– Как, ты говоришь, фамилия этой уборщицы? – переспросил Орлов.
– Серова.
Клим схватился за челюсть, подвигал ее из стороны в сторону, нахмурив брови так, что они сошлись у переносицы. После долгого раздумья сокрушенно мотнул головой:
– Как будто знакомая фамилия, а вот где она мне попадалась, не припомню. Ну, бог с ней, с этой увечной, у нас сейчас более серьезные дела намечаются.
Глава XVI
Перед рассветом, когда в глубоком фиолетовом небе стали одна за другой меркнуть далекие звезды и дрожащая тугая волна прохлады накрыла землю, оперативники заняли свои места в засаде согласно скоординированному плану.
Орлов со своими лихими ребятами Шишкиным, Федоровым и Журавлевым затаился внутри здания, куда их еще по темноте незаметно провел заведующий сберкассой Жданов. Возле зарешеченной стойки, за которой работали девушки-кассиры, располагалась небольшая комната для канцтоваров, в которой хранились различные бланки и куда без разрешения сурового Жданова не мог войти ни один сотрудник. Здесь и засели оперативники. Закрывшись изнутри на ключ, они неподвижно замерли, неудобно расположившись на полу между стеллажами, стараясь не выдать своего присутствия. Во избежание оперативной утечки было принято решение, что сберкасса должна работать в этот день согласно графику.
Другая группа под руководством Копылова, в которую вошли Семенов, Мачехин и старший сержант Фетисов из отдела связи, устроили засаду напротив сберкассы, в пустующем одноэтажном полуразвалившемся здании. Телефонист Фетисов был прикреплен к группе, чтобы держать постоянную связь через полевой телефон с дежурной частью, где, в свою очередь, находился посыльный для связи с ротным капитаном Ханиным. Согласно плану предстоящей операции, он вместе со своими бойцами в это время располагался неподалеку, в парке, готовый в любую минуту выдвинуться на окружение и ликвидацию банды. Чтобы стремительно осуществить поставленную перед ними задачу, Ханин распорядился не глушить моторы: три грузовика стояли наготове, негромко урча.
Вначале Орлов и Копылов намеревались справиться с налетчиками собственными силами, понадеявшись на своих ребят. Но при более взвешенной проработке ситуации пришли к единому мнению, что солдат привлечь необходимо, но только в качестве оцепления, чтобы обложить бандитов на месте…
Рассвет неумолимо приближался, и вскоре на пыльных окнах сберкассы заплясали яркие солнечные зайчики. А вот дальше время как будто остановилось; оно тянулось с такой ленивой медлительностью, что даже терпеливый Копылов возмущенно заметил:
– Да что ж это за день-то сегодня такой проклятущий! Верно люди говорят, что ждать и догонять – хуже нету.
Фетисов, невозмутимо сидевший на корточках в дальнем углу перед полевым телефоном, с ухмылкой отозвался:
– Еще это называется тянуть кота за хвост.
Семенов сдавленно хихикнул, но, быстро взглянув на Копылова, поспешно прикрыл рот широкой ладонью. Макар недовольно покосился на него и показал небольшой, но крепкий кулак.
Неулыбчивый Мачехин неохотно приподнялся с груды кирпичей, на которых сидел. Аккуратно ступая, чтобы не хрустеть битым крошевом, он подошел к окну и, прижавшись к стене, осторожно выглянул на пустынную в этот ранний час улицу, затем перевел суровый взгляд на товарищей и отрицательно покачал головой.
– Тишина, – вполголоса проскрипел он своим замогильным голосом. – Как будто все вымерло начисто.
Он вернулся на место и, заняв прежнюю позицию, погрузился в свои мысли, которые, судя по всему, были не очень веселые.
Некоторое время стояла гнетущая тишина, только было слышно, как где-то за стеной в соседней комнате скреблась голодная мышь да громко каркала сидевшая на проводах ворона.
– Вот зараза, – пробормотал Копылов, переживая, что своим дурацким карканьем она может их выдать. – Чтоб тебя разорвало!
Он незаметно высунулся в окно, огляделся и, коротко взмахнувшись, кинул в ворону мелким камешком. Напуганная птица тяжело взлетела с насиженного места и, шумно рассекая упругий воздух черными большими крыльями, полетела прочь.
– То-то, – сказал с облегчением Копылов и тотчас поспешно присел на корточки, спрятавшись за подоконником. Оглянувшись на товарищей, тихо сказал одними губами: – Какой-то фраерок приближается со стороны Советской улицы. Не иначе, бандиты разведку послали.
Выждав немного, Копылов с осторожностью поднялся. Высунув обнаженную голову так, что над обшарпанным подоконником виднелись одни его потемневшие от волнения глаза, капитан стал пристально наблюдать за незнакомцем.
Если бы на месте Макара был Журавлев, он сразу бы угадал в «фраерке» бандита по кличке Сиплый. Но Копылов этого не знал и мог только предполагать, что парень этот не просто гуляет, а находится здесь по поручению своего главаря.
Интуиция Макара не подвела: Сиплый вел себя настолько беспечно и с такой напускной раскованностью, что через минуту ни у самого Копылова, ни у его товарищей не осталось и капли сомнения, что это бандитский соглядатай.
На подходе к сберкассе Сиплый поднял камешек, не спеша, зорко огляделся и запустил его в стену дома, расположенного на противоположной стороне улицы, где затаились оперативники. Затем как бы мимоходом взглянул на зарешеченное окно сберкассы, про себя отметив, что в зале никого, кроме маячившей в глубине приземистой фигуры сторожа. На месте и огромный амбарный замок на металлической двери.
Возле самого входа у него неожиданно развязался белый шнурок на желтых модных штиблетах. Сиплый неторопливо нагнулся, делая вид, что завязывает его, на самом деле исподлобья внимательно оглядел прилегающую местность. Потом прежней ленивой походкой двинулся дальше. Но не сделал он и нескольких шагов, как ему вдруг неожиданно захотелось курить. Он вынул из широких диагоналевых брюк пачку «Беломора», прикурил, все так же продолжая бросать косые взгляды по сторонам, блаженно пыхнул сизым облаком дыма и уже более уверенно направился дальше по своему маршруту. Через квартал он еще раз быстро обернулся и, тягуче проскрипев покосившейся калиткой, окончательно скрылся в подворотне.
– Ушел, – облегченно произнес Копылов и вытер выступивший от волнения пот на лбу. – Сейчас доложит своим, что все в порядке, и с минуту на минуту жди непрошеных гостей.
– Они будут ждать, когда сберкасса откроется, – не согласился с ним Мачехин, упрямо вглядываясь сквозь потрескавшееся стекло в утреннюю рябь; там, на улице, уже появились немногочисленные прохожие. – Кстати, вон и первые сотрудники подходят. Сейчас и сам Жданов собственной персоной заявится.
И действительно, буквально через минуту ко входу на черной легковой машине подъехал пунктуальный заведующий сберкассой. Шумно отдуваясь и пыхтя, он выбрался из просторного салона; прижимая обеими руками к груди коричневый портфель, уверенно засеменил к входным дверям. От волнения не попадая ключом в замочную скважину, он с натянутой улыбкой на полном лице обернулся через плечо и откровенно точно туда, где в засаде со своими людьми сидел Копылов.
– Дурак! – зло пробормотал Семенов, наблюдавший за обстановкой из крошечного полукруглого окошка, расположенного над дверной аркой. – Всю операцию завалит. Идиот!
Отомкнув трясущимися руками тяжелый замок, Жданов громко постучал в дверь и осевшим, должно быть, от страха голосом крикнул:
– Курапов, открывай!
С той стороны громыхнул железный засов, дверь распахнулась, и Жданов с завидной для своей комплекции скоростью юркнул внутрь помещения. За ним, толпясь перед входом, потянулись сотрудники. Дверь закрылась, машина уехала.
Теплый воздух понемногу наполнился городскими звуками: сигналили автомобили, время от времени раздавались пронзительные свистки постовых, радостно звенели велосипедные звонки.
– Скоро объявятся, – с удовлетворением произнес Семенов. Он вынул из кобуры пистолет, привычно проверил обойму и, прислонившись к стене, приготовился к действию. – Прямо заждался я этого момента. Иная невеста так своего жениха не ждет.
