– Правда? Вы говорите правду? – Харитонова с надеждой смотрела на Урядова.
– Да. В доме, где проживает гражданин Сутихин, произошло убийство. Убили женщину, и он оказался под подозрением. Если вы уверены в том, что с тринадцати пятнадцати до тринадцати сорока пяти он находился в вашей квартире, то у Сутихина есть алиби.
– Убийство? О ужас! – Харитонова снова схватилась рукой за горло. – Убили женщину? Нет, это не может быть он, ведь он так внимательно отнесся к моей беде!
Урядов смотрел на Харитонову и думал о том, как мало нужно простой женщине для того, чтобы начать восторгаться мужчиной. «Она вознесла Сутихина на пьедестал, а он всего лишь посчитал, что, обворовав Харитонову, щипачи посягнули на его собственность. Вот откуда слова о «деле чести», только и всего, – размышлял Урядов. – Но как объяснить это Харитоновой, да и стоит ли? Алиби кажется не надуманным, так что ее помощь оказалась полезной. Не придется тратить время на поиски доказательств вины Сутихина, а время в нашем деле самый ценный фактор». Поблагодарив Харитонову за помощь, Урядов велел ей приехать на следующий день в РОВД, попрощался и ушел.
Пока Владислав вникал в мотивы противоречивых поступков Сутихина, старший лейтенант Деев вел беседы с друзьями и знакомыми Елизаветы Пресновой. В первую очередь, Деев вернулся в общежитие, собираясь расспросить о племяннице актрисы не только вахтера и коменданта, но и ее соседей. Удача подстерегала Деева уже у входа в общежитие. Его внимание привлекла группа юношей и девушек, которые сидели на скамейке перед входом. Еще издалека Деев услышал, как кто-то из собравшихся, узнав оперативника, сообщил всем, что «этот урод возвращается». Он был весьма удивлен нелестному эпитету, отправленному в его адрес. Подойдя ближе, он остановился около скамейки и строгим взглядом окинул молодежь.
– По какому поводу собрание? – выдержав паузу, спросил он.
– Будто вы не знаете! – с вызовом произнес высокий парнишка в очках. – Сами кашу заварили, а теперь спрашиваете.
– Отвечайте на вопрос! – повысил голос Деев.
– Леня, не лезь на рожон, – вполголоса предостерегла парнишку в очках симпатичная блондинка, после чего повернулась к Дееву и произнесла: – Мы просто сидим и общаемся. Никакого собрания нет.
– Тема разговора? – все так же строго спросил Деев.
– Если честно, мы обсуждали Лизу. Вернее то, что с ней произошло, – продолжила блондинка. – Лиза такая славная девушка. Жалко ее, понимаете?
– Понимаю. – Деев смягчил тон. – Но с ней будет все в порядке. Сейчас она в больнице, и в этом нет моей вины. Да-да, я слышал, как вы обвиняли меня в том, что случилось с Лизой. Это нормальная реакция, но неверная.
– Но ведь это вы довели ее до обморока, – в разговор вновь вступил парнишка в очках.
– Не я, а та новость, которую я вынужден был ей сообщить. – Деев посчитал нужным объясниться. – Ее тетка была убита в своей квартире, и Лиза – ее единственная родственница.
– Убита актриса? О ужас! Бедная Лиза, – на все голоса запричитали девушки.
– Лиза была близка с теткой? – задал новый вопрос Деев.
– Да, она очень привязалась к ней, – за всех ответила блондинка. – У Лизы нежная душа, она даже мимо кошки бездомной не может пройти, чтобы не погладить ее и не накормить, а тетка Лизы была очень одиноким человеком.
– Да, верно, Лиза всем помогала и всех жалела, – студенты наперебой начали расхваливать Преснову.
– Когда мне грозило отчисление, она пошла в деканат и уговорила Петра Григорьевича дать мне дополнительный месяц на пересдачу. Месяц! И он согласился.
– А мне она лабораторные писать помогала, хотя у нее своих лабораторок целая куча была.
– И продуктами всегда делилась. Не жадничала, как некоторые.
– Откуда вы знаете, что тетка Лизы была одинока? – Деев прервал поток воспоминаний студентов, обратившись к блондинке.
– Лиза рассказывала. Она сокрушалась, что у такого талантливого человека нет ни единой родственной души, – продолжила рассказ блондинка. – Она ей продукты закупала, в квартире убирала, водила ее на прогулки и не жалела времени на то, чтобы в сотый раз послушать рассказ о ролях, которые сыграла актриса.
– Она ее опекала, вот что она делала, – заключил парнишка в очках. – Неудивительно, что Лиза так расклеилась.
– Ну не знаю, раньше я за ней такой чувствительности не замечала. Наоборот, она всегда стойко держит удар, – реплику подала невысокая шатенка, которая стояла чуть в стороне и не принимала участия в общем разговоре.
– Да тебе-то откуда знать? – набросились на девушку остальные студенты. – Ты с Лизой давно не общаешься.
– Я прожила с ней в одной комнате почти год, – заявила шатенка. – Мне ли не знать, как ведет себя Лиза в сложных ситуациях?
– Брось, ты ее просто недолюбливаешь, – настаивала блондинка. – И что только вы с ней не поделили?
– Ничего. – Шатенка развернулась и зашагала к дверям общежития.
– Иди-иди, злючка! – выкрикнула ей вслед блондинка.
Деев еще какое-то время поддерживал беседу со студентами, после чего поблагодарил их за помощь и тоже прошел в здание общежития. Выяснив у вахтера имя шатенки и номер комнаты, которую она занимает, он прошел на второй этаж левого крыла, которое занимали девушки. Отыскав нужную комнату, он постучал в дверь.
– Кто там? – послышалось в ответ.
– Ольга, откройте, пожалуйста, это оперуполномоченный Деев, – проговорил старший лейтенант.
– Зачем вы пришли? Тоже решили поиздеваться? – По голосу Деев понял, что девушка плачет.
– Ольга, мне нужна ваша помощь, – произнес он. – Мне и Лизе.
Минуту в комнате стояла тишина, затем заскрипела панцирная сетка кровати, и Деев услышал, как по полу шлепают босые ноги. Через секунду Ольга открыла дверь, лицо ее было заплаканным.
– Проходите, – буркнула она, пропуская Деева в комнату.
Как только он вошел, Ольга выглянула в коридор, убедилась, что тот пуст, и захлопнула дверь.
– Они все врут, – без вступления заявила Ольга. – Мы с Лизой дружили. Крепко дружили! Она замечательная девушка, с ней легко дружить. Мы почти год прожили в этой комнате вдвоем. Вместе занимались, вместе гуляли, слушали музыку. Нам нравились одни и те же книги, одни и те же фильмы. Мы были как близнецы!
– И что случилось? Почему вы поссорились? – осторожно спросил Деев, опасаясь сбить девушку с нужной волны.
– Все из-за тетки, – без запинки выдала Ольга. – Лиза хотела уехать из общежития, переселиться к тетке, а я считала это глупой затеей.
– Почему?
– Потому что тетке она была не нужна! – безапелляционно сказала Ольга. – Я знаю таких доброхотов, сама в Москву из глубинки приехала.
– Поясните, пожалуйста, – попросил Деев.
– Тут и так все ясно, – Ольга устало вздохнула, присела на стул и продолжила: – У меня в Москве тоже есть родственники. Тетя и дядя, родня по материнской линии. Они уже лет двадцать здесь живут. Когда я поступала в институт, какое-то время жила у них. И знаете, это был полнейший ад!
– Вот как? Они вас обижали? – в голосе Деева прозвучало сомнение.
– О нет! Они меня не обижали. Просто там, в их квартире, я чувствовала себя не просто приживалкой, а никчемной безголовой тупицей. «Оленька, крышку унитаза нужно протирать влажной салфеткой каждый раз, когда ею пользуешься», «Дорогая, для сахарницы есть специальная мерная ложка. Специальная, понимаешь?», «Масло из масленки нужно набирать так, чтобы не пачкать край. Неужели тебя этому не учили?», «Девочка моя, твои волосы повсюду. Будь добра, причесывайся в прихожей. Только в прихожей! Это так трудно запомнить?». И так каждый день, каждый час, каждую минуту. Нельзя включать телевизор с одиннадцати утра до часу дня, это мешает соседям напротив. Нельзя выходить из квартиры до семи утра, консьерж в парадном это не одобряет. Нельзя ужинать позже семи часов вечера, потому что кухня уже подготовлена к завтраку. И прочее, и прочее, и прочее.
– Да, нелегкая жизнь, – искренне посочувствовал Деев.
