– Давай, карга старая, очнись уже, – бурчал он себе под нос. – Просыпайся, у нас много дел. И не смей больше говорить мне о том, что драгоценности не существуют. Не смей, иначе выведешь меня из себя. Уж я-то знаю!
Когда Марианна очнулась, Дрозд снова начал требовать отдать драгоценности, но актриса не могла выполнить его требование, потому что у нее действительно ничего не было. Дрозд злился все больше, и когда дошел до предела, он начал душить Марианну. Лиза не могла пошевелиться, она не могла даже отползти в дальний угол, чтобы не видеть этого ужаса. Все, что она могла, это закрыть глаза и молить неизвестно кого, чтобы происходящее оказалось сном. Дурным, страшным сном.
А потом все закончилось. Марианна захрипела и испустила дух. Дрозд не сразу сообразил, что убил актрису. Какое-то время он пытался привести ее в чувства, хлеща по щекам, но потом до него дошло, что женщина мертва. И тогда он запаниковал. Он стал метаться по квартире, держа в руках пояс, которым душил Марианну, и вытирать все, к чему мог прикасаться. Затем бросил пояс Марианне на колени и вдруг осел на пол. Он отполз к стене, прислонился спиной и часто-часто задышал, словно ему не хватало воздуха. Затем он заговорил сам с собой.
– Спокойно, еще ничего не случилось, – убеждал он себя. – Она окочурилась, и что с того? Тетка вдруг померла, ничего особенного. Может быть, у нее сердечный приступ. Нужно только положить ее на кровать, и все подумают, что она умерла во сне.
Какое-то время Дрозд сидел, вытянув шею, словно прислушивался к чему-то, после чего снова заговорил:
– Да, верно, несчастный случай тут не подстроишь, у нее на шее борозда толщиной с удава. Надо ее подвесить, чтобы все подумали, что она повесилась сама.
И снова непродолжительное молчание и неслышный разговор с «внутренним голосом», после которого нашлись новые аргументы против версии самоубийства.
– Знаю, и это не прокатит. Она уже мертва, мертва! Черт! Почему я должен разгребать все это? Почему я?
На этот раз внутренний голос говорил с Дроздом долго. Без движения он просидел почти десять минут. Лиза наблюдала, как двигается секундная стрелка на настенных часах, которые висели над входом в гостиную. Она уже решила, что Дрозд просидит так до тех пор, пока их кто-то не найдет. Но нет, он встал, вернее вскочил и со злостью пнул стену, так как внутренний голос никакого совета ему не дал.
– Да пошло оно все! – выкрикнул Дрозд и заметался по комнате. – Почему я?
Лиза оцепенела от ужаса. Она ждала, что Дрозд ворвется в гардеробную, вытащит ее на свет и тогда… Не осознавая, что делает, девушка забилась в дальний угол гардеробной, спрятавшись за груду чемоданов, навалила на себя пледы и одеяла и замерла. Больше она ничего не видела и почти ничего не слышала. В какой-то момент ей показалось, что Дрозд снова разговаривает, затем она услышала, как он бросил телефонную трубку. Затем снова раздались шаги по комнате, быстрые, хаотичные. Потом возглас: «Нашел!» – а затем хлопнула входная дверь, и Лиза поняла, что Дрозд выбежал из квартиры.
Лиза не сразу решилась выйти. Просидела в гардеробной не меньше получаса, так ей было страшно, думала, что, как только она покинет укрытие, Дрозд вернется и расправится со свидетелем его преступления. В конце концов, выйти ей помог тот же страх, только теперь она испугалась того, что нагрянет милиция, обнаружит ее в гардеробной и обвинит в смерти Марианны. Лиза встала, аккуратно сложила одеяла, выровняла чемоданы, вышла из гардеробной и, не глядя на Марианну, выскочила в прихожую, оттуда на улицу и не оглядываясь пошла прочь. Оказавшись в двух кварталах от дома тетки, она увидела телефон-автомат. Она вошла в будку, набрала «02» и стала ждать. Пока ее соединяли с районным отделом, она едва сдерживала рыдания. Хриплым от плача голосом Лиза сообщила о случившемся и бросила трубку.
Выслушав рассказ девушки, Урядов начал задавать вопросы:
– Значит, их было трое, – произнес он, выдержав паузу. – Вы видели всех троих? Сможете их описать?
– Нет, только того, последнего, – ответила Лиза. – Это плохо?
– Не обязательно. Судя по жаргону, которым они пользовались в разговоре между собой, мы имеем дело с сидельцами, а их отыскать проще.
– С сидельцами? – Лиза в недоумении смотрела на Урядова.
– Скорее всего, ранее оба мужчины отбывали наказание в местах лишения свободы. Если это так, то по приметам, а также по кличкам, которыми они пользовались, мы сумеем их найти.
– Но я могу описать только одного, – напомнила Лиза.
– Ничего, найдем одного, отработаем его окружение и выйдем на остальных. Лиза, вы сказали, что все трое молоды, не старше тридцати лет. Почему вы так решили, ведь двоих вы даже не видели?
– Не знаю. Наверное, по голосу, по тому, как они разговаривали, – ответила Лиза. – У девушки совсем молодой голос был. И еще она сильно расстроилась, когда ноготь сломала. Люди в возрасте на такие мелочи внимания не обращают.
– Она сломала ноготь?
– Да. Кажется, это произошло в тот момент, когда ее парень, Гога, сказал, что они уходят. Она сказала: черт, я из-за тебя ноготь сломала, весь маникюр насмарку. А он ответил: незачем красить ногти ярко-красным цветом, как шлюха. Простите за грубость, но это он так сказал.
– Я понял, Лиза. А теперь попытайтесь вспомнить, как выглядел Дрозд. Рост, телосложение, возраст, цвет кожи и цвет волос. Были ли какие-то особые приметы вроде родинки на лице или хромоты. Быть может, дефекты речи: акцент, шепелявость или еще что-то. Важна любая деталь.
– Не очень высокий, может чуть выше меня, а у меня рост метр семьдесят, – Лиза сосредоточилась на описании внешности. – Думаю, ему лет двадцать – двадцать два. Волосы обычные, русые, или светло-каштановые. Акцента не было, и шепелявости тоже. Он часто повторял фразу: «Уж я-то знаю», но это все, что я запомнила. Никаких особых примет вспомнить не могу.
– Ничего, этого хватит. Поработаете с нашим штатным художником, он сумеет по вашему описанию составить фоторобот.
– Нет-нет! Я не пойду в милицию! Не заставляйте меня, прошу вас! – предложение капитана вернуло все страхи Лизы, и она снова была готова разрыдаться.
– Послушайте, Лиза, без вашей помощи мы не сможем привлечь преступников к ответу. Вы – единственная свидетельница. Стоит вам дать показания в суде, и обидчики вашей тетки надолго окажутся за решеткой. Но для этого нужно составить фоторобот, а затем выступить в суде.
– Я этого не сделаю, – Лиза замотала головой. – Нет, я не могу это сделать.
– Но почему? Вы же хотите, чтобы они получили по заслугам? – недоумевал Урядов.
– Хочу, но еще больше я хочу жить, не оглядываясь на прошлое. Ходить по улицам и не бояться, что сзади ко мне подкрадется один из тех, кто убил мою тетю, и вонзит мне нож в спину. Я хочу жить, понимаете? Хочу жить! Разве это так плохо?
– Успокойтесь, Лиза, вам не придется всю жизнь бояться. Мы вас защитим, – снова начал Урядов, но Деев его перебил:
– Если вы не можете свидетельствовать в суде, никто вас не заставит. Мы найдем другой способ засадить преступников за решетку, – решительно сказал он. – А портрет? В этой комнате находится отличный художник, почему бы ему не написать портрет преступника, которого вы видели? Гражданин Гуляев, вам ведь это по силам?
– Спрашиваете! Я работаю грифелем с пятилетнего возраста. Ваш портрет в черно-белых тонах я напишу с закрытыми глазами, – не без доли хвастовства заявил Гуляев.
– Вот и отлично. Ты ведь не возражаешь, Влад? – вопрос Деева был адресован товарищу.
– Если другого выхода нет, придется попробовать, – вынужден был согласиться Урядов. – Вениамин Дмитриевич, у вас с собой есть бумага и карандаш?
– Материалы для работы у меня всегда с собой, – ответил Гуляев. – Лиза, давай переберемся в комнату со столом и приступим к работе.
Гуляев и Лиза устроились в соседней комнате и начали работу над портретом преступника. Вначале Урядов и Деев наблюдали за их работой, но художник и правда знал свое дело, поэтому оперативники вернулись в соседнюю комнату, чтобы обсудить дальнейший план действий. Разговор начал Урядов, он был зол на товарища из-за его самонадеянных обещаний девушке, но выяснять отношения сейчас, когда за стеной находились посторонние, считал неуместным.
