– Что думаешь, Андрей Николаевич? – подполковник Мелентьев отвел Светлова в сторону. – День прошел, преступник не схвачен. Ты сделал все, что мог, понимаю. Дальше-то что?
– Есть соображения, Василий Федорович, – признался Светлов. – Может не сработать, но под лежачий камень, как говорится… То, что Кравцова не вяли, – предсказуемо. Он действует не один, с сообщниками. Подобную ситуацию они наверняка просчитывали, озаботились резервным адресом. Понимают, что, если Кравцова схватят, он потянет за собой остальных. Думаю, главное сейчас в их планах – устранить Людмилу Ключевскую. Они уже пытались это сделать прошлой ночью. Людмила – единственная, кто видел Кравцова в момент совершения преступления.
– Позволь не согласиться, Андрей Николаевич. Арсений Голицын тоже его видел и даже по зубам получил.
– Это так. Но в случае с Голицыным Кравцов может выкрутиться: мужик напал, махал пистолетом – испугался, съездил по морде и убежал. Натянуто, но прокатит – любой бы честный человек испугался. Наказание – даже не условное. Устранят Ключевскую – и что тогда? Кравцова прибираем, держим в камере. Прямых доказательств нет, он все отрицает, мол, спутали с кем-то. А Ключевскую он, естественно, не убивал, даже не знает, о ком речь. Улик нет. Кроссовки не улика – нам никак не доказать, что они принадлежали Качурину. Не забывайте, что, помимо прокуроров, существуют адвокаты. Не бог весть что, но нагадить могут. Тем более если бандиты обладают связями. Мы же ничего о них не знаем. Кравцов не расколется, прижать к стенке не сможем – мужик, похоже, твердый и хладнокровный. Прокурор прикажет его отпускать. Никакой суд без доказательств рассматривать дело не будет…
– Ну ладно, убедил, – поморщился Мелентьев. – Что предлагаешь?
– Ловить на живца, Василий Федорович. Преступник или преступники попытаются убрать Людмилу. Не факт, но есть такая вероятность. Надо сделать вид, что мы такое не учитываем. Они наблюдают за нами, я чувствую…
– Боюсь, не улавливаю твои мысли, – пожаловался Мелентьев. – Они порхают, куда хотят. Но главное, чтобы ты в них ориентировался. Делай, что считаешь нужным, мы поможем…
Под пиджаком в кобуре покоился пистолет – Мелентьев распорядился выдать временному сотруднику. «Только не стреляй. У нас год экономии патронов», – пошутил подполковник. Город погружался в легкий сумрак, когда он посадил Людмилу в машину и выехал со двора. Кто-то отъехал вслед за ними, но это могло ничего не значить, тем более что автомобиль на хвосте прикрыл рейсовый автобус. А когда вновь открылся обзор, сзади уже никого не было. Людмила радовалась – ее не оставили ночевать в отделе! Девушка улыбалась, что-то чирикала.
– Безумный день, Андрей Николаевич, я так устала…
– Зато искупалась, – Светлов покосился на ее раскрасневшуюся мордашку.
Людмила прыснула:
– Да, это так, но удовольствие было недолгим. Вы так пронзительно на меня смотрели… Что вам сегодня приготовить? Хотите суп из консервированной скумбрии? Так приготовлю, пальчики оближете…
Она продолжала ворковать, а он чувствовал себя отвратительно, каким-то предателем. Скупо отвечал, улыбался резиновой улыбкой. Вырулил на Приморский проезд, с него – в частный сектор. Какие-то машины ехали следом, но такое уж время, это мог быть кто угодно. Несколько поворотов – и въехал на улицу Пархоменко. Из переулка за спиной выскочил грузовичок, перекрыл дорогу. Мужики забрасывали в кузов доски. Он медленно вел машину. Кудахтали куры в курятнике, монотонно гавкала собака.
– Молодые люди, покупайте, у нас отличный урожай синеньких! – предприимчивая хозяйка за оградой подняла над головой два упитанных овоща. Их на юге упорно величали «синенькими», другого названия не существовало. Большинству местных жителей было невдомек, что то, что они выращивают на огородах, называется баклажанами.
– Почему бы и нет? – встрепенулась Людмила, – Пожарю с чесноком – и за уши вас не оттащишь, Андрей Николаевич. Нас же не разорят два маленьких баклажана?
Светлов остановил машину, сунул сельской труженице рубль. Огородница заулыбалась. Произошел обмен к обоюдному удовольствию. Андрей доволок покупки до машины, бросил на заднее сиденье. По сторонам не смотрел, словно ничего другого не существовало.
– Молодые люди, а как же помидоры? – донеслось с другого конца улицы. – Прекрасные помидоры, в магазинах таких не увидите!
– Нет уж, хорошего помаленьку, – проворчал он, садясь за руль.
– Вот и чудесно, – радовалась Людмила. – Оцените по достоинству мои кулинарные таланты. А чем после ужина займемся? Фильмоскоп посмотрим? Вчера выгоняла мышку из-под кровати, наткнулась на старый фильмоскоп и коробку с пленками…
Приближался домик, взятый в аренду. Проплыли открытые ворота, в которых стоял универсал соседей. Никита вытаскивал из багажника сложенный шезлонг. Делать компактные вещи в стране не умели, громоздкая конструкция с трудом вылезала, цеплялась за углы. Анюта сидела неподалеку на корточках и играла с соседским котенком – вертела у него под носом карамельку. А животное забавно фыркало и отнимало конфету. Андрей притормозил:
– Уже вернулись, соседи?
– Ага, – жизнерадостно отозвался Никита, роняя шезлонг на ногу. – Забрались в дикие дебри, чуть со скалы не упали, устали, как собаки. Сейчас пожуем что-нибудь – и спать. Мы жаворонки, рано ложимся, рано встаем.
– А мы вообще не пойми какие птицы, – отозвался Андрей. – Поздно ложимся, рано встаем.
– Хорошо отдохнули? – Анюта взяла котенка за шиворот и посадила на ладошку.
– Отлично, – сказал Светлов. – Не заметили, как день прошел. Нашли тихую бухту, плюнули на все водопады и ущелья…
– И правильно, – согласился Никита. – Отдыхать надо пассивно. Это только мы носимся как угорелые, высунув языки, пытаемся объять необъятное…
– Не поняла, – Анюта повернула голову и пристально посмотрела на жениха.
Андрей добрался до домика, прижал машину к ограде. Напряглась хозяйка Раиса Григорьевна, жгущая в бочке сухую траву, подошла к ограде. Из открытого окна высунулся индифферентный Анатолий Иванович, равнодушно зевнул. Андрей выбрался из машины, взял под мышки баклажаны.
– Да помню я, помню, – бросил он в ответ на ястребиный взгляд.
Людмила распахнула перед ним калитку, и он потащил покупки в дом. Уже достаточно стемнело, чтобы запнуться на веранде. Чертыхнувшись, он перехватил баклажан, чтобы использовать его как метательное оружие. На веранде было пусто. Он швырнул овощи на софу, полез за ключом.
– Подожди. – Вошел первым, держа руку за отворотом пиджака, обследовал компактное пространство. Посторонние не заходили, даже Раиса Григорьевна с Анатолием Ивановичем. Шторы оставались задернутыми. Людмила с наслаждением опустилась на стул.
– Хорошо-то как… Почти что дома… Слушай, я поставлю воду, чтобы помыться? А можно вопрос? – Она немного смутилась, но все же озвучила его: – А сегодня ты опять будешь спать на веранде?
– Извини, – вздохнул он.
– За что? – насторожилась Людмила.
– А вот за это. – Он взял за руку, заставил подняться, вывел в коридор черного хода. Звякнул крючок, со слабым скрипом приоткрылась дверь. В дом заглянуло потемневшее небо, ветки дикого абрикоса – дички. Глаза Людмилы недоуменно блестели.
– Эй, а зачем это…
– Есть кто? – спросил Андрей.
– Есть, есть, Хижняк моя фамилия… – В полумгле что-то завозилось, выбралось из-за дерева. – Голицын еще там, у задней калитки, следит, чтобы не было никого…
– Людмила, отнесись серьезно к происходящему, – зашептал Андрей. – Уходишь с парнями через заднюю калитку, вы садитесь в машину и уезжайте. Так надо. И не кричи, не возмущайся, а то все испортишь. Все, я уже извинился. Ужин при свечах и просмотр фильмоскопа перенесем на другой день. Шура, уводи ее…
Людмила захлебнулась от обиды. Она не ожидала такого вероломства! Хижняк схватил ее за локоть, потащил по дорожке. Текущую ночь Людмиле предстояло провести в отделе. «А ведь молодец, – отметил Андрей, – не шумела, не качала права. Переживала молча». Он постоял на заднем крыльце, прислушиваясь. Негромко завелась машина, тронулась с места. Только отъехав метров на пятьдесят, водитель включил фары. «Театральная постановка в детском садике», – подумал Светлов. Убийца может, конечно, прийти, но для этого он должен испытывать крайнюю степень отчаяния…
