Я оставляю тебя в живых - Дениссон Флориан

– А ты и впрямь похож на этого актера, который играет Бэтмена!

Максим ничего не ответил, но натянул на лицо улыбку.

Громовой голос Дарио резко положил конец неловкой сцене:

– Эй, красавчик, работа не ждет!

Вскоре они заперлись в своем кабинете, оставив коллег из отдела расследований в глухом возмущении метаться за закрытой дверью. Дарио рухнул на стул, закинул на стол скрещенные ноги и откинулся назад. Стул под ним скрипнул, и Максим испугался, что коллега опрокинется. Но, судя по всему, Дарио проделывал такие упражнения на равновесие уже отнюдь не в первый раз.

– Ты все отмалчиваешься, – процедил он сквозь зубы. – Как по-твоему, что произошло с жертвой?

По спине Максима пробежал сильный озноб. Не может быть и речи о том, чтобы высказать свои подозрения. Красные и синие ядра, башня, белый камень… Всплывали воспоминания, но пока было слишком рано затевать с Дарио игру в загадки, тем более что тот все равно не поймет. Сперва следовало дождаться отчета экспертов, а главное – не отбрасывать никаких зацепок. Почувствовав, что молчание слишком затянулось, Максим решил выдвинуть несколько гипотез.

– Ход с обезображенным лицом наводит меня на некоторые мысли, – произнес он. – Либо убийца не хотел, чтобы мы смогли идентифицировать труп, либо здесь заложен определенный символический смысл и лицо этого человека что-то значило для нападавшего.

– Возможно, это кто-то известный, – предположил Дарио.

– Или лицо, которое имеет важное значение для убийцы…

– Мм, – в задумчивости промычал Дарио. После короткой паузы он продолжил: – Все это – башня, ядра, покрашенный камень – определенно имеет какой-то смысл. Да и место тоже было выбрано не случайно. Что мы знаем об этой башне?

Напарники в молчании сосредоточились на истории средневековой постройки, громко зачитывая сведения, почерпнутые ими тут и там в Сети.

Дозорная башня была возведена в XII веке как отдельная служебная постройка укрепленного поместья. Центральное здание было разрушено, его развалины торчали в траве возле смотровой площадки Бельвю. В те времена владение наверняка возвышалось над всей долиной, и благодаря этой смотревшей на юг башне его обитатели могли обеспечивать свою безопасность, с высоты контролируя обширную территорию. Некоторые веб-сайты туманно намекали на костры, которые в XV веке раскладывали посреди поляны, чтобы сжигать на них ведьм. Но оба жандарма очень быстро пришли к заключению, что это ни на чем не основанные слухи, которые старательно распространяют некоторые интернет-пользователи.

Через полчаса зазвонил стационарный телефон. Дарио несколько раз энергично покачал головой и с раздражением бросил трубку.

– Наш покойник на столе прозектора. Собирайся, едем на вскрытие.

10

Мальчик потерял счет времени. Он не представлял себе, сколько часов уже просидел на жесткой деревянной скамье, от которой болели ягодицы. Мужчина велел ему ждать, и мальчик не осмеливался шелохнуться. По счастью, через слуховое окошко был виден кусочек окружавшего лачугу леса. Мальчик пересчитал птиц – семь, хотя, по правде сказать, он не знал, одни и те же это птицы или разные. Не важно. Эти маленькие пернатые создания ободряли его: они подтверждали ребенку, что он еще жив и не совсем одинок в этом мире.

От нежданного звона колокола вдалеке мальчик вздрогнул и принялся считать. Раздираемый между опасением еще долго просидеть на этой скамье и боязнью того, что будет, когда за ним придут, в глубине души он надеялся, что колокол прозвонит тринадцать раз. Это число было на карте, к которой мальчик после ухода старшего надзирателя не прикасался.

Пять.

Уже пять ударов.

Потом шестой и седьмой. И так до тринадцати.

Мальчик почувствовал, как в желудке заворочался тяжелый ком. Сейчас за ним придет проводник. Чтобы отвести куда?

Изображение на карте предвещало худшее. Ему захотелось плакать, горло сдавило, но тут он заметил усевшегося на ветку дрозда и нарочно сосредоточился на нем, не спуская с него затуманенных слезами глаз.

Прошло еще немного времени, зашуршали сухие листья, устилавшие подступы к лачуге, и почти сразу заскрипели половицы крыльца. Перед дверью стоял проводник. А спустя секунду он уже вошел в дом.

На нем была однотонная длинная мантия, доходившие до локтя перчатки, а всю голову покрывала намотанная наподобие тюрбана вуаль. Все было одного ярко-алого цвета, напомнившего мальчику кровь. Он задумался, как же проводник видит хоть что-нибудь сквозь всю эту ткань.

Незнакомец протянул к мальчику руку в перчатке, и тот понял, что должен ухватиться за нее и идти следом. Проводник крепко сжал его ладонь, вывел из лачуги, и они двинулись по петляющей через лес дорожке.

Длинноногий мужчина почти тащил за собой ребенка, который с трудом поспевал за ним и очень скоро выдохся. Каждый раз, когда мальчик отставал, проводник сильнее сжимал его руку и упорно тянул вперед, чтобы мальчик ускорил шаг.

Дорожка в зарослях папоротника вела к вполне надежному деревянному мостику через ручеек. За ним, на сколько хватало глаз, высились могучие ели, которые макушками упирались в небосвод.

Через несколько минут они сбавили темп и вышли к речке, зеленые воды которой лизали скалистый берег. Мальчик обрадовался этой передышке: спина у него уже взмокла от пота. Он приметил лодку, истрепанной веревкой привязанную к единственному деревцу, которому удалось пробиться сквозь каменистую почву. Слабое течение слегка раскачивало суденышко, и это гипнотическое движение привлекло взгляд мальчика. Проводник отпустил его руку и отошел развязать веревку и подтянуть лодку. Потом жестом велел мальчику забраться внутрь. После чего нагнулся, подхватил лежащий на берегу длинный шест и занял место на корме. Они плавно свернули влево, проводник погрузил шест в воду, и суденышко двинулось вперед. Ребенок на мгновение потерял равновесие, ухватился за борта и наконец уселся.

Казалось, скалы по обоим берегам речки очерчивают путь, проложенный богами. Земля клонилась, течение ускорялось. Далеко впереди речушка превращалась в бурный поток с излучиной. Забрызганные пеной скалы создавали препятствия для бунтующих вод. Ребенок не отрывал взгляда от волн, которые вдали становились все выше, и его сердце забилось сильнее. Внезапно раздался замогильный голос проводника, и мальчик стиснул зубы.

– Держись! А то утонешь!

Утлое суденышко неслось к бурным волнам, а мальчонка закрыл глаза и вызвал в памяти мирный образ дрозда на ветке, за которым наблюдал совсем недавно. Мальчик так крепко вцепился в борта, что уже опасался их оторвать. Проводник позади него изо всех сил налегал на шест, сражаясь с течением.

Лодка опасно накренялась, в ушах ребенка свистел ветер, и, всего на мгновение решившись открыть глаза, он увидел, что их поглощает огромная черная пасть. Потом он почуял запах перегноя и плесени. В конце тоннеля стремительно разрастался световой круг, и, когда они наконец выплыли наружу, все мгновенно стихло. Проводник несколько раз уперся шестом, чтобы сдержать инерцию движения, и мальчик заметил впереди полуразвалившийся наплавной мост, от которого начиналась усеянная сухими листьями тропинка. Он понял, что здесь они причалят и снова двинутся в путь к неведомой цели.

Всего через несколько минут они вышли на полянку, в центре которой стояла деревянная часовня. К небу вздымался шпиль, покрытый замшелой черепицей. Проводник подтолкнул мальчика ко входу в часовню, расположенному под коротким козырьком, с которого свисал дикий плющ, и велел ждать. Кровь застыла в жилах ребенка, когда он понял, что́ приколочено к дверной створке. Скелет. Человеческий. Второй раз за день к глазам подступили слезы, и взгляд у мальчика помутился. Мир вокруг превратился в зеленые и коричневые пятна, но, стоило ему поднять веки, скелет, будто насмехаясь, появлялся перед ним вновь.