Брэди пошел в другую сторону, продолжил поиски там, где остановилась Мина.
Приехала полиция, стала опрашивать людей, но толку не было никакого. Копы все время допрашивали Брэди: где он был, кто может подтвердить? Это было так возмутительно, что не хотелось слушать. Тем более что из них двоих именно Мина упустила Пакстон из виду. Если уж кого и винить, то ее. Это она так надолго закрылась в ванной. Включила музыку погромче. Это она, черт возьми, расслаблялась, разозлившись, что приходится сидеть в темном номере. Мина была виновата, и эти мысли, словно иглы, впивались в ее сознание во время поисков Пакстон.
Девочку так и не нашли.
Ни в тот день, ни на следующий, ни спустя недели.
Шли месяцы. Брэди и Мина хотели остаться во Фрипорте, продолжать поиски, но ей нужно было возвращаться на работу. Счетам и коллекторам плевать, что ты потерял самое дорогое в жизни. Но они не сдавались. Мина начала связываться с полицией в более крупных городах вокруг Фрипорта. И когда она вышла на Дерека, они и узнали о Пакстон. Ее тело нашли.
Мина не могла с этим справиться. Просто не в состоянии была принять эту новость. Сначала она не поверила, и отрицание стало своего рода защитным механизмом, но, когда Мина увидела Пакстон в портлендском морге, она сломалась. Ее это просто уничтожило. Все эти месяцы мучительного беспокойства о пропавшей дочери – и в итоге известие о том, что ее убили. Той же ночью дома Мина попыталась покончить с собой, и Брэди отвез ее в больницу.
В конце концов она смогла взять себя в руки. Лекарства помогли. И долгие сеансы психотерапии. Брэди поддерживал связь с Дереком, и тот, благослови его господь, действительно старался. Боже, как он старался! Они чувствовали, что Дерек искренне хочет найти подонка, который сотворил такое с их девочкой. Но восемь лет спустя она знает о смерти Пакстон не больше, чем тогда…
Глава 55
После того как Мина заканчивает рассказ, Брук несколько секунд молчит.
«Светлые волосы, зеленые глаза».
Это она. Та самая Пакстон.
– Я должна кое-что сказать, – шепчет Брук.
Дерек устроился на стуле, локти на коленях, голова опущена. Его обычная поза. Он поднимает взгляд.
Мина смотрит на Брук, сидящую рядом с ней на диване.
Некоторое время все молчат.
Брук откашливается.
– Я не знаю, как это сказать, поэтому скажу прямо.
Она ждет какой-то реакции, но никто не реагирует.
– Пакстон была здесь.
– Что?! – бормочет Дерек, вставая. Он сжимает кулаки, как будто у него вот-вот случится очередной приступ. – Здесь? В доме? Но как?
Брук не отвечает. Вместо этого она смотрит на Мину, чье лицо совершенно ничего не выражает. Она быстро моргает, но больше ничего, пока ее губы медленно не кривятся, а все тело сотрясают рыдания. Она закрывает лицо руками, и, когда Брук пытается утешить ее прикосновением к плечу, Мина вздрагивает и отстраняется.
Брук смотрит на Дерека – тот расхаживает по кухне. Его желваки подрагивают, костяшки пальцев побелели от напряжения сжатых кулаков.
– Вот подонок. – Дерек ударяет кулаком по кухонному острову и повышает голос почти до крика. – Я убью его. Сверну ему мерзкую шею…
– Пожалуйста, успокойся, – взвизгивает Мина.
Он приходит в себя. Качает головой и усаживается обратно.
– Прости, Мина, – говорит Дерек. – Продолжай, Брук.
– Я сопоставила все только прошлой ночью, когда ты назвала ее имя, Мина. Я никогда не знала фамилии Пакстон, а Дерек всегда называл ее только «девочкой Родригес».
– Я не забыл ее имя, – вмешивается Дерек. – Просто… было слишком больно его произносить. Прости. Не могу поверить, что она была здесь.
Он что-то бессвязно бормочет, как будто снова готов сорваться, но Мина прерывает его.
– Расскажи мне все, – говорит она со стальным взглядом. – На самом деле все.
Брук делает глубокий вдох. Ей будет больно рассказывать, но она все равно это сделает.
– Пакстон была очаровательной малышкой. Со светлыми кудряшками – как у тебя. – Она показывает на волосы Мины – непокорные волны, ниспадающие ниже плеч. – И такие же ямочки. Зеленые глаза, как ты и сказала. Она была особенной, и я полюбила ее, как только увидела.
Брук делает паузу, чтобы оценить обстановку. Никакой реакции.
Мина качает головой, пытаясь прийти в себя, вытирает нос.
– Пожалуйста, продолжай.
Готовы хлынуть слезы, но Брук не может сейчас плакать. Она должна рассказать все, ради Мины, ради Пакстон. Сейчас речь не о ней, поэтому она откашливается.
– Я была здесь уже пару лет, когда появилась Пакстон. Она была первым ребенком-актером. Я была полна решимости сделать ее жизнь радостной, насколько возможно в тех обстоятельствах. Мы сблизились. Она звала меня тетей Би.
Брук наблюдает за лицом Мины в поисках любых признаков того, что пересекает черту. Что говорит слишком много. Но Мина только сидит и смотрит на нее, не вытирая слезы с лица.
– Я пекла ее любимое печенье всякий раз, когда Митч приносил шоколадную крошку. Я задавала вопросы о родителях, чтобы сохранить память о них – о тебе – в ее голове. Пакстон рассказывала мне, как вы втроем были на пляже. Как она дала имена всем морским звездам, которых видела. Как какой-то мужчина открыл раздвижную дверь вашего гостиничного номера и сказал, что морские звезды уже появились, не хочет ли она на них взглянуть.
Мина ахает, закрывая рот рукой.
– Вот сволочь, – выдыхает Дерек.
Брук прерывается и снова смотрит, нет ли признаков того, что ей следует замолчать. Мина плачет. Брук наконец смотрит на Дерека, и он на нее, его глаза сверкают. Мина взмахом руки просит ее продолжать.
– Мужчина, игравший в то время Альберта, был полным придурком. Я ему совершенно не доверяла, поэтому Пакстон никогда не оставалась с ним наедине. Никогда. Даже ночью она спала в моей комнате, а не в своей. Здесь всего несколько игрушек и детских книг, и Пакстон вскоре выучила эти истории наизусть. Поэтому я старалась вспоминать свои любимые сказки из детства, чтобы рассказывать ей, когда ей надоели книги. Помочь ей заснуть. Самое смешное, что она уже слышала так много этих сказок и поправляла меня, когда я ошибалась. Довольно часто.
Мина едва слышно смеется, но потом снова начинает плакать.
– Она была особенной. Я думала, что, кем бы ни были ее родители, они очень ее любили, поэтому она была так уверена в себе. Я понимала, что ее родители с ума сходят от беспокойства. Так же, как и я…
Брук откашливается, чтобы сдержать слезы.
«Не думай об этом. Речь не о тебе. И не о Джесси».
– Брук, – шепчет Дерек, как будто понимая, почему ей так трудно это рассказывать.
Она поднимает руку:
– Мне нужно рассказать.
Дерек снова складывает руки, но в его глазах читается сострадание. Он явно хочет подойти и обнять ее. Но если он это сделает, она не выдержит.
– В таком кошмаре я могла лишь держать Пакстон рядом, – продолжает Брук. – Любить ее. Любить так, как любила собственную малышку.
На последнем предложении голос Брук срывается, и она делает вдох, чтобы успокоиться. Ни разу не взглянув на Дерека, потому что боится не выдержать.
– Я и близко не была заменой вам, ее родителям. Она постоянно говорила о вас. О папе, который сидел с ней дома, пока мама работала. Как он водил ее в парк. Как она любила качаться на качелях, и он раскачивал ее так сильно, что она взлетала высоко-высоко и у нее щекотало в животе. И она рассказывала мне о тебе. О том, какая ты красивая. Что она хочет вырасти и стать похожей на тебя.
– О боже, – шепчет Мина и снова закрывает рот рукой.
– Прости. Мне остановиться?
– Нет! – Она кладет руку Брук на колено. – Нет, пожалуйста, продолжай.
– Поскольку она была здесь летом, мы с Пакстон вместе ловили жуков во дворе. У нее был такой дурашливый смех, и, какое бы у меня ни было настроение, я не могла удержаться от хохота вместе с ней.
– Как чириканье, – говорит Мина. – Так всегда говорил Брэди.
