Ветер усилился, Юлька шла пешком и дрожала. Когда она свернула с Ореховской и вошла в подворотню, то услышала позади себя чьи-то шаги. Юлька обернулась. Мужчина в сером плаще и в надвинутой на лицо шляпе шел следом, не вынимая рук из карманов. Из-за шляпы и повязанного на шее кашне лица преследователя было не разобрать. Юлька ускорила шаг и при этом постоянно оборачивалась. Это-то и сыграло с ней злую шутку.
Споткнувшись о бордюр, Юлька потеряла равновесие и грохнулась на тротуар, разодрав колено и порвав чулки. Застонав от боли, она хотела вскочить, но мужчина уже настиг ее и протянул руку.
– Куда так летишь?
Юлька отшатнулась.
– Лицо покажи!
Мужчина сорвал с себя кашне и сдвинул назад шляпу. Увидев лицо своего преследователя, Юлька едва не прослезилась от радости. Ухватившись за протянутую руку, женщина довольно бойко для ее габаритов встала.
– Лучший сыскарь Пскова и его окрестностей! Майор Зверь – собственной персоной! Ну, добренького вам вечерочка! Чем обязана?
* * *
Улица Волкова, Кресты, спустя час…
Они сидели в безлюдном сквере возле старенького полуразвалившегося кирпичного дома, построенного еще до революции каким-то местным купчиной, пили «Жигулевское» и курили «Герцеговину Флор». До Крестов они добирались порознь, так как Юлька не желала лишний раз светиться в обществе сотрудника милиции, тем более такого, как Паша Зверь.
Из каких-то только ей понятных соображений Юлька выбрала для приватной беседы именно это место, Зверев же по поводу места особо не возражал и без лишних уговоров согласился. Сейчас, сидя среди густых кустов на старенькой скамейке, Юлька, которая по дороге сюда заглянула в рюмочную на Ленинградке и махнула там несколько стопок, говорила громко и довольно охотно, поборов все свои опасения и страхи. Она то и дело прикладывалась к бутылке пива и постоянно вытирала слюнявый рот тыльной стороной ладони.
– Ну да, я теперь с Антошкой Ананьевым, а про твоего Петьку я и думать забыла. Больно он мне спонадобился…
– И с Хрящом спуталась?
– И что с того?
– Он же урка. Три ходки у него.
– А Петька твой не урка?
– Не урка! Да, бывали за ним грешки, но не злостный он, а сейчас-то вообще за ум взялся.
– Взялся не взялся, все едино! А Антошка хоть и урка, а все же мужик. А бабе без мужика сам знаешь…
– Ну и как тебе с мужиком живется?
– Да как тебе сказать, был нормальный, а тут уехать хочет! Чую, бросить меня решил. Прав ты, майор, гниловатый Антоша мужик…
– А если так, зачем же ты про нашу с Петькой дружбу своему Антошке напела? Знала ведь, что Хрящ может, узнав про это, так Петьке нагадить, что потом костей не соберешь? – Зверев укоризненно покачал головой. – Признайся, что обиду на Желудя затаила и поквитаться с ним решила.
– А ну тебя! – Юлька отмахнулась. – Поквитаться, не поквитаться… А хотя бы и так! Чего мне о Желуде теперь заботиться? Он меня бросил, другую себе бабу нашел, а я что, его за это в десны лобызать должна? Шепнет Хрящ дружкам про вас с Петькой, устроят ему, поделом этому сквалыге.
– Уже не шепнет, – процедил Зверев жестко.
– Что?! Это почему? – Юлька аж вздрогнула.
– Живой, не трясись. Просто из города уехал.
– Как уехал?
– На поезде.
– Вот же стервец! Сбежал, значит, а меня с этими гадинами оставил. А они меня вчера чуть… – Юлька замялась.
Зверев помотал головой.
– Силой, что ли, взяли?
Юлька махнула рукой.
– На этот раз обошлось. А вот сегодня что будет, даже подумать страшно.
– А чего же ты хорохоришься? Тоже ведь мужики, а без мужика, сама сказала, тебе никак. Хрящ твой урка, и эти урки, так какая тебе разница, с кем постель делить?
Юлька сделала несколько глотков из своей бутылки и дважды икнула.
– Есть разница! Хрящ просто урка, а эти мокрушники, я это сразу поняла. Меня от одного их вида трясти начинает. Сегодня они в постель меня потащат, а завтра ножиком по горлу или пулю в лоб. Не нужны мне такие мужики. Что теперь делать, ума не приложу. Найдут они этого Гошу или нет, я теперь для них лишний свидетель. Может, ты мне поможешь?
Зверев затянулся дымом папиросы.
– Может, и помогу, если ты про нашу дружбу с Желудем никому рассказывать не станешь. Да и сама посуди, если я помогу тебе с этой парочкой разобраться, значит, выйдет, что сдала ты этих урок с потрохами. Тогда для всей вашей шушеры блатной ты тоже стукачом станешь.
– Ну и пусть! Ты же не станешь об этом никому рассказывать?
– Не стану, если Дуплета с Птахой поможешь прищучить. Про Петьку опять же забудешь, ну и вообще…
– Что вообще?
– Ну это я так, о будущем думаю!
– Вербуешь?
– Зверев улыбнулся.
– Такая уж у меня работа.
– Ладно, согласная я, только помоги от этих упырей избавиться.
Майор загасил папиросу.
– Тогда пошли.
Юлька испуганно заморгала и схватила Зверева за рукав.
– Ты что же, их в одиночку брать удумал? Ребята они юркие, боюсь, один не справишься. Вызвал бы ты своих…
Глаза Зверева сузились, правая щека дернулась.
– Справлюсь!
Юлька шмыгнула носом и, допив остатки пива, поднялась с лавки.
– Пошли. Не знаю уж почему, но тебе я верю.
Часть четвертая. Гоша
Глава первая
Переполох, который начался в Управлении после обнаружения трупа Валерия Карпова, начался уже на следующий день, и это невзирая на то, что Рыба был не кем-то важным, а весьма и весьма заурядной персоной. А было это оттого, что дело Карпова прямо указало на его связь с таинственной бандой Бубона. Начальник главка требовал ежедневного доклада, Корнев что-то рапортовал, потом глотал таблетки и на чем свет костерил Зверева. Время шло, но все вдруг как-то застопорилось. Хороший старт сменился довольно долгим простоем. Веня бегал то в лабораторию, то в морг, изучал результаты экспертизы и вещдоки, от которых, за редким исключением, было мало толку. Щукин, Абашев, Евсеев и Горохов опрашивали соседей убитого Карпова, носили на экспертизу окурки, осколки стекла и прочие предметы, найденные на месте преступления, в надежде на то, что они помогут обнаружить хоть какую-нибудь ниточку и укажут на хоть какой-нибудь след, способный вывести на убийцу Карпова и на банду Бубона. Но дело встало, и все буквально ждали чего-то, что сдвинет дело с мертвой точки.
Карпов жил один, это избавило Веню и его помощников от необходимости опроса родственников. Также не пришлось опрашивать коллег, так как Карпов уже полгода числился безработным. Все это уменьшало объем работы, но и не приносило желаемые плоды в расследовании убийства очередного предполагаемого члена таинственной банды. Так прошла неделя, а новые сведения о Бубоне и его банде так и не появились.
Особенно несладко приходилось Волгиной. Ей трижды звонили из Москвы, задавали вопросы, подкидывали новые распоряжения и требовали результатов в ведении следствия. Но результатов не было, и Мария, судя по всему, была на грани нервного срыва. Она, как понял Веня, уже давно жалела о том, что ее нелестные слова в адрес Зверева заставили лучшего сыщика Псковского управления милиции встать в позу и самым бессовестным образом самоустраниться от расследования. Веня в душе был рад, что Зверев сумел утереть нос этой столичной фифе, хотя радоваться тому, что дело застопорилось, было, конечно, глупо.
С того самого дня, когда он ушел ночью из дома, они с Катей так и не разговаривали. Жена больше не доставала его расспросами, завтрак и обед, когда он приходил домой, подавала своевременно, но всякий раз, укладываясь в постель, отворачивалась лицом к стене. Веня тоже постоянно молчал, часто выходил на улицу курить, а позавтракав, так же молча уходил на работу.
Сегодняшний день мало чем отличался от двух предыдущих. Несмотря на усталость и то, что этой ночью он плохо спал, Веня проснулся ни свет ни заря, не дождавшись трелей будильника. Съев остывшую яичницу с переваренными и слипшимися рожка́ми, Веня кивнул жене и вышел из дома. До начала рабочего дня времени было еще много, поэтому он решил не пользоваться общественным транспортом, а пройтись пешком. По дороге он пусть и не без труда, но все-таки сумел выкинуть из головы дурные мысли и полностью переключиться на рабочий лад. Когда Веня вошел в кабинет оперативного отдела, его уже поджидали Щукин с Гороховым и Волгина.
