фэй. – Есть такие приемы, знаешь ли... К примеру, при нанесении удара в область боковой поверхности шеи, – он обозначил нужную точку на теле француженки, – может наступить смерть в результате рефлекторной остановки сердца.
Я задумалась. Область боковой поверхности шеи находится в месте пересечения грудино-ключично-сосцевидной линии с углом нижней челюсти. Здесь расположен синокаротидный комплекс – место, где сконцентрированы магистрали нервных путей; при нарушении их функций невозможна нормальная работа дыхательного центра и центра ритма сердечной деятельности. Соответственно, удар, нанесенный в эту зону, вполне способен повлечь за собой смерть жертвы... Ну вот, я уже называю ее жертвой, а не по имени!
– Если ударить сюда с достаточной силой, – продолжал Фэй, – противник... то есть пострадавший, – тут же поправился он, – потеряет сознание. Следов при этом, скорее всего, не останется.
Я решила немедленно проверить теоретическое предположение китайца. Да, внешних признаков удара не было, но вскрытие шейного отдела Люсиль показало небольшое кровоизлияние в мягкие ткани шеи слева, что, в сочетании с полнокровием внутренних органов, позволяло сделать следующее заключение: смерть Люсиль Ламартен, скорее всего, наступила вследствие рефлекторной остановки сердца из-за травмы синокаротидной зоны.
– И убийца – плохой специалист, – заметил Фэй. – Или он хотел, чтобы твоя Люсиль помучилась.
– О чем это ты?
– Ты сказала, что у нее сломана подъязычная кость? Это не могло произойти в результате удара в шею: убийца ударил ее дважды – сначала в гортань, сломав кость, а потом уже в шею. При таком ударе гортань смещается в сторону с одновременным поворотом вокруг вертикальной оси, в результате чего у человека перехватывает дыхание. В результате травмы передней поверхности шеи происходит частичный или полный отрыв гортани от подъязычной кости – насколько я понимаю, у... твоей подруги все именно так и есть?
Меня так и подмывало спросить, где Фэй нахватался всей этой информации – не иначе, в школе наемных убийц! Однако я проглотила этот дурацкий вопрос и кивнула.
– Думаю, ты прав. Переломы хрящей гортани и подъязычной кости сами по себе не могут привести к смерти. Обычно смерть наступает от асфиксии, за счет отека слизистой оболочки гортани в области голосовых связок, с полным перекрытием просвета между ними. Развитие отека слизистой гортани требует времени, а у Люсиль его не было: второй удар убил ее наверняка! Надо найти ее одежду, если, конечно, ее уже не упаковали, – сказала я, и мы принялись за «раскопки» прозекторской.
– Кажется, вот она! – Фэй поднял двумя пальцами бело-розовое чудо, купленное Люсиль во время нашего краткого визита на Гоа. Там же обнаружился и врачебный халат, который был на француженке, когда ее вытащили из воды.
– Знаешь, Фэй, – проговорила я, вертя в руках платье, – по-моему, уже стало очевидным одно: Люсиль убили еще вчера, а вовсе не сегодня!
– Почему ты так считаешь?
– Ну, во-первых, она надела это платье вчера к ужину – я ее не видела, но об этом мне сказала Нур. Люсиль опоздала на ужин, мы с Сарикой Шерават уже ушли. Однако старшая сестра видела Люсиль позже, она заходила в ее каюту. Тебе должно быть известно, что европейцы, в особенности женщины, следящие за собой, никогда не надевают одну и ту же вещь несколько раз подряд, если, конечно, обстоятельства позволяют им переодеться. Платье – вечернее, и Люсиль, с ее прекрасным вкусом, вряд ли надела бы его утром под халат – это два. Когда я осматривала тело на палубе, пуговицы оказались застегнуты неправильно, а Люсиль была страшной аккуратисткой во всем, что касается внешности.
– Значит, – продолжил развивать тему Фэй, – кто-то надел на нее халат после убийства, чтобы...
– Чтобы все подумали, что утром она отправилась на работу и случайно упала за борт. Потом «подогнали» еще и маловероятную версию о самоубийстве – так, на всякий случай.
– Самоубийство можно вообще исключить: стала бы она надевать халат поверх платья, словно желая подчеркнуть свой статус перед рыбами и акулами!
– Верно! Итак, Люсиль убили вчера вечером, как раз когда я... когда мы...
Я замолчала, придя в ужас от мысли, что могла бы, возможно, предотвратить гибель подруги. Фэй спросил:
– Ты это о чем сейчас?
И мне пришлось ему объяснить, что наша вчерашняя «эскапада», скорее всего, стоила жизни Люсиль.
– А может, она как раз спасла твою жизнь, эта наша эскапада? – сказал Фэй, когда я закончила. – Представь, что могло случиться, застань убийца вас обеих вместе!
– Или он передумал бы, решив подобраться к ней потом, без лишних свидетелей! – упрямо возразила я.
– Вряд ли, учитывая то, что она явно готовилась смотать удочки с корабля, – не согласился со мной китаец. – Завтра мы окажемся возле Мальты, я думаю, твоя подруга намеревалась сойти на берег, чтобы больше сюда не возвращаться. Если предположить, что ее убийца об этом знал, у него оставалось крайне мало времени для того, чтобы от нее избавиться.
Господи, ей не хватило всего каких-то суток!
– Но кто же хотел избавиться от Люсиль? – пробормотала я. – А главное – почему?..
* * *
Я понимала, что факт вскрытия тела Люсиль вскоре обнаружат, однако, к моему удивлению, никаких действий со стороны руководства «Панацеи» не последовало: все будто воды в рот набрали, твердо вознамерившись не разглашать обстоятельства, связанные с гибелью пластического хирурга.
После обеда у меня выдалось свободное время, и я вдруг почувствовала острую необходимость пообщаться с соотечественниками. То есть, конечно, моих соотечественников в прямом смысле слова на борту не было, но украинцы и белорусы вполне сошли бы за них – между прочим, прочее население корабля в этот национальный вопрос предпочитало не вдаваться и все мы считались русскими. Признаюсь честно, гораздо больше общего у меня было со старшим механиком Сережей Лучко, но спускаться в машинное отделение не хотелось, поэтому пришлось мне довольствоваться обществом гораздо более поверхностного, но тоже вполне приятного Саши Анохина. На камбузе было немноголюдно, официантки убирали со столов, поэтому Саша ничего не имел против болтовни со мной. Вскоре наш разговор плавно перетек к теме гибели Люсиль Ламартен.
