Изобразив пренебрежительное удивление, Стас приложил согнутую ладонь ко рту и приглушенным голосом (но так, чтобы хорошо слышал Петр) бросил приятелю:
— Ле-ва! Не покупайся на эту приманку! Не на-до!..
С усмешкой покосившись в его сторону, Гуров вопросительно мотнул головой в сторону генерала:
— А ты-то чего сияешь радостью неописуемой? Счастлив безмерно, что есть возможность от меня избавиться? А?
Орлов тут же несколько поскучнел и недоуменно развел руками:
— Лева, что за ерунду ты городишь? Почему это ты думаешь, что я был бы рад от тебя избавиться? Я за тебя радуюсь! Должность-то эта — генеральская. Кстати, как и зарплата! Так полгодика порулил бы и, глядишь, к концу лета примерил бы погоны генерал-майора. Сколько можно в полковниках зависать? Ты уже давно перерос свои нынешние звездочки. Пора переходить к более крупному калибру!
— Петро, ты хотя бы меня спросил для начала: а хочешь ли ты, полковник Гуров, пойти в кабинетные генералы? И я бы тебе ответил, что, глядя на твое «счастливое» генеральство, у меня уже давно аллергия на кабинетные должности и звания. Ты вспомни себя, каким ты был до того, как стал начальником?! Ты же был тогда самый настоящий оторвяга! Без тебя любая гулянка — не гулянка. И рыбак, и гитарист, и — чего там греха таить?! — бабник. Чего отмахиваешься? Да мы со Стасом про все твои былые подвиги знаем!
— Точно-точно! — многозначительно хохотнул Крячко.
У генерала заметно покраснели уши, и он, закашлявшись, уточнил несколько осипшим голосом:
— А-а… Откуда?
— От верблюда! — рассмеялся Лев и покачал головой. — Грош бы нам была цена как сыщикам, если бы мы этого не знали. А кем ты стал сейчас? Хроническим сидельцем то в кабинете, то на всяких совещаниях… Скоро задница в кресло корни пустит. Теперь ты — «кабинетто генералло — облико морале». Хочешь, чтобы и я стал таким же?
Похлопав глазами, Орлов возмущенно махнул рукой:
— О чем ты, Лева?! Да это ты всю жизнь у нас — «полковнико морале»! Помню, были еще в учебке, девки на него стаями кидались. А он — нет, всех от себя отфутболивал, хранил верность будущей театральной звезде Маше Строевой. Не так, что ли?
— Ну должен же у меня быть хоть какой-то недостаток?! — Гуров с сокрушенным видом широко развел руками, тогда как Стас, издав громкое, ликующе-язвительное: «Ха-ха-ха!!!» и вскинув оба больших пальца, восторженно выдал:
— Молодец, Лева! Классно припечатал!..
В этот момент в дверь раздался стук, и на пороге появился полковник Вольнов. Поздоровавшись со всеми, он хитро улыбнулся:
— Я так понял, идет обсуждение будущей карьеры нашего несравненного Льва Ивановича?
— Какая карьера?! — горемычно вздохнул Орлов. — Ему еще толком не предложили, а он уже отказался. Саша, может, ты его вразумишь?
Вольнов вопросительно взглянул на Гурова:
— Лева, а ты что, отказался?
Увидев утвердительный кивок, он облегченно вздохнул и утрированно-размашисто перекрестился:
— Слава тебе господи! Значит, не умерла наша компания!
Разочарованно фыркнув, Орлов всплеснул руками:
— И ты туда же? Сам-то какого черта в полковниках застрял?
— Видишь ли, Петр Николаевич, я согласен — и в генеральской жизни бывают приятные моменты. Но их на порядок больше в моей нынешней. И шишки калибром поменьше ловлю, а значит, и инфаркты «светят» не такие масштабные… Вот всего день с мужиками порыбачил, а ощущение — как будто отдохнул на хорошем курорте. А ты на рыбалке когда был последний раз?
— Года два назад, летом… — сумрачно признался тот. — Ну ладно уж, не хочешь — так не хочешь. Передам, что Лев Гуров отказался от генеральской должности по состоянию избытка здоровья. Закрываем эту тему. Вы мне лучше расскажите про свою операцию. Отчеты-то я читал, но в живом изложении услышать все это гораздо интереснее.
— Ну, про то, что было в Челябинске, ты и так хорошо знаешь… — Лев чуть пожал плечами.
— Конечно, знаю… Особенно про то, как Стас в Пименовке организовал засаду с одной там свидетельницей, которая ни хрена и не вспомнила! Опером нашим попользовалась, можно даже сказать, поматросила его, зараза, а информации от нее — шиш! — не утерпев, съязвил Орлов.
Все прочие, в том числе и Крячко, рассмеялись.
— Про Иваново тоже особенно рассказывать нечего… — продолжил Гуров. — Разве что про то, как нас со Стасом едва не подстрелил трансвестит-гомосек? Спасибо, Сашины «люди-тени» явили и расторопность, и точность в стрельбе. Да и коллеги сумели войти в тему, помогли с инсценировкой нашего «ранения». Кстати, Саш, твои сотрудники — профи что надо. Я их так и не вычислил. Помню, были двое в самолете — бабушка с дедушкой, что-то в них такое обратило на себя внимание, но… Что, что? Что ты говоришь? Так это они и были?! Ну и ну! Молодцы! Ну а что касается Курска, то пусть Саша расскажет об операции «Яблоко».
— Ну, там — что уж такого сложного было? — Вольнов изобразил рукой неопределенный жест. — Наблюдение за «Яблоком» вели с трех разных точек, ждали того, кто к нему приблизится ночью. Часов в двенадцать действительно притащился какой-то «алконавт». Мы сразу засекли, что он что-то с собой принес под мышкой и поставил рядом с «Яблоком». Задерживать его мы не стали. Сопроводили пару кварталов, и уже на достаточно большом расстоянии от площади к нему под видом таких же пропойц подошли двое наших сотрудников. Намекнули, что не прочь выпить. Он достал бутылку, предложил угостить. Скорее всего, эту пол-литру ему дали те же, кто и поручил отнести к «Яблоку» взрывчатку. Наш сотрудник понюхал и сразу понял: отрава.
— В смысле, метил? — уточнил Станислав.
— Не только! Там было и кое-что похуже. Тут к ним еще двое сотрудников подбегают: «Полиция! Распитие спиртных напитков в общественных местах!» Бутылку изъяли, его обыскали и нашли мини-мину, замаскированную под сотовый телефон. У мужика взяли показания, записали его координаты и отпустили. Мину обезвредили. То устройство, что он принес к памятнику, инактивировали волновым пучком спецустановки. Ребята разрядили и эту хреновину.
— Радиоуправляемая мина? — понимающе кивнул Орлов.
— Она была сразу с двумя разными взрывателями — радиовзрывателем и обычным, срабатывающим от малейшего прикосновения к корпусу. Поставили ее — щелчок! — и больше прикасаться к ней уже нельзя. Пришлось замораживать жидким азотом. Несколько литров ушло. Зато теперь есть все доказательства вины этой банды. А то когда Чупчугина скрутили, он сразу в амбиции: а на основании чего? А у вас есть доказательства, что я где-то нарушил закон? У-у-у! Такой борзой, такой наглый… Ничего-ничего, следаки с ними работают опытные, раскрутят по полной. Материалов в достатке — и фотороботы членов банды, и показания свидетелей, как челябинских, так и ивановских, вещдоки — взрывные устройства, даже та ниточка, что нашел Лева, очень крепко прижала всю эту «теплую компанию»…
— А вот этот Чупчугин и его отморозки, они хоть как-то объясняют, для чего им вообще нужна была эта тупая резня? Для чего они людей убивали? Неужели только ради грабежа? — подался вперед Орлов.
— Собственно говоря, я и приехал, чтобы рассказать вам кое-что очень занятное… — кивнул Александр.
По его словам, еще в те дни, когда Гуров и Крячко только начинали разработку случая со «снежным человеком», он тоже начал наводить соответствующие справки. «Материализация» Пятырина и появление в этой истории Чупчугина его расследованию придало достаточно мощный импульс. Ну а задержание банды вместе с главарем окончательно расставило все точки над «i».
Прозондировав связи Чупчугина, его поездки за рубеж, Вольнов нашел информацию об его очень тесных контактах с неким Андрэ Блейцманом, гражданином ФРГ, возглавлявшим весьма мутного пошиба международный фонд «Процветание и развитие цивилизации». Познакомились Чупчугин и Блейцман в начале двухтысячных, во время поездки Чупчугина со своей командой на межклубную встречу по смешанным единоборствам, проходившую в Дюссельдорфе. Причем, по некоторым данным, установившиеся контакты этих двоих были не столько деловыми, сколь интимными.
